— А что ж ты от него ушла?

— Они с отцом не смогли меня поделить. Отцу было одиноко после смерти мамы, я не могла его бросить, жила на два дома. А Змей скандалил. Когда папа заболел,. я первая как-то знала, что он умрет, еще до того, как сказали врачи. Он лежал в загородной больнице, в отдельной " палате, и мне поставили там кровать. А Змей стал показывать характер: приезжал, закатывал сцены, отца оскорблял, меня увозил, не давал мне с ним последние дни провести. Вот я и выбрала отца. Мужчины приходят и уходят, а отец один.

Вика рассказывала легко — успела пережить. А Татьяну трясло.

— А дальше что было?

— Когда папа умер. Змей ко мне как ни в чем не бывало. И я вернулась. Страшно было одной. А когда у тебя нет никого из старших, так вообще чувствуешь край, знаешь, что твой черед следующий. Ты не представляешь, что это такое — когда вообще никого нет. У тебя же и родители, и брат.

— А Сергей?

— Сергей пришел и меня забрал.

— А ты, когда вернулась к Змею, ты простила? — разволновалась Татьяна.

— И ты прости. Я думала, что не смогу, но когда мыс Сергеем венчались, — а перед венчанием надо исповедаться, — Я все рассказала батюшке, и он сказал: «Не гневи душу, это грех. Сними грех, прости его. А он, твой бывший муж, потому тебе с отцом не помогал, что себя видел на его месте. Потому что сам смерти боится».

У Татьяны пробежали мурашки по спине.

— Когда ему плохо, он меня всегда за, руку держит, говорит: не уходи, мне страшно! Всю ночь с ним сижу, не сплю.

— Ну конечно, жалко его, — согласилась Вика.

И вообще, ты жена, обязана.

— Да какая я жена? Три раза до загса не доезжали, выдала свою тайну Татьяна.

— Да ты что! Так он с тобой не расписался?! — Было видно, что Вика возмутилась вполне искренне. — Женой называет! Пять лет живет и не расписался!

— Как к загсу подъезжать, так он скандал устраивает.

А последний год все брачный контракт составляет.

— А мне оставлял завещания, — оживилась Вика. — Хочешь, покажу?

Она вскочила и быстро вышла из кухни. У Татьяны было такое чувство, будто Змей вытворял все это не много лет назад, а совсем недавно и назло ей.

Завещаний оказалась целая пачка: «Нее мое движимое и недвижимое…», «…моей законной супруге…» — листки заполнены аккуратным Змеиным почерком, и подпись его, навороченная, с росчерками, такую не подделаешь.

— Так что же он, при разводе их обратно не потребовал? — чуть дыша, спросила Татьяна.

— Смеешься? Они же, как твой брачный контракт: пишет и не заверяет, пишет и не заверяет. А как поссоримся, я к папе уйду, он шлет по почте заказными письмами. Я всю эту кучу нашла только в прошлом году — папа их складывал, а я его стол долго не разбирала…

Кто-то сегодня ворожил Татьяне — то ли бог, то ли черт, то ли баба Паша. Не успела Вика достать из холодильника очередное свое кулинарное чудо, как в коридоре залаяла собака.

— Сережа! Гарик его шаги еще на лестнице слышит. — Вика торопливо сунула ей завещания. — Спрячь пока.

Сядь на них, что ли. А то Сережа этого не выносит.

Во входной двери завозились ключом, и Вика пошла встречать мужа. Пока супруги под лай собаки перешептывались в прихожей, Татьяна прибрала в сумочку одно завещание. Пачка от этого ничуть не уменьшилась. Если Змей писал по завещанию после каждого ухода Вики к отцу, то его жизнь с Татьяной можно считать образцом семейных отношений: у них-то это была первая по-настоящему крупная размолвка.

Дверь хлопнула, собачий лай сразу прекратился.

— Неси сюда, спрячем! — крикнула из коридора Вика. — Скорее, я их на минутку отправила пописать.

Выйдя в коридор, Татьяна застала свою то ли соперницу, то ли соратницу в позе кариатиды: на голову ей сползали книги из распахнутых антресолей в стенном шкафу, а Вика макушкой и руками сдерживала напор.

— Достать-то было легко… — виновато сказала она. — Помогай. Возьми за дверью стремянку… Да не за этой дверью, а вон там! — Вика неосторожно дернула рукой, и книги посыпались.

Обратно их метали, как комсомольцы на ударной стройке во время киносъемок. «Фейнмановские лекции по физике», тома «Физической энциклопедии»… Судя по всему, книги принадлежали покойному Викиному отцу.

Стопку завещаний она засунула в самую нижнюю — толстенный том «Ядерной физики». Татьяна не сомневалась, что там завещания и будут похоронены еще на много лет.

Когда Сергей вернулся, они чинно сидели на кухне за чаем. У Вики поперек лба остался предательский грязный мазок — утирала пот рукой. Татьяна исподтишка посмотрела на свои руки. Тоже грязные…

Встреча обошлась без щекотливых моментов. Сергей, оказывается, успел напечатать интервью со Змеем и визит литературной секретаря в редакцию воспринял как самое обычное дело: зашла газету попросить. А в том, что заходила именно Татьяна, он и не сомневался — имел вещественное доказательство.

— Признавайтесь, Таня, что вы сделали с Ветровым? — сказал он, отдавая ей рисунок маленького Пушкина. — Во-первых, Львович сроду так хорошо не писал портреты — он шрифтовик, дизайнер. А во-вторых, спит и видит, как бы прокатить вас на своей «Альфа-Ромео».

Вика схватила рисунок, заахала, затормошила Татьяну:

— Вот тебе и за страдания награда! Ты с этим Ромео водись, он золотой человек!

Она явно хотела напомнить о своих разговорчиках про «еще жизнь», «другую жизнь» — дескать, не теряйся.

— Я пойду, — нейтральным тоном сказала Татьяна.

С поправкой на то, что их слышал Викин муж, это должно было означать: «Да иди ты со своими намеками!» — Восьмой час, пока дождешься электрички…

— И не думай! — горячо возразила Вика. — Садись на автобус, третья остановка. Уверяю тебя, он сидит и ждет!

«Только вот кого, меня или тебя?» — про себя спросила Татьяна, но, разумеется, не стала говорить этого при Сергее. Толстяк и без того понял, о ком идет речь, да еще и Вика успела ему что-то нашептать в коридоре. Как бы невзначай он прислонился спиной к дверному косяку, загородив Татьяне выход.

— Вот что, девки, я вам скажу… — Заход предвещал длинную мужскую лекцию. Вика сморщила нос и заговорщически подмигнула Татьяне. — Вас, дурех, обвел вокруг пальца развратный старик. Как педофил пятилетнему ребенку, показал карамельку на палочке и заманил в подвал. Потом-то вы поняли, что к чему, а уже поздно: нормального мужика вовремя не получили, детей завести не смогли, все, что он вам показал, принадлежит ему, а вам только было дозволено попользоваться. Вам обидно и стыдно, и вы начинаете выдумывать оправдания ему и себе. «Он меня любит» — а какая любовь с такой разницей в возрасте? Что у вас общего, кроме постели два раза в месяц? «Он меня жизни научил»…