— Его каморка на третьем, — сказал Куин, когда они добрались до лестничной площадки второго этажа.

Когда они зашли в комнату Лэша, та показалась им совсем не примечательной по сравнению с трагедией, представшей перед ними в гостиной. Кровать. Стерео. Компьютер. ТВ.

Комод.

Джон приблизился к шкафу и увидел на нем следы крови. Они были слишком смазаны, чтобы что-то по ним узнать. Он подобрал случайную футболку и открыл с ее помощью ящик, потому что так всегда делали в ТВ-сериалах. Внутри было еще больше отпечатков крови, снова чересчур смазанных, чтобы прочесть по ним личность убийцы.

Его сердце замерло в груди, и он наклонился ниже. Остался один очень четкий отпечаток, на углу коробки для часов Jacob & Co.

Он просвистел, привлекая внимание Куина. «Лессеры оставляют отпечатки пальцев?»

— Если касаются чего-то, то да, конечно.

«Я имею в виду отпечатки, именно отпечатки. Не простые пятна, а, ну, с черточками».

— Да, оставляют. — Куин подошел ближе. — Ты на что смотришь?

Джон указал на коробку. На ее углу красовался идеальный отпечаток большого пальца… на котором не было видимых черт. Как бывает у вампиров.

«Ты же не думаешь…»

— Нет. Ни за что на свете. Они не обращают вампиров.

Джон достал телефон и сфотографировал. Потом, немного поразмыслив, взял саму коробочку и положил ее во внутренний карман куртки.

— Мы закончили? — спросил Куин. — Порадуй меня и скажи «да».

«Мне просто… Джон засомневался. Мне нужно еще немного побыть в этой комнате».

— Окей, но в таком случае я прочешу спальни на втором этаже. Не могу… не могу здесь находиться.

Джон кивнул, и после ухода Куина почувствовал себя скверно. Господи, возможно, было жестоко с его стороны просить парня прийти сюда.

Да… конченая ситуация. Он стоял в окружении шмоток Лэша, и, казалось, что тот жив.

Тем временем на другой стороне города, сидя за рулем Фокуса, Лэш не чувствовал себя счастливым туристом. Не тачка, а кусок дерьма. Разгон у корыта был никакой, даже для езды по пригороду[89]. Ради всего святого, да она от нуля до тридцати разгонится дня за три, не раньше.

— Нам нужна модернизация.

Мистер Д на пассажирском сиденье проверял свой пистолет, скользя тонкими пальцами по оружию.

— Ага… эм, да только…

— Что?

— Я думаю, что придется подождать, когда поступят деньги от мародерства.

— Какого черта?

— Я достал выписку со счета, ну, знаешь, предыдущего Старшего Лессера? Этого Мистера Икс. Нашел в его доме. И денег там кот наплакал.

— В смысле «кот наплакал»?

— Ну, по существу, их вообще почти нет. Не знаю, куда они подевались, кто в этом замешан. Но осталось всего пять тысяч.

— Пять?! Да ты, мать твою, шутишь, верно? — Лэш позволил машине замедлиться, словно отключил овощ от аппарата жизнеобеспечения.

На нуле? Что за чертовщина? Он же был, типа, вроде Сатаны. И капитал его армии составлял всего пять штук?

Конечно, оставались деньги его мертвых предков, но как много бы их не было, он не мог вести на них войну.

— К чертям это… я возвращаюсь в свой старый дом. И больше не сяду за руль этой консервной банки. — Ага, его одолел внезапный порыв проведать мамочку/папочку. Ему как можно скорее нужна новая тачка, а в гараже тюдоровского особняка припаркован Мерседес. Он сядет в чертову машину, и будет разъезжать по округе без малейших угрызений совести.

К черту все эти вампирские проблемы.

Однако, повернув направо и направившись к своему району, его начало подташнивать. Но если он не зайдет в дом, то не увидит трупы. Если, конечно, они там, где он их оставил…

Черт, ему придется зайти внутрь за ключами.

Да пофиг. Ему нужно переступить через это.

Десять минут спустя Лэш припарковался у гаражей позади здания и вышел из машины.

— Отгони тачку в фермерский домик. Встретимся там.

Нахмурившись, Лэш опустил взгляд на руку. Кольцо, которое ему вручил Омега, нагревалось на пальце и начинало сиять.

— Похоже, твой отец хочет видеть тебя, — сказал Мистер Д, вылезая с пассажирского сиденья.

— Ага. — Черт. — Как оно работает?

— Нужно где-нибудь укрыться. Затихнешь, и он придет к тебе, или заберет к себе.

Лэш взглянул на особняк, думая, что тот сгодится.

— Встретимся в фермерском доме. А потом отвезешь меня в ту хибару, где хранится вся документация.

— Есть, сэр. — Мистер Д дотронулся до края своей ковбойской шляпы и сел за руль.

Когда Фокус с грохотом выехал на дрогу, Лэш зашел в дом через кухню. Внутри пахло ужасно, сильный тошнотворно-сладкий запах смерти и гниения был почти осязаем.

Он сделал это, подумал Лэш. Он виноват в том, что красивый дом наполнялся вонью.

Он достал мобильный, чтобы позвонить Мистеру Д, но потом замешкался, сосредоточившись на кольце. Золото накалилось до такой степени, что он удивлялся, как его палец еще не отвалился.

Его отец. Его отец.

Он поступил правильно.

Лэш вошел в столовую. Со светящимся на пальце кольцом, он уставился на вампиров, которых считал своими родителями. Но истина была покрыта ложью, не так ли. Всю свою жизнь ему приходилось скрывать свою настоящую натуру, зло внутри себя. Незначительные всполохи его истинного «Я» прорывались наружу, но саму сущность, этот двигатель, приходилось прятать.

Сейчас он освободился.

Странно, но он ничего не чувствовал, созерцая убитого мужчину и женщину перед ним. Будто он смотрел на мерзкие афиши на стенах фойе кинотеатра: трупам он придавал соответствующую значимость.

То есть, вообще никакую.

Лэш дотронулся до собачьей цепочки вокруг шеи и почувствовал себя идиотом из-за глупых сантиментов, которые заставили его надеть звенья. Его подмывало сорвать ее, но нет… Животное, которое цепь напоминало ему, было сильным, беспощадным, мощным.

Цепочка служила символом, а не олицетворением чувств, так что он оставил ее на шее.

Блин, мертвые отвратно пахнут.

Лэш вошел в вестибюль, решив, что мраморный пол подойдет не лучше любого другого места для встречи с отцом. Опустившись на пол, он подтянул ноги, чувствуя себя идиотом от того, что расселся здесь. Закрыв глаза, он горел желанием покончить с этим, схватить ключи от…

Тихий шум, исходивший непонятно откуда, нарушил царившую в доме тишину.

Лэш распахнул глаза. Его отец придет сюда? Или заберет его куда-нибудь?

Неожиданно возникший поток начал кружить вокруг него, затуманивая зрение. А может, он затуманивал то, что окружало его? Но сидя внутри этого водоворота, Лэш чувствовал странную уверенность. Отец никогда не причинит боли своему сыну. Зло было злом, но кровь, связывающая их, означала, что он сам был Омегой.

А Омега не станет ранить самого себя, чтобы потешить эго.

За миг до своего исчезновения, когда поток почти поглотил его телесную форму, Лэш посмотрел вверх.

На лестнице перед ним стоял Джон Мэтью.