Решив не торопиться, и снова посоветовавшись сообща, взвод единодушно решил, что все сдавать не резон, а для начала, на пробу, надо притянуть в батальон только два боевых комплекса. Как показали дальнейшие события, поступили они абсолютно верно. Как только комбат созвонился со штабом и доложил о ценной находке, как буквально через полчаса примчались особисты, а с ними один из эльфийских наблюдателей при штабе полка. Изъяв УБК, эльф уехал, а особисты, непонятно почему, проявили совсем не свойственное им рвение, выпытывая, не затаили ли солдаты где-нибудь, по-тихому, какую-нибудь детальку с этого оружия. В итоге, солдаты стали подумывать, а не набить ли этим оборзевшим чекистам по морде лица — война все спишет. Однако вмешался комбат, и особисты, так и не получив признания от бойцов в сговоре с каким-то "Акинаком", уехали восвояси.

— Скоты! Помоешники! — глядя вслед отъезжающим чекистам, выкрикивал Толстый. — Гниды лагерные! Крысы!

— И чего это на них нашло? — удивился Ромыч. — Как будто чей-то заказ отрабатывают.

— Слушайте, парни, а что это за "Акинак", про который они у нас выспрашивали? — спросил Червонец.

— Ты чего, — отозвался Дава, — телек не смотришь?

— Деревенские мы, — съехидничал Червонец, — пашем от зари до зари, некогда нам зомбоящики ваши городские смотреть.

Дава повернулся к нему:

— Да ладно тебе, я же не в напряг сказал. "Акинак" — это наемный отряд, который обосновался в других мирах. Живут своим умом, а на правительство плюют. Вот чиновники и бесятся у себя в Кремле, что кто-то может жить сам по себе, и без их мудрого руководства.

— Слушай, Толстый, — спросил Ромыч. — А чего это они на тебя больше всех взъелись?

Тот сплюнул и нехотя ответил:

— Так я ведь из Ростова, который папа, да и жил по соседству с главным "акинаком", Кудрявцевым. Из моей квартиры окна его дома видать. Вот тебе и ниточка на лицо, возможная связь с противником режима, — он опять сплюнул. — Ладно, это все лирика. Ромыч, что с остальными УБК делать будем?

Тот ответил сразу, видно обдумывал уже этот вопрос:

— Пару штук в свой схрон перетянем, а остальное отстреляем, посмотрим как работает и рядом с позициями прикопаем, а лучше, где-то в расположении припрятать. Посмотрим, как удобней будет. Думаю, что если их на станки поставить, то не хуже АГС будет, а если правда, что они на три километра все прошибают и ракеты в них самонаводящиеся, то и лучше. В каждую амбразуру по стволу втыкнем, а дальше, насколько энергобатарей хватит.

— Ну, да, — дополнил Дава. — В инструкции по борьбе с горрилоидами, сказано, что в каждой батарее по три тысячи выстрелов.

Как решили, так и поступили, и не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день, выволокли УБК на поверхность и каждый проверили на боеготовность. Тяжелые, каждый весом в 56 килограмм, а без батареи и ракет 38 кило, УБК были очень неудобны и предназначены не для людей. Тем не менее, внизу всей конструкции, шли удобные кронштейны, и таким образом, орудия навинтили на выпирающую из разбитого блока толстую арматуру и опробовали в стрельбе. Посмотрев, как все работает, одобрили, так как ракеты оказались мощными, а лазер, действительно, бил на три километра. Опять таки простота в применении, что есть только дополнительный плюс, за то, чтобы использовать УБК в обороне. Правда, план немного подкорректировали, и приберечь для боя, решили только четыре боевых комплекса, а с остальных, вновь спрятанных под землю, сняли все энергобатареи и вынули ракеты, которых было не так уж и много.

После того, как второй взвод вернулся в свой форт, и заныкал УБК в своем бункере, им объявили, что их вольница закончилась, и Дава, той же ночью заступил в наряд. Боевое охранение он любил — тишина, покой, можно спокойно о чем-то поразмыслить, а если напарник в паре нормальный, то по очереди и покемарить чуток, в полглаза. Однако поразмыслить и помечтать о возвращении домой героем межпланетной войны, у него не получалось. Весь день он таскал тяжелые УБК и изрядно подустал, хотелось спать, а напарником оказался Тошка, контрактник из бывших ракетчиков. Такого оставь на пару минут без присмотра, так моментально вырубится. Блин, надежный щит Родины — РВСН.

Оно-то конечно, после того как Погорелову оторвало ногу, ходить ночами вокруг форта, желающих стало немного, но все же. Кроме своих офицеров, незванными гостями могли оказаться и горрилоиды, а от тех, нагоняем не отделаешься. Он всего на миг закрыл глаза и тут же заснул, а следом за ним, вырубился и Тошка. Проснулись они оттого, что где-то далеко впереди сработала противопехотная мина, оставшаяся на поле еще от бывших здесь ранее, американских рейнджеров.

— Что? Где? — вскинулся Тошка.

— Походу началось, — пробурчал Дава, и подтянул к себе поближе "Печенег".

Впереди бахнула еще одна мина, а за ней следом сработала сигналка, поставленная уже батальонными радиоминерами, перед своим минным полем.

— Валим, Тоша, — подкинулся Дава, схватил в правую руку пулемет, а в левую РД с лентами-сотками и, выскочив из окопа, побежал в сторону форта.

Где-то позади них, начали срабатывать ОЗМ-72, и Дава, задыхаясь, влетел во внешний двор форта. Следом примчался Тошка.

Из проема бетонного бронеколпака высунулась голова Ромыча.

— Быстрей сюда, — прокричал он, и Дава с Тошкой влетели в темное нутро бункера.

— Началось? — выдохнул Дава.

— Да, началось, — подтвердил Ромыч. — Ты, Дава, давай на верхний ярус, а ты, Тошка, бегом к минометчикам во внутренний двор, поможешь мины подтаскивать. Чуть свистну, оба ко мне.

Только Дава взобрался на верхний ярус, откинул в сторону станок для пулемета и раскинув сошки выставил в узкую амбразуру ствол "Печенега", как начался кромешный ад. В один момент, ночь заискрилась сотнями крохотных огоньков, которые набрали высоту, и казалось, что они зависли на месте. В это мгновение, Дава вспомнил слова Ромыча, что если снаряд над тобой не движется, то значит, что он упадет на тебя. Дава упал на холодный бетонный пол, накрыл голову ладонями, и замер без движения. Вовремя, так как сотни выпущенных горрилоидами ракет, одновременно рухнули на все четыре бронеколпака укрепрайона. Падающие на форт ракеты, разносили внешние стены и выворачивали из земли целые куски железобетонных плит, а сидящих внутри людей, спасали только двойные перекрытия, и то, что каждая крыша выкладывалась под особым, специально просчитанным углом, дабы ракеты рикошетили от них. Совсем рядом с Давой что-то грохнуло, и кусочки мелкой крошки, спрыснули по стене.

Обстрел прекратился, и тут же, в ответ, заухали ротные минометы во внутреннем дворике. Дава приподнял голову и увидел, что в амбразуре торчит измятый кусок металла — все, что осталось от "Печенега", который он брал в охранение. Он сбежал по лестнице вниз, где и был перехвачен Ромычем.

— Ты почему не наверху? — прокричал контрабас.

— Ромыч, у меня пулемет ракета покорежила.

— А тебя не учили, что при обстреле оружие убирается из бойницы? Ладно, дуй за мной, УБК сейчас ставить будем, — махнул Ромыч рукой и побежал к комнате, которую оборудовали под взводную оружейку.

Откинув в сторону сваленные в угол пустые ящики и кучи ветоши для чистки оружия, вдвоем вытащили УБК, накинули на плечи рюкзаки с энергобатареями и ракетами, и упираясь, потянули все это наверх. Следом за ними в оружейку влетели Цыган и Червонец.

УБК установили в том же месте, где ранее стоял "Печенег". Ромыч, оказывается, еще с вечера озаботился, и бойцы выдолбили в нижней стойке кусок бетона, и обнажили крепежные арматурины, на которые и закрутили кронштейны боевого комплекса.

— Как на этой пушке работать, помнишь? — спросил Ромыч.

— Да, — подтвердил Дава.

— Тогда действуй, — взводный рванулся обратно вниз.

Дава выглянул в бойницу, по всему открытому ровному пространству перед фортом, творилось что-то невообразимое. Полный хаос, расцвеченный трассерами и лазерными росчерками, разрывами мин и осветительными ракетами выпущенными из фортов. Противника видно не было, и только множество теней где-то в поле, и несущиеся в ту сторону огненные цепочки, указывали на местонахождение горрилоидов.