Радиоприемник вдруг выкрикнул:

— Тяжело страдающий от болезни почек Президент Джон Морага, находящийся на своей вилле в Южной Каролине, заявил, что лишь тщательно взвесив все возможности и уделяя максимальное внимание интересам нации...

Поди ж ты, «тщательно», подумал Рэгл. При болезни почек лучше сказать «мучительно». Бедный парень.

— Чертовски хороший Президент, — произнес Вик.

— Идиот, — откликнулся Рэгл.

Миссис Кейтелбайн кивнула.

Обосновавшиеся на Луне колонисты объявили, что они не намерены возвращать полученные фонды, после чего федеральные службы возбудили против них дело. ФБР объявило всех арестованными по обвинению в корыстном использовании федеральных средств, а в тех случаях, когда дело касалось оборудования, — в незаконном владении федеральной собственностью.

Нашли предлог, подумал Рэгл Гамм.

В сгустившихся сумерках огонь автомобильного приемника освещал часть приборной доски, его колено, колено девушки рядом с ним. Они лежали, обнявшись, было жарко, выступили капельки пота. Время от времени то он, то она дотягивались до коробки с картофельными чипсами, застрявшей в складках ее юбки. Один раз он поднялся, чтобы глотнуть пива.

— Почему люди так хотят жить на Луне? — пробормотала девушка.

— Хронически недовольные, — сонно ответил он. — Нормальному человеку это не надо. Его устраивает жизнь, как она есть. — Он прикрыл глаза и слушал танцевальную музыку по радио.

— А там красиво, на Луне? — спросила девушка.

— О Боже, там просто ужасно. Ничего, кроме камней и пыли.

— Когда мы поженимся, — сказала она, — я бы хотела жить в Мехико-сити. Цены там высокие, но все космополиты.

Статья в журнале напомнила Рэглу Гамму о возрасте. Сорок шесть лет. Много воды утекло с тех пор, как он валялся в машине с этой девчонкой, слушая музыку по радио. Чудная была девушка, подумал он. Почему они не дали ее фотографии? Наверное, просто не знали о ней. Эта часть моей жизни их не интересовала. Она не влияла на судьбу человечества...

В феврале 1994 года произошло вооруженное столкновение на Первой Базе, столице Лунной колонии. Колонисты атаковали ракетную базу, ожесточенный бой длился пять часов. В ту же ночь специальные транспортные корабли начали переброску войск на Луну.

«Ура! — подумал он. — Гип-гип!!!»

Через месяц шла полномасштабная война.

— Все ясно. — Рэгл закрыл журнал.

— Самое страшное — это гражданская война, — сказала миссис Кейтелбайн. — Брат на брата, отец на сына. Экспансионистам... — она запнулась, — лунатикам на Земле пришлось туго. Они воевали в Калифорнии, Нью-Йорке и нескольких крупных городах Старого Света. Но уже к концу первого года войны Единый Счастливый Мир полностью контролировал положение на Земле. — Миссис Кейтелбайн улыбнулась своей отработанной, профессиональной улыбкой. — Время от времени боевики лунатиков перерезают телефонные линии и взрывают мосты. Но большинство их тех, кому удается при этом уцелеть, получают свою долю КЛ. Концентрационных лагерей в Неваде и Орегоне.

— Но у вас же есть Луна, — заметил Рэгл.

— О да. И сейчас мы полностью себя обеспечиваем. У нас есть ресурсы, оборудование, персонал.

— А земляне не наносят ракетных ударов?

— Ну, Луна, как вы знаете, повернута к Земле только одной стороной.

Да, сообразил Рэгл. Конечно. Идеальная военная база. У Земли нет такого преимущества. Каждая ее часть в свой черед становится уязвимой для удара с Луны.

— Весь наш урожай выращивается с помощью гидропоники, в подземных резервуарах. Так мы избегаем заражения радиоактивными осадками. К тому же на Луне нет атмосферы. Благодаря слабому притяжению большая часть пыли при взрывах сама собой уносится в космическое пространство. Все наши объекты спрятаны очень глубоко. Дома и школы. И, — она улыбнулась, — мы дышим консервированным воздухом. Так что на нас нельзя воздействовать и бактериологическим оружием. Мы полностью защищены. Даже если нас останется совсем немного. Пусть даже несколько тысяч.

— А вы бомбите Землю, — сказал Рэгл.

— У нас есть план боевых действий. Наступательная Доктрина. Мы помещаем боеголовки в транспортные корабли и расстреливаем ими Землю. Раз или два в неделю... плюс незначительные заряды, которые мы посылаем в ракетах-разведчиках, которых у нас предостаточно. Кроме того, есть спутники связи и ракеты технического обеспечения, их вполне хватает на несколько ферм или фабрику. На Земле не находят себе места, потому что никогда не знают, идет ли на них полноценный грузовой транспорт с ядерной боеголовкой или какая-нибудь мелочь. Это отравляет им всю жизнь.

— А я все это предсказываю, — сказал Рэгл.

— Да.

— Насколько хорошо у меня получается?

— Не так точно, как вам говорит Ловери.

— Понятно... — прошептал Рэгл.

— Но и не так плохо. Мы периодически меняем схему ударов, иногда предоставляя выбор случаю... потому что ряд кораблей вы перехватили, особенно тяжелые грузовые. Из-за этого у нас возникла небольшая паника — транспортных кораблей совсем немного. Мы стали менять все схемы. У вас ведь талант на угадывание тенденций. Взять хоть те же женские шляпки. Что будут носить в следующем году? Загадка. Но только не для вас.

— Почему ты решил перейти к ним? — спросил Вик. — Они же бомбят нас, убивают наших женщин и детей...

— Теперь он знает, почему, — перебила его миссис Кейтелбайн. — Я видела по его лицу, когда он читал. Он вспомнил.

— Да, — Рэгл кивнул. — Я вспомнил.

— Почему ты перешел к ним? — повторил вопрос Вик.

— Потому что они правы. А изоляционисты — нет.

— И Рэгл Гамм это понял, — сказала миссис Кейтелбайн.

Открыв дверь и увидев на темном крыльце Билла Блэка, Марго сказала:

— А их нет. Они в магазине, проводят срочную инвентаризацию. Что-то вроде неожиданной проверки.

— Может, я все-таки войду? — спросил Блэк. Марго отошла в сторону, Билл вошел и прикрыл за собой дверь.

— Я знаю, что их нет. — Он говорил бесцветным, подавленным голосом. — Кстати, их нет и в магазине.

— Там я их видела в последний раз, — Марго стало неловко от собственной лжи. — И так они мне сказали. — Сказали, чтобы я так сказала, подумала она.

— Они вырвались. Мы подобрали водителя грузовика. Они отпустили его, проехав около сотни миль по трассе.

— Откуда ты знаешь? — спросила она и вдруг ощутила дикую ярость. Она ничего не понимала, но интуиция подсказывала, что во многом виноват Блэк. — Ты и твоя лазанья. — Она задыхалась от негодования. — Таскаешься сюда и что-то вынюхиваешь. Присылаешь свою жену-вертихвостку, чтобы она к нему подлизалась.

— Это не моя жена, — устало проговорил Блэк. — Ее взяли, потому что мне надо было устроиться по соседству.

Марго нахмурилась.

— А она знает?

— Нет.

— Дела-а, — протянула Марго. — Ну и что? Ты, значит, можешь стоять и ухмыляться, потому что тебе известно, что происходит?

— Я не ухмыляюсь, — сказал Блэк. — Я как раз думаю о том, что был, наверное, шанс его вернуть. Скорее всего это Кессельманы. Одни и те же люди. Похожее звучание фамилий. Интересно, кто все это придумал? Я всегда плохо запоминал имена. Наверное, они это учли. Но когда тебе надо держать в голове тысячу шестьсот фамилий...

— Тысячу шестьсот, — повторила Марго. — Что ты имеешь в виду?

Она все острее чувствовала неладное. Ограниченность окружающего мира давила на нее все сильнее. Улицы, дома, магазины, люди. Тысяча шестьсот человек, стоящих посреди сцены. А вокруг — бутафорская мебель, кухни, машины, еда. А за всей этой бутафорией — плоский раскрашенный задник. Нарисованная панорама уходящих вдаль домов. Людей. Улиц. В стены вмонтированы динамики, раздаются звуки. Сэмми, сидящий один в классе. И даже учитель не настоящий. Вместо него — набор магнитофонных записей.

— Мы хоть узнаем, зачем все это? — спросила она.

— Рэгл уже знает.

— Потому у нас нет радио?

— По радио вы могли многое услышать.