Она снова зарыдала, а он, объятый страхом, бессвязно шептал ей на ухо:
– Но они же оскорбили тебя. Я никому этого не позволю. Серэна, я любого готов убить за тебя. Я никому не прощу. Кто обидит тебя, тот умрет. За тебя я…
– Да, да, Ал, – бормотала она в ответ, – да, я понимаю, прости меня, я глупая, прости… Но эти глаза!… Как можно так человека, живое существо…
– Он не человек, Серэна, – отчаянно оправдывался Кар, – человек, который обидит тебя, не человек, он не имеет права жить. Я пожалел его, надо было раздавить, как змею, уничтожить…
– Я все понимаю, Ал, родной, все понимаю, прости меня. Но если ты убиваешь змею, ну, как тебе объяснить, ну, нельзя самому становиться змеей. Ох, какие у тебя были страшные глаза…
Она дрожала, еще что-то бормотала. Он с трудом успокоил ее, проводил домой и лишь после того, как она поклялась с утра позвонить ему, отправился к себе.
Когда в ночной сводке радионовостей он услышал, что успевшая скрыться банда хулиганов напала в одной из аллей приморского парка на трех возвращавшихся из гостей молодых людей, одного убила, а двоих зверски избила, ему стало страшно. Нет, его пугало не то, что нападут на его след, черта с два. Он боялся, что сводку услышит Серэна.
Кар впервые тогда задумался о том, о чем думают миллионы людей на земле: о том, что существуют разные понятия о добре и зле, о справедливости, о преступлении и наказании, о мере ответственности за свои, да и за чужие деяния. О том, что у людей могут быть иные, чем твои, взгляды, мерила ценностей. Что миром правит не только сила и что самый сильный в чьих-то глазах не обязательно самый лучший, самый правый.
Он никогда не задумывался о таких вещах, как, впрочем, и о многом другом. Он жил в особом мире, где сила всегда оказывалась правой, где не то что к врагам, а порой и к знакомым или незнакомым людям не следовало быть милосердным. Особенно если они оказывались на твоем пути.
То, за что уважали его друзья и боялись враги, – его сила, искусство в бою, беспощадность, его умение убивать, умение постоять за себя, наконец, безразличие к чужим жизням и судьбам – в глазах единственного существа, чье слово было для него главным, не имело никакого значения. Узнай Серэна, что это он избивал Нолана, что он убил оскорбившего ее хулигана, да просто, что он сотрудник сыскного агентства, сотрудник для черных дел, она отвернулась бы от него. Даже любя. Она просто не смогла бы иметь с ним дела. Как он с ней, если б узнал, что она ему изменяет, хотя продолжал бы любить.
Но ведь он не изменяет ей!
Изменяет. Так, наверное, считала бы она. Не с другой женщиной. Он изменяет тому идеалу, который она видит в нем. Вот он такой, считает она, и он говорит ей об этом и доказывает. А в действительности – другой. Он обворовывает ее, отнимает себя у нее и подсовывает иного, в сто раз худшего, жестокого, беспощадного, звероподобного, способного на любое зло. Ради нее, да, но зло.
Так она, наверное, рассуждала бы, если б знала правду. Да не рассуждала бы, а чувствовала. И это самое страшное. Потому что заставить человека рассуждать по-другому еще можно, заставить по-другому чувствовать – в сто раз трудней.
Мысли не давали Кару уснуть. Он ворочался с боку на бок, ходил пить хранившееся в холодильнике ледяное пиво, включал и выключал ночные телепрограммы. И лишь под утро заснул.
Проснулся, как всегда, мгновенно, схватил часы – половина десятого, а Серэна еще не звонила! Или звонила, а он не проснулся! Может, телефон не исправен? Нет, все в порядке. Он торопливо набрал ее номер. Никто не отвечал.
Он сел на кровать, устремив унылый взгляд в окно. Все ясно, она прочла эти чертовы газеты… Что делать?
И тут она позвонила. Голос ее был бодр, как всегда.
– Соня! – кричала она в трубку. – Звоню второй раз! Я думала, ты ушел гулять, что тебе не спится, что ты без меня скучаешь.
– Я скучаю, – орал Кар в ответ, – я ужасно скучаю! И очень хочу есть.
– Странно. Какое совпадение, я тоже. Но я уже на корте, с восьми утра. Приезжай за мной на стадион. Жду.
Он молниеносно проделал утреннюю процедуру – гантели, душ, бритье, стакан молока – и уже собирался покинуть квартиру, когда раздался звонок.
– Ты еще спишь? – услышал он голос Лоридана. – Подъем! Нас вызывает бородач (так он иногда называл Шмидта). Срочно. Включай четвертую скорость. Что-то, как всегда, «важнейшее, главнейшее»!
– Погоди, – замямлил Кар, – как вызывает, он же говорил, что сегодня утром дел не будет.
– Вчера говорил одно, а сегодня другое. В нашем деле все бывает. Поторопись!
– Слушай, Лор, а ты не можешь сказать ему, что не застал меня дома?
– Не могу. Он звонил тебе только что сам, у тебя было занято. Поэтому мне и поручил. И вообще не валяй дурака. Я заеду за тобой через десять минут! – И Лоридан бросил трубку.
Кар вздохнул. Черт бы побрал этого старого идиота Шмидта, и все агентство, и преступников, которым нет покоя, и его самого, что не мог проснуться раньше и смотаться из дома!
Хорошо еще, что в предвидении подобных случаев он попросил у Серэны номер дежурной на стадионе. Он перезвонил и попросил передать Серэне, что у его друга несчастье, что он вынужден был срочно поехать к нему и просит обязательно позвонить вечером.
Кар спустился по лестнице. Перед подъездом его уже ждал Лоридан.
– Поступите в распоряжение начальника компьютерного отдела, – объявил им Шмидт, когда они предстали перед ним.
– Компьютерного отдела? – удивился Лоридан. – А при чем тут мы?
– Видите ли, мальчики, – глубокомысленно заметил Шмидт (на этот раз упоминания о «необычайно важном, труднейшем задании» не было – ведь речь шла не о его отделе), – видите ли, без нас вряд ли может обойтись любой отдел, да и вообще все «Око» держится на нас. Так что, если надо помочь, к кому обращаются? К нам, конечно! Словом, отправляйтесь к Ренуару, он вам все объяснит.
Компьютерный отдел «Ока» помещался в подвале. Здесь тоже, как и в столичной штаб-квартире, имелся электронный мозг, хотя и поскромней. А рядом, в соседнем помещении, находился компьютерный отдел. Кар не бывал там раньше и немного оробел, увидев стерильно чистые залы, сложные бесшумные аппараты, экраны дисплеев, клавиатуры, сотрудников в белых халатах.
В кабинете, где глухо гудел кондиционер, их принял начальник отдела Ренуар, высокий худощавый мужчина средних лет, тоже в белом халате, в чуть дымчатых очках, скрывавших глаза.
В этом царстве науки Кар и Лоридан, высокие, мускулистые, со своими пистолетами под мышкой и огромными кулаками, выглядели как-то неуместно, даже оскорбительно.
Почувствовав их смущение, Ренуар улыбнулся, пригласил сесть, заговорил, стараясь опуститься до их уровня (там же не люди работают, считал он, а громилы и тупицы).
– Скажите, господа, – поинтересовался он, – вы имеете представление о компьютерной преступности? Вообще о компьютерах?
Прочтя ответ в глазах собеседников, Ренуар продолжал:
– Если не возражаете, я бы коротко пояснил, что это такое. Просто для того, чтоб вам стало ясно: ни одна банда грабителей, вооруженная пулеметами и броневиками, не сможет украсть столько денег, сколько один пожилой джентльмен или подросток, сидя у себя дома перед компьютером. Ну, что такое компьютер, я вам объяснять не стану – это заняло бы слишком много времени. А вот о преступности расскажу. Что касается технических деталей, вы уж поверьте мне на слово. Что такое хеккеры, вы, конечно, не знаете… – продолжал свою лекцию Ренуар.
– Знаю, – неожиданно перебил Лоридан, – это такие неумехи на поле – не по мячу бьют, а по ногам. Но нечаянно, не нарочно.
– Правильно, – с довольной улыбкой подтвердил Ренуар. – Совершенно верно. Но теперь так называют людей, которые с помощью своих компьютеров подключаются к чужим. Они часами могут сидеть, набирая номер за номером, пока не раздастся сигнал – это значит, он вошел в чей-то компьютер. После этого хеккер присоединяет телефонную трубку к приемнику звуковых сигналов в своей ЭВМ. Теперь надо угадать код и внедриться в чужую информационную систему. Прошу внимания, господа! Надо угадать код! Можно угадать, но можно и добыть. Добыть! Как? Мы еще вернемся к этому. А пока продолжу свою краткую информацию. Приведу вам несколько примеров компьютерных преступлений, которыми занимается наш отдел. Однажды группа студентов нашего городского Университета сообщила всем пользователям университетского компьютера, что телефон компьютера якобы изменился. Отныне он такой-то, и дали номер своего домашнего компьютера. Теперь пользователи, соединяясь с «университетским» компьютером, как и полагается, набирали сначала свой личный код. Записав все эти коды, студенты сообщили пользователям, что прежний номер университетского компьютера восстановлен. Но вы понимаете, что подобное можно проделать и с банковским компьютером. А если у преступников будут коды всех вкладчиков, то легко представить себе последствия.
