Фон Риттер молчал.

— Ну так что? — спросил Смит. — Вы поддержите Бай-рама?

— Уф… Пока да. Посмотрим на ваше поведение…

Он повернулся, чтобы уйти.

— Кончай этот гнилой базар, Ханс. Ты пацан или не пацан?

Фон Риттер оглянулся через плечо. Засмеялся.

— Пацан!..

— Я знал. Спасибо, Ханс. Ладно, вали. Что-то новое, сынок? — повернулся Смит к Байраму Тилу.

— Завтра помощник генерального прокурора прилетает из Вашингтона, чтобы поговорить с вами относительно покупки «МТД» нашим «Ноумкрафтом»…

— Поговорить с тобой, Байрам. Если эта встреча тебе не по зубам, то я в тебе ошибся. Что-то еще?

— На пятом «Морском Ранчо» мы потеряли человека. Акула.

— Черт. Он женат?

— Нет, сэр. И родители не на его иждивении.

— Ладно. Тогда просто соболезнования. У вас там есть подготовленные ролики с профессиональной озвучкой. Когда мы теряем кого-то из наших людей, пусть все думают, что мы тоже плачем.

— Особенно когда нам наплевать, — сказал Сэлэмэн.

Смит прищурился на него:

— Джейк, неужели ты так глубоко изучил мое сердце? Наша политика — быть щедрыми, когда случается смертельный инцидент. И всякие мелочи, которые так много значат…

— …и так славно выглядят. Йоханн, у тебя нет сердца — только телефон и всяческая машинерия. Да и не было его никогда.

Смит засмеялся:

— Для тебя будет сделано исключение, Джейк. Когда ты помрешь, мы попробуем все переиначить. Никаких цветов, никаких некрологов, похороны по шестнадцатому разряду на собачьем кладбище…

— Не дождешься. Я сам станцую на твоей могиле, Йоханн.

— Да ну? Давай на пари. Миллион наличными против твоих любимых налоговых льгот? Хотя нет, я не могу заключать пари: чтобы остаться в живых, мне понадобится твоя помощь. Байрам, встретимся завтра. Сестра, подождите за дверью: мне нужно поговорить с моим юристом.

— Нет, сэр. Доктор Гарсиа запретил мне отходить от вас хотя бы на три шага.

Смит растерялся.

— Так. Мисс Клизма, я выучил много разных слов задолго до того, как Верховный суд ополчился на тех, кто пишет на заборах. Но я не буду вываливать на вас этот запас. Давайте по существу: я вас нанял. Я вам плачу. Вы находитесь в моем доме. Я велел вам выйти и подождать за дверью. Что из этого следует?

Медсестра, плотно сжав губы, молчала.

Смит вздохнул.

— Джейк, какой я все-таки старый. Я никак не могу привыкнуть, что они следуют своим собственным законам. Юнис, где у нас доктор Гарсиа? Пусть он снимет с поста этого часового, чтобы мы могли поговорить приватно.

Доктор Гарсиа прибыл незамедлительно, осмотрел пациента, взглянул на ленты самописцев и согласился, что отдаленного мониторинга будет достаточно.

— Мисс Макинтош, во изменение отданного распоряжения…

— Да, доктор. Вы пришлете медсестру, чтобы я могла уйти? Я увольняюсь.

— Хорошо. Сестра…

— Секунду, доктор, — вмешался Смит. — Мисс Макинтош, я приношу вам свои извинения за то, что оскорбил вас. Я впадаю в детство. Это признак очень глубокой старости. Но, доктор, если сестра Макинтош все же решит уйти — я надеюсь, что этого не произойдет, но тем не менее, — выпишите ей премию в тысячу долларов. Ее исполнение обязанностей было совершенным. Несмотря на то что я ей всячески мешал.

— М-м… Посмотрим. Сестра, идемте…

Когда медики вышли, Сэлэмэн сказал сухо:

— Йоханн, ты маразматик только тогда, когда это выгодно.

— Приходится использовать это оружие, — хмыкнул Смит. — Что мне еще остается?

— Деньги.

— Ах, да. Про деньги я и забыл. Так забывают про воздух. Ведь я и жив-то благодаря деньгам… Я просто злюсь, Джейк. Как человек, ни за что посаженный в тюрьму. Тюрьма называется старостью…

— Старости нет, пока ты управляешь собой, Йоханн. Я понимаю, что это заявление дурно пахнет… а впрочем, делай, что хочешь, я ни на чем не настаиваю.

— Спасибо, Джейк, ты настоящий друг. Черт, ты иногда нужен мне даже больше, чем Юнис, хотя она намного симпатичнее. Юнис, скажи, девочка: я несносен?

Секретарша пожала плечами. Это было красивое движение.

— Вы такая лапочка-вонючка, босс… время от времени. Но я научилась не обращать на это внимания.

— Вот, Джейк. Если бы Юнис хоть раз отказалась терпеть мои выходки — вот как ты, например, — то я уже был бы самый приятный босс в мире. А так я использую ее в качестве предохранительного клапана.

— Юнис, — сказал Сэлэмэн, — в любое время, как только вам надоест это опутанное проводами дерьмо, вы прихбдите ко мне и получаете эту же работу за такое же жалованье…

— Юнис, твое жалованье удвоено.

— Спасибо, босс, — быстро сказала секретарша, — запись сделана, время проставлено. Бухгалтерию я уведомлю сама.

— Понял, да? — закашлялся Смит. — И не пытайся перекупить ее, старый козел. У тебя не хватит «капусты».

— Маразматик, — оскалился Сэлэмэн. — Кстати, о «капусте». Кого ты прочишь на место Паркинсона?

— Еще не думал. Есть кандидат?

— До сих пор не было. Но сейчас мне кажется, что это могла бы быть Юнис.

Долгую секунду Юнис не могла скрыть изумления. Потом на ее лицо вернулось прежнее выражение.

— Об этом я не думал, — признался Смит. — Но мысль хорошая. Юнис, как бы ты отнеслась к перспективе стать директором?

Юнис отключила диктописец.

— Если это шутка…

— Дорогая моя, — сказал Смит мягко, — я никогда не шучу с деньгами. А для Джейка деньги — единственная святыня. Ты знаешь, что он продал свою дочку и бабушку в бордель в Рио?

— Вранье, — сказал Сэлэмэн. — Только бабушку. И старушка не подкачала! Благодаря ей мы прикупили еще одну спальню.

— Босс, но я полный ноль в бизнесе!

— Ну и что? Директора ничем не управляют, они только формируют политику. А про это ты знаешь больше, чем кто-либо из них, — ты же варишься в этом котелке уже хренадцать лет. Будешь исполнять все те же свои обязанности — да еще голосовать, как Джейк. Идет?

— Вы думаете, я справлюсь, сэр?

— Мы же справляемся. Загляни в старые записи — как бы мы с Джейком ни изображали перебранки, а всегда голосовали так, как договаривались заранее.

— Я это давно заметила, — сказала Юнис.

— Вся конспирация коту под хвост, — сказал Смит. — Решено, Джейк: она — новый директор. Да, и еще один тайный пункт: если нам вдруг понадобится вакансия — ты уйдешь в отставку? Ничего, естественно, не теряя.

— Конечно, сэр. И даже без отступного.

— Почему без? Очень даже с отступным… Понимаешь, Юнис, я хочу быть уверенным, что у Джейка всегда будет надежный запас голосов — причем я не хочу увольнять обскурантов без крайней необходимости. Не стоит подставлять фон Риттеру свой нос для очередного щелчка… Итак, вы директор, дорогая. Формальности — на том же собрании акционеров. Добро пожаловать в истеблишмент. Теперь ты не благородный пролетарий, а контрреволюционер, предатель, штрейкбрехер, шпик, фашистский пес. Как теперь самочувствие?

— Не пес, — возразила Юнис. — Все остальное правильно, но я-то женщина. Значит, сука.

— Юнис, я не только не использую такие слова сам, но, знаете ли, не в восторге, когда их используют леди.

— А может ли фашистский штрейкбрехер быть леди? И вообще — я выучила это слово в детском саду.

— Я впервые услышал его, выбираясь из… э-э… ну, вы меня поняли, ребята, — и пусть оно там и остается.

Сэлэмэн зарычал:

— У меня нет времени выслушивать доморощенных лексикологов! Конференция закончена наконец?

— Что-что? Да она только начинается. Та ее сверхсекретная часть, из-за которой я выставил милейшую мисс Макинтош. Наклонитесь-ка ко мне.

— Постой, Йоханн, — Сэлэмэн огляделся вокруг. — Прежде чем начнутся тайны, давайте удостоверимся, что нас не подслушивают. В кровати есть микрофон — это раз. Кресло, наверное, тоже оборудовано им?

— Э-э… — старик выглядел озадаченным. — Вообще-то я всегда использовал гонг…

— Йоханн, семь к двум, что нас слышат. Юнис, дорогая, вы не посмотрите эти медицинские пульты — может быть, разберетесь, где там можно отключить микрофоны?