— Уточнить — ради Бога. Вы доверили бы ему менять у вас кафель?

— Да, — ответила Роберта без тени улыбки.

— Господи, Роберта, из вас приходится вытягивать каждое слово. Наверное, когда-то он просил вас быть его адвокатом.

— Да, он намеревался возбудить иск против штата Калифорния. Это превосходило мои возможности, и он отказался от своего плана.

Донельзя заинтригованная, я невольно опустилась на ближний стул.

— Как? — только и смогла я выдавить из себя.

— Не вижу причин обсуждать это с вами, — продолжала Роберта в том же духе.

— Зато я вижу. Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего.

Хотя меня уже давно возмущала манера Роберты, я понимала, что если я собираюсь работать вместе с ней и для нее, я должна быть такой же твердой, как и она. В конце концов, это была ее контора и никакой речи о компаньонстве между нами не было. Незачем самой ставить себя в затруднительное положение. Либо мне будут доверять, либо нет. Но тогда моя работа здесь не состоится.

— Я думаю, будет лучше, если вы его сами обо всем расспросите. Но имейте в виду, что дело еще не закрыто.

— Позвольте мне быть откровенной, — сказала я, и она наконец оторвалась от своих бумаг и даже сняла очки.

— Веселенькое предложение, — ответила она.

Я воздела глаза к горе, чтобы показать всю безмерность своего раздражения.

— Я провела с Томом столько времени, как ни с кем в этом городе. И мне хорошо с ним. Если он приходит работать у меня дома, мы и после работы расстаемся не сразу. Я думаю, он скоро пригласит меня к себе. Я не ищу свиданий и мне ни к чему серьезные отношения, но он производит впечатление неплохого парня, а вы знаете всех местных насильников. Не откажите мне в чисто материнском совете.

— Боже, — пробормотала она. — Послушайте, не годится мне давать советы молодым женщинам относительно свиданий… Я родилась женой Гарри. С Томом все в порядке. Здесь он, насколько мне известно, ни в чем не замешан, и я с чистым сердцем рекомендую его как прекрасного плотника. Если бы я была на вашем месте, я, наверное, с удовольствием встречалась бы с ним. Но, на мой взгляд, он слишком озабочен своими личными обстоятельствами, чтобы всерьез подумывать о свидании.

— И что это за обстоятельства?

— Опасная материя, Джеки, — ответила она тихо и, судя по всему, искренне. — Я стараюсь держаться подальше от людей, прошедших через мясорубку, а этот бедный парень перенес больше, чем нужно. По профессии он психолог, работал в департаменте общественных учреждений Лос-Анджелеса. Впрочем, это было давно, и я не думаю, что ваши пути могли где-то пересекаться. Когда ему было тридцать — лет десять-двенадцать назад — он был назначен судом для консультации в деле об убийстве. Том показал, что подозреваемый психически полноценен и способен отвечать по всей строгости закона. Однако его заключение было отвергнуто судом и показаниями свидетеля защиты. Предполагаемый убийца был помещен не в тюрьму, а в лечебницу и стал угрожать Тому и его семье. В один из вечеров, когда Тома не было дома, его жена и дочь были убиты.

— В лечебницу поместили обвиняемого? И что же — потом его вообще выпустили?

— Я не помню деталей. Том рассказывал мне об этом давно — несколько лет назад. Том уверен, что убийство его семьи — дело рук того человека, против которого он свидетельствовал. Он совершенно в этом уверен. Он полагается на какие-то обстоятельства, которые, по его мнению, служат недвусмысленными уликами… Боюсь, что я многого уже не помню. Того человека допросили и в результате прокурор окружного суда не согласился с доводами Тома. Хотя его автоответчик записал не одно сообщение угрожающего характера. Во всяком случае, после бесплодных хождений по судам Том оказался здесь, зажил тихой трудовой жизнью и больше не возвращался к прежней профессии.

Все это потрясло меня. Заинтригованная и запутавшаяся в сложностях этой истории, я спросила:

— А каким было основание для его иска против суда штата?

— Совершенно карательным. Преступник был попросту облагодетельствован законом штата, осудившим его на неопределенный срок. Если ваша вина доказана, вас заключат в тюрьму на заранее установленное время. Но если вы умственно неполноценны или просто безумны, как утверждал обвиняемый и на что получил подтверждение, вы не можете оставаться не в своем уме определенное заранее время. Вы больны до тех пор, пока не выздоровеете, по крайней мере, полгода это должно продолжаться… Том сомневался, что иск повлечет за собой изменение закона.

— Но чем же кончилось дело об убийстве?

— Точно не помню. Я даже не помню, действительно ли против того человека было возбуждено дело. Я знаю только то, что рассказал мне Том. Он уверяет, что более тщательный анализ показал: по своему психологическому типу поведение этого человека было поведением закоренелого преступника. Том уверен, что он мог совершить убийство, не моргнув глазом. Однако свидетельств, по которым его можно было бы привлечь за убийство семьи Тома, не было. Хотя ему с самого начала предъявляли обвинение в убийстве.

— По поводу которого Том и дал свое заключение?

— И в котором его признали невиновным ввиду его невменяемости. Но, конечно, это только грубая схема. Лучше сами расспросите Тома.

Я откинулась на спинку стула, а Роберта терпеливо ждала, когда ко мне снова вернется дар речи, и поглядывала на свои папки.

Поведение Тома ничем не намекало на пережитую им катастрофу. Воображаю, через что он прошел. Наверное, обвинял себя в том, что слишком легко позволил суду отвести его заключение, не настаивал на преследовании убийцы, и конечно, считал себя виновником смерти жены и дочери…

— Мне будет трудно вести себя с ним так, словно я ничего не знаю, — сказала я. — Не представляю, как быть.

— На вашем месте я остерегалась бы осложнений. Соблазнительная мысль о том, что вы оба в равной мере поражены судьбой, была бы, по-моему, ошибочной и опасной.

— Но что вы можете мне посоветовать, Роберта? В моем доме так одиноко…

— Понимаю вас. Но скажу вам прямо: если у вас с Томом будет более двух свиданий, у вас будет их десять и вы уже не расстанетесь. У нас здесь слишком мало незанятых людей, поэтому это обычно и происходит с такой неумолимостью. Старайтесь делать что-то и без него. Сходите в кино, назначьте кому-нибудь встречу… Может быть, ваши отношения сами собой и прекратятся. Это чертовски трудно в маленьком городе, где вы каждый день видите одни и те же лица, в одной и той же обстановке.

— У него никого здесь нет?

— Какое-то время он встречался с одной художницей-декоратором, Элен, но у нее не пошли здесь дела, и она скоро уехала. Вы бы, наверное, сказали, что они были близки, но когда она уехала, Том не казался сильно расстроенным.

Судя по всему, Роберту мало беспокоила моя задумчивость, моя неспособность справиться со своими потерями. Разве в таком состоянии я могла принять близко к сердцу чьи-то невзгоды? С другой стороны, отдавшись дружбе — или чем это еще должно было стать? — могла ли я рассчитывать, что моя собственная меланхолия будет понята правильно?

— Значит, вы не советуете мне сближаться с людьми, у которых достаточно поводов для душевных переживаний?

— Я не говорила, что не советую. Я сказала, что надо этого избегать.

— То же самое могу сказать о себе и я. Вы же знаете, что я пережила. Зачем совать в это ни в чем не повинного беднягу?

Наши глаза снова встретились. Очки она не надевала — верный признак, что ей хотелось, чтобы ее слушали.

— Не сравнивайте вашего положения с его, Джеки. Вы — жертва слепого рока, а Том — намеренного, устрашающего и безжалостного преступления. И в этом глубокое психологическое различие. Вы оглядываетесь по сторонам. Возможно, вы боитесь грузовиков. Но что вы знаете о перемене в поведении Тома после того, как его клиент уничтожил его близких? Какие запреты он на себя наложил? Какие сокровенные центры его натуры навсегда онемели?

— Ответьте мне на один вопрос, — попросила я. — Он вам нравится?