Но вот почему не чувствует себя счастливым он? Ведь все так здорово! Он окончит Университет, изучит язык, получит повышение по службе, новую, наверняка более интересную работу, прибавку к жалованью. Он сможет жениться на Серэне, они купят дом… Все мечты на пороге осуществления. Так почему же что-то не дает ему ощутить полноту счастья? Почему что-то гложет его?

Кар вернулся домой, выпил стакан холодного молока и залез в постель.

Но еще долго ворочался, прежде чем заснул.

Утром он твердо решил начать новую праведную жизнь.

Долго, до седьмого пота, занимался физическими упражнениями, качал гантели, «раздвигал стены», отжимался, вел «бой с тенью», потом так же долго плескался под душем – то кипятковым, то ледяным. Плотно позавтракал… А дальше что?

Ему не совсем ясно было, как же с работой, идти или не идти? Хоть и суббота, но в «Оке» не существовало выходных дней. Однако он теперь в «Оке» или нет?

Ладно, все эти вопросы решатся сами собой. У него два свободных дня. После обеда (до обеда у нее частные уроки) они поедут с Серэной куда-нибудь далеко-далеко, он с ней посоветуется обо всем и с понедельника начнет действовать.

Он решил посвятить дообеденное время осмотру Университета, своей будущей «Alma maler». Это выражение он услышал однажды из уст Серэиы.

Знаменитый на весь мир городской Университет представлял собой город в городе. Он занимал огромную территорию в одном из пригородов, состоял из множества зданий, начиная от двухэтажных деревянных строений, увитых плющом, и кончая многоэтажными громадинами из стекла и бетона. Поскольку история этого учебного заведения насчитывала многие десятилетня, а каждое десятилетие что-то прибавляло, расширяло, дополняло, то Университет отличался довольно беспорядочной архитектурой: архаичное здесь чередовалось с ультрасовременным. Возникали новые лаборатории, хранилища, спортивные сооружения, общежития, столовые. Появились отели, где останавливались друзья и родственники студентов, а также абитуриенты, возникли стоянки для сотен машин, так как многие студенты имели свои. На территории Университета было четыре храма – костел, церковь, синагога и мечеть. Пусть небольшие, но все же! Несколько дискотек, концертный зал. Даже полицейский участок, хотя и считавшийся окружным, фактически «обслуживал» только Университет: служба в этом участке рассматривалась полицейскими, как самое строгое наказание. После туристов студенты были наиболее заметной популяцией в городе. Сами горожане, так сказать аборигены, оставались как-то незаметны.

Но если туристы, а к таковым причисляли всех, кто приезжал в город отдыхать, проводить отпуск или каникулы, развлечься, приносили аборигенам радость, иначе говоря – доходы, то студенты причиняли немало беспокойства.

Эти нахальные молодые люди заполняли кафе, бары, дешевые ресторанчики, пляжи, ночные дискотеки, улицы, площади, набережные (непонятно, когда они учились!).

Чужаки, временные жильцы, они вечно вмешивались в городские дела, что-то требовали, против чего-то протестовали. Господи! Слушали бы свои лекции, загорали бы, танцевали, флиртовали, уважали старших. Черта с два!

Среди студентов различались три четко обозначенные категории.

Первая действительно только и делала, что моталась по лекциям, засиживалась в библиотеках и читальных залах и даже на пляжах и в скверах не расставалась с книгой. Таких было меньшинство.

Вторая одевалась в странные одежды, по-уродски стригла и красила волосы, торговала на улицах какими-то поделками – серьгами, амулетами, поясками, браслетами, тихо колола себя и нюхала наркотики, курила, глотала всякую дрянь и пугала прохожих своим диким зловещим видом.

Наконец, третья категория, самая большая, хоть и училась, развлекалась, заводила романы – словом, делала все то, что положено делать молодежи, но, к сожалению, еще и боролась. За что, против чего? Определить это было не так-то просто.

В Университете существовало множество обществ, движений, групп, союзов, начиная от самого мощного «Борцов за мир, против войны» и кончая движением эсперантистов. Были клубы «Защитим кошек и рыб», «Дети – наше счастье» и «Пороть жестоких родителей» (бедная Элизабет – добейся этот клуб своей цели, она осталась бы без работы!). Было «Общество поддержки папуасов и эскимосов», «Движение против вооруженной полиции», «Союз заик», множество клубов спортивных болельщиков и, конечно же, болельщиков всевозможных музыкальных звезд и рок-ансамблей. Были «тихие» клубы филателистов, филуменистов, других коллекционеров, вегетарианцев, йогов, приверженцев различных религий, культов… Словом, кого только не было!

Студенческое общество «Очищение» занимало во всем этом пестром скопище значительное место.

Его лозунгом было «Очищение планеты от материальной и духовной грязи». Поэтому студенты, объединившиеся в «Очищении», боролись против предприятий, отравлявших воздух вредными выбросами, и против тех, что сливали в реки отравленные отходы, и против засилья в горах автомобилей с их выхлопами, и против нефтяных пятен, угрожавших пляжам, и против вырубки лесов, этих легких планеты… Но боролись «очищенцы» и против террора, как они считали, полиции, и против военных, грозивших уже не заразить землю, а просто уничтожить ее, отравить радиацией, газами, наводнить бактериями. Доставалось и фабрикантам оружия (а заодно и всем богачам), продажным муниципальным чиновникам (а заодно и правительству)… Словом, многим доставалось. И легко предположить, что у сильных мира сего сжимались кулаки при одном упоминании об «Очищении».

Тем более что члены общества отнюдь не ограничивались митингами и демонстрациями, что само по себе доставляло городским властям немало хлопот.

Они предпринимали различные акции! Однажды они за одну ночь прокололи шины нескольким сотням автомобилей, «чтобы не ездили по улицай и не отравляли людей»; другой раз, когда некий магнат туристического бизнеса собрался построить новый отель и с этой целью вырубить небольшую рощу, очищенцы ночью умудрились перетащить к берегу землеройные машины, мотопилы, трактора, приготовленные для работ, и сбросить в море. Наконец, и это уже не лезло ни в какие ворота, когда на горе невдалеке от города начали строительство какого-то военного сооружения (видимо, радарной системы), очищенцы устроили там пикетирование и долго срывали работы, пока полиция не вступила с ними в настоящее сражение. Причем пострадали не только студенты, но и несколько полицейских. Общество объединяло здоровых решительных ребят и девчат, которые смело лезли в драку с вооруженными дубинками, газометами и водометами стражами порядка.

Вот тут-то и крылось самое уязвимое место в этом благородном обществе. Оно было отнюдь не однородным. В «Очищение» входили студенты, умевшие прекрасно говорить, сильные полемисты, эрудированные, широко образованные. Они выступали с речами, издавали брошюры, писали статьи в левые газеты, да и в университетские (а их насчитывалось десятка два). Именно благодаря им общество приобретало все больше сторонников, и не только студентов, но и преподавателей, горожан, даже временных приезжих. Растущий авторитет «Очищения», его общественный вес тоже были благодаря им.

Но в обществе имелись и другие люди, те, кто считал, что нечего заниматься болтовней, а надо действовать – бить полицейских, громить миллионеров, проводить карательные акции («террористические» – утверждали власти). Среди этой категории имелись и прямые экстремисты, которым, в общом-то, было наплевать, за что и против чего бороться, лишь бы похулиганить, побузотерить, подраться. Их акции частенько компрометировали все движение и служили великолепным предлогом для осуждения всего «Очищения» в целом.

Между этими двумя крайними крылами общества обреталась основная масса честных, порой немного инфантильных «борцов за правое дело». И разные лидеры стремились вести их за собой. Впрочем, все эти внутренние течения существовали лишь для посвященных. Широкое общественное мнение воспринимало общество как единое целое.