Таким образом, в сложных связях мистических партиципаций, которые в пра-логическом сознании соответствуют в общем тому, чем выступает причинная зависимость для логического мышления, рядоположность играет иногда ту роль, которую мы скорее приписали бы последовательности. Гэтчет, например, говорит: «Общераспространенный некогда у индейцев обычай допускал как будто, что разрешается напасть на соседей и убить их в случае, если сыч или сова ночью станет кричать близ хижины этих несчастных людей». Точно так же в одном кратком рассказе, записанном у индейцев кламатов, «собака воет к смерти близ хижины сейчас же после заката солнца: появляется индеец, который нападает, ранит и убивает хозяина собаки». Перед нами процесс мышления по принципу «подле этого, следовательно, вследствие этого», выражающаяся в смежности в пространстве партиципация между индейцем, у порога которого воет зловещее животное, и несчастьем, возвещаемым, следовательно, в известном смысле причиняемым этим животным. Замечательно, что почти во всех индоевропейских языках предлоги, обозначающие «вследствие», «по причине», — слова, которые первоначально относились к отношениям в пространстве, а не во времени. Быть может, для пра-логического мышления отношения во времени представлялись первоначально как отношения положения или, вернее, рядоположности и, следовательно, партиципаций по смежности, ибо для этого мышления не существует отношений, которые не имели бы мистического смысла. Поэтому пра-логическое мышление обращает главное внимание на смежность. Вопрос о том, какое место во времени занимает то или иное из связываемых явлений, предшествующее ли оно или последующее, играет второстепенную роль, а возможно, и совершенно безразличен.
В Торресовом проливе «неудачи и неприятные случайности рассматриваются как предостережение или знамение, указывающее, что где-то произошло или должно произойти какое-нибудь несчастье… В 1888 г. Номоа, вождь из Мабуйяге, который убил, быть может, больше дюгоней, чем любой из его соплеменников, хвастал однажды предо мной, что он никогда не знал неудачи. Спустя очень немного времени он отправился на охоту за дюгонями и потерпел неудачу: он не только промахнулся, но и сломал наконечник гарпуна. Я думаю, что на следующий день он снова вернулся с пустыми руками. Дня через три или через четыре после этого в селении умер ребенок, а затем две женщины. Тотчас же Номоа сказал мне, что неудача его объяснилась; он счастлив при мысли, что если он потерпел неудачу с дюгонями, то в этом была не его вина». Таким образом, между неудачной охотой и несчастьями, которые случаются через несколько дней, оказывается мистическая связь, которой удовлетворяется пра-логическое мышление. Было бы, однако, трудно указать, что здесь причина, а что следствие, если брать причину в смысле антецедента (т. е. предшествующего явления): с одной стороны, неудачная охота объясняется смертями, которые случаются после нее, а с другой стороны, неудачная охота является предвестницей, т. е. в известном смысле и причиной последовавших смертных случаев.
То же мы видим и в Северной Америке. «Они принимают затмение за предвестие смерти, войны или болезни. Знамение, однако, не всегда предшествует тому несчастью, которое им возвещается, иногда оно следует за ним: дикари, видя лунное затмение, бывшее в 1642 г., заявили, что их не удивляет больше избиение, учиненное ирокезами над некоторыми их соплеменниками зимой этого года, т. е. они видели в лунном затмении знамение этого бедствия, несколько, однако, запоздавшее для того, чтобы они могли принять меры предосторожности».
Подобные верования встречаются и в других местах. В Китае, например, «духи неодушевленных предметов проявляют очень часто свое зловредное существование путем возвращения неприятных событий, что для простых и нелогичных умов равносильно подготовке и причинению этих событий. В книгах мы находим множество случаев смерти, пожара и других бедствий всякого рода, которые произошли вследствие того, что предметы падали друг на друга без видимой причины». И здесь также пра-логическое мышление не интересуется относительным положением двух событий во времени: все его внимание устремлено на сопричастность, связывающую эти события.
У лало «существует три вида дурных вещей, причиняющих болезни и всякие беды: 1) духи тех, которые умерли нечистой смертью; 2) демоны; 3) слота — так называют необыкновенные, противоестественные явления, которые не только возвещают, но и причиняют бедствия (рождение уродов, кур, поющих по-петушиному, и т. д.)». Такие же верования и обычаи существуют в Южной Африке, где негры пытаются вести борьбу против этих необычных явлений, стараясь их уничтожить. Они называют их тло-ло или, согласно переводу Ливингстона, грехом. Альбиносов обычно убивают. «Ребенка, у которого верхние молочные зубы выпадают раньше нижних, убивают в племени бакаа и, может быть, также у бакваинов. У некоторых племен из двух близнецов в живых оставляли одного (возможно, что здесь есть другие основания). Убивают также быка, который, лежа в своем стойле, бьет по земле хвостом. Туземцы верят, что он приглашает смерть посетить племя. Когда я был проездом в Лонда, мои люди несли с собой огромное количество кур, принадлежавших к породе, более крупной, чем та, которая водится на их родине. Если какая-нибудь из них начинала петь до полуночи, то ее, как повинную в тло-ло, убивали».
Таким образом, всякое необычайное явление рассматривается как знамение и одновременно как причина неприятного происшествия, долженствующего случиться. Однако неприятное происшествие с тем же основанием может рассматриваться как причина необычного явления. Очевидно, мы искажаем коллективные представления, истолковывая их в духе закона причинности, который предполагает неизменное и необратимое временное отношение между причиной— антецедентом и вытекающим из него следствием. В действительности эти представления подчиняются закону сопричастности, основному закону пра-логического мышления. Необыкновенное явление и несчастье, знамением которого оно становится, соединены между собой мистической связью, не поддающейся логическому анализу.
Но эти явления, которые играют иногда с трудом поддающуюся истолкованию роль предостережений, случаются очень редко, а мир, в котором живет человек — член общества низшего типа, содержит в себе бесконечное множество связей, мистических партиципаций. Некоторые из них постоянны и известны (сопричастность личности и ее тотема, связь между некоторыми животными и растительными видами). Но сколько других связей подобного рода возникает и исчезает, оставаясь неведомыми, тогда как они заслуживают величайшего внимания, и познание их имеет такой жизненный интерес! Но если связи не обнаруживаются сами собой, то, следовательно, необходимо, заставить их проявиться каким-нибудь путем. Таков источник или по крайней мере один из главных источников гадания. Вспомним, что для пра-логического мышления представления о внешнем мире ориентировано иначе, чем наше. Восприятия носят мистический характер, т. е. элементы восприятий, которые, с точки зрения логического мышления, объективны и единственно реальны, окружены недифференцированным комплексом мистических элементов. И, однако, именно мистические элементы, так же как и их сочетания, невидимые, неосязаемые, недоступные чувствам, наиболее важны. Между тем необходимо быть о них осведомленными, этой цели и служит гадание.
Таким образом, гадание в обществах низшего типа — продолжение восприятия. Подобно тому как мы имеем инструменты для улавливания явлений, которые слишком тонки для нашего восприятия или для восполнения чувств, которых нам не хватает, подобно этому пра-логическое мышление употребляет первоначально и прежде всего сны, затем волшебную палочку, кристалл, косточки, зеркала, полет птиц, ордалии и бесконечное множество других приемов для улавливания таинственных элементов и их сочетаний, когда они не проявляются сами собой. Потребность эта у них еще более настоятельна и властна, чем у нас. И в самом деле, наше общее представление о мире могло бы в крайнем случае обойтись без элементов, которые даны нам инструментами современной физики. Наше представление в основных чертах сложилось до того, как эти инструменты были изобретены. Гадание же абсолютно необходимо пра-логическому мышлению благодаря его внутренней структуре. Чем больше мистические элементы и мистические связи господствуют в коллективных представлениях, тем более необходимы мистические приемы для их обнаружения.
