— О, ребятки! — неожиданно из-за спины обнял Эрвин. — И вы здесь!

Это не что-то из ряда вон выходящее, потому что вниз мы не стали сильно спускаться, а на горе не так уж и много баров. Вся молодежь кочует из одного в другой, так что не удивительно рано или поздно встретить знакомое лицо. Вот прямо со своего места я также вижу Уве, он салютует мне рюмкой чего-то жгучего, и еще пару знакомых лиц с вечеринки в бассейне, которые, ко всему прочему, еще и наши постояльцы.

Наглая рука Эрвина по-прежнему обнимает меня за талию, пальцы перебирают материю свитера, наверняка мечтая занырнуть в него целиком. Кошусь то на руку, то на его профиль, но парень словно не замечает, пытается что-то спросить у Томаса, но язык того и лыка уже не вяжет.

Эрвин не отстает от Томаса и подтянувшихся к нам друзей, пьет много и быстро, постоянно пытаясь поймать мой взгляд или шепча что-то мне на ухо. По-немецки. И это уже совсем не мило. Мне противно. Каждую минуту убираю его руку, но она настойчиво возвращается обратно.

Вскоре Томас роняет голову на стол, чудом избежав пепельницы с окурками, и я решаю, что пора валить отсюда.

Не знаю, чем я только думала, когда решила попросить Эрвина помочь мне довести Томаса до отеля, наверное о том, что одна я не справлюсь, пьянчужка был невероятно тяжелый. Потом миллион раз пожалела, но было уже поздно.

Он довольно быстро согласился, хотя сначала был недоволен, что мы покидаем бар.

— Прости, я правда одна бы его вверх не подняла, — в очередной раз извиняюсь я, пока вы тащим пьяное тело по дороге к отелю, подставив каждый по одному плечу. Руки Томаса повисли безжизненными плетями, пропахшая сигаретами ладонь перед носом то и дело мажет по моему лицу. — И огромное спасибо.

— Ничего, я тоже, пожалуй, прилягу спать, нам все равно в одну сторону. — Он подмигнул, и я на секунду я растаяла. Не такой уж он и противный.

Гараж был закрыт, и нам пришлось идти через главный холл. Нахмурившись, представляю недовольное лицо Макса, но с удивлением вижу, что на ресепшене его нет. Вообще никого. Пожимаю плечами. Ну и отлично, проскользнем незаметно.

Кое-как дотащив тело, достаю ключ от комнаты из кармана Томаса и открываю дверь. Вносим его внутрь и, уже не расточая любезности, швыряем его на кровать. В глаза бросается жуткий беспорядок. Тут и там бутылки, окурки, носки, огрызки. Да уж, ну и берлога. Вобщем, тихий ужас…

Собираюсь попрощаться с Эрвином и выйти, как он вдруг сгребает меня в охапку и впивается поцелуем в мои губы.

С возмущением мычу протесты ему в рот, но он словно с цепи сорвался. Пытается задрать свитер, лезет под юбку, толкая меня к дивану. С кровати доносится громкий храп Томаса. Твою мать, вот же влипла…

Глава 13

— Эрвин, отвали, — гневно рычу я, когда он отлепляется от моих губ. — Ты придурок.

— Да не ломайся ты, покайфуем вместе. — Кажется, он тоже прилично пьян.

— Прямо здесь? А Томас? — Мне плевать на Томаса, я тупо тяну время, лихорадочно соображая, как проскользнуть к двери и выскочить отсюда.

— Он мертвый, не услышит, можешь не сдерживаться, — страстно бормочет в шею. И я начинаю отбиваться сильнее.

— Я не хочу, уйди.

Но парень словно не слышит меня, пытается задрать свитер. Липкие руки неприятно шарят по телу, вызывая жуткую неприязнь. Упираюсь ему в грудь и начинаю паниковать, надеюсь у него хватит ума остановиться, что весьма сомнительно. Необходимо срочно что-то предпринять. Буду кричать, что мне еще остается?

— Да ладно, не целка же, Макс оприходовал тебя, я знаю, — тянет Эрвин, прищурившись, и меня начинает подташнивать от его слов.

Стены комнаты невыносимо давят на мозг. Кровь в ушах шумит, разгоняя жгучую ненависть по венам к каждому моему органу. Какого черта это должно означать? Стоило только приехать сюда к своему невыносимому братцу, как меньше, чем через пару недель я слышу уже от третьего человека намек, что я какая-то шлюха.

— Что? — в шоке задаю вопрос. — Это он тебе сказал?

— Какая, нахер, разница? Да, он. Чего ты ломаешься? — он все-таки толкнул меня на диван и навис сверху.

— Я закричу, идиот, — прошипела я, выставляя вперед руки. — Перебужу весь отель, и тебя с позором вышвырнут. Может даже сразу в полицейский участок.

— Сучка наивная, — пробормотал он себе под нос и начал дергать меня за юбку, пытаясь задрать ее вверх.

Но я даже не успела закричать, лишь слабо отбиваясь, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался разъяренный Макс. Я облегченно выдохнула. Впрочем, он тут же замер и отдышался, и, бросив общий ключ в сторону и спрятав руки в карманы джинсов, спокойно подошел к нам. Словно совсем не торопился меня спасать.

Эрвин смотрит на него ошалелым взглядом, на то, как братец равномерно двигается, безэмоционально отталкивает его в сторону, даже не глядя на меня. Говорит ему что-то коротко на немецком и улыбается уголками губ. В ответ Эрвин снова щурит хитрые глаза, затем коротко хохотнув и ответив ему, хлопает по плечу и выходит. С кровати по-прежнему доносится храп Томаса.

В полнейшем шоке смотрю на сводного брата. И что это было?? Что он ему сказал? И почему он так спокойно отреагировал на то, что его дружок силой задирал мне юбку? Меня начинает знобить от обуревающих эмоций. Я, конечно, понимаю, что он меня недолюбливает, но чисто по-человечески… Я вообще рассчитывала, что он этой сволочи даст в морду.

В лицо бьет жестокое разочарование и чувство неловкости оттого, что я представила Макса этаким спасителем в доспехах. Они смеялись над ситуацией, надо мной… Для них ничего не значит потоптаться на чужих душах, вогнать в унижение, испачкать в грязи.

— Боже мой, вы все одинаковые, — презрительно выплевываю я, поднимаясь с диванчика и поправляя одежду. Обхожу брата стороной.

— Это ты о чем? — наклоняет голову вбок, изучающе глядя на меня равнодушными глазами.

— Тебе, что, совсем все равно, если бы он меня тут трахнул против моей воли?

— Да, все равно, — безразлично отвечает он, глядя куда-то мне за спину.

— Вот я дура, от кого я ждала помощи… — демонстративно хлопаю себя по лбу. — Ты и сам насильник чертов.

Играешь с огнем, девочка. В горле образовался огромный ком, я замерла.

Пугающе долго он смотрит на меня, не мигая и никак не реагируя на мои слова, брошенные в порыве злости. Мне даже становится не по себе. Словно его здесь нет. А вместо него кто-то другой, жуткий до трясучки. Цепенею в страхе, будто на чужих ногах пятясь назад, но за спиной снова только осточертевший диванчик.

Но вот в его глазах снова полыхает знакомый огонь ярости, он прикрывает их на секунду, пока я думаю, что мне ему сказать.

Но я не успеваю ничего придумать. Не глядя на меня, Макс быстрым шагом выходит за дверь и исчезает в коридоре, пока я пытаюсь отдышаться. Ладони, сжимающие края юбки, адски вспотели.

Кажется, он сейчас был не в себе. Все это очень пугает, мне лучше не нарываться, но рядом с ним я теряю голову напрочь, теряю малейшее чувство самозащиты, когда лучше промолчать. Начинаю раздражаться, злиться и выходить из себя. Просто потому что я знаю, что у него рыльце в пушку и вся эта его невозмутимость напускная. Это раздражает, заставляет яростно чесаться от несправедливости.

Очередной храп Томаса приводит в чувство, вздохнув, снимаю с пьянчужки тяжелые ботинки, прикрываю одеялом и ухожу, выключив свет. Перед тем, как прикрыть дверь, краем глаза замечаю грязно-белый затертый ключ. Ключ от всех дверей. Сводный брат его успешно забыл.

В голове мелькают мысли одна за другой, пока я осторожно двигаюсь в сторону ресепшена. Если братец пришел к Томасу, значит он видел нас на камерах наблюдения. А значит, он может увидеть меня и сейчас. Но времени нельзя терять ни секунды, пока он не вспомнил про этот ключ. Выглянув из-за угла, вижу, что он стоит у ресепшена и переговаривается с приставучими чехами. Сейчас я им впервые рада.

Со всех ног несусь к двери его номера, того, что был в самом углу коридора. Теперь я хотела узнать больше о его загадочном расстройстве. Мне необходимо взять его письма. Успеть найти хоть что-то, любой проблеск в его истории.