— Доркас работала последней… — извиняющимся тоном начал он.

— Я не Дора и последней не работала, — она смущенно улыбнулась. — Хотя мне разрешено выглядеть похожей на Дору. Я Минерва — по профессии компьютер, но теперь в отставке. Сейчас я помогаю своей сестре-жене Элизабет в ее генетических расчетах.

— Доктор Джубал Харшоу, это моя сестра-двойняшка доктор Минерва Лонг.

Джубал торжественно поднялся на ноги.

— К вашим услугам, мисс.

Минерва плавным движением встала и поцеловала Джубалу руку прежде, чем он успел ее остановить.

— Благодарю вас, доктор Джубал, но это я к вашим услугам, и к тому же не только никогда не была девушкой, но я — сестра-жена всему семейству Лонг. Когда моя сестра Афина сказала, что вам нужны мои услуги, я пришла в восторг.

— Мисс… Мэм, я просто привык следить за переживаниями слушателей, когда пишу свои рассказы. Не стоит отнимать у вас время.

— Что такое время, как не источник удовольствия? Когда Афина меня позвала, я просто лежала на дне бассейна и размышляла. Значит, ваш рассказ

— «Дядюшка Тобайяс». Вам чьи переживания нужны — мои или Фины? Я могу изобразить любые.

— Изобрази ему свои, Мини. Только лицом, никаких замечаний.

Неожиданно на Минерве оказался длинный белый плащ. Джубал не очень испугался, но заметил про себя, что нужно будет кое о чем спросить — потом, потом.

— Она Беспристрастный Свидетель?

— Нет, — ответила Афина. — Это опять штучки Сноба: у него контракт на иллюзию одежды. На этом съезде есть делегаты от множества цивилизаций, и больше чем у половины их существует запрет на наготу. Поэтому Лазарус опасался, что ничего не выйдет, потому что никто не сможет нормально работать: половина будет шокирована, половина станет пускать слюни, а половина тех и других будет шокирована и станет пускать слюни одновременно. Так что Тамара наняла этого паскудника, чтобы создавать иллюзию: «видишь-то-чего-ожидаешь», и подписала контракт на обслуживание тех делегатов, кому грозит эмоциональный шок. Вас шокировал вид моей сестры?

— Конечно, нет. Да, действительно, я представляю одну из этих больных цивилизаций, и я даже не сознавал, что болен, пока не выздоровел. Но мне довелось пережить такое, что может кого угодно навсегда излечить от подобных эмоциональных встрясок. Когда я оказываюсь чужаком в чужой стране, я наслаждаюсь различиями, а не испытываю шок. Красота — в разнообразии, как сказал бы Джин[76]. Дом Лонгов не кажется мне каким-то странным: я когда-то уже жил в убежище, где многое делалось так же, и теперь я чувствую себя как дома. Шокировал? Да Минерва не только похожа на одну из моих приемных дочерей, но и стоит в очень изящной позе. Ей не надо бы скрывать свою внешность.

— Сноб! Убери этот халат, немедленно!

— Афина, я занят!

— А я трижды проверю все твои счета не только за иллюзии одежды, но и за значки с фамилиями, за пользование гардеробными, барами и всем, на что у тебя подряд или субподряд. А потом подам в суд.

Белый плащ исчез.

— Ну и подавай, и будь ты проклята. Мне что, сложить вещички и отправляться домой? Или ты хочешь, чтобы этот съезд прошел успешно?

— Не забудь о неустойке, мошенник! Попробуй только бросить нас в такой момент, — советую тогда смотаться в туманность Лундмарка: созвездие Искандера слишком близко, там тебе не скрыться. Катись отсюда!

Минерва робко улыбнулась:

— Когда на мне был этот плащ, я заметила, что не могу говорить. Странное ощущение. И неприятное.

Джубал серьезно кивнул:

— Все правильно… если за образец этой иллюзии действительно был взят плащ Беспристрастного Свидетеля. Энн как-то говорила мне — когда на человеке этот плащ, речь у него подавляется настолько, что нужно усилие воли, даже чтобы давать показания в суде. Ну, дорогие дамы, продолжим? Или на этом закончим? Поскольку я гость, мне не полагается быть навязчивым.

— Доктор, вашу кандидатуру одобрили и Тамара, и Морин. Даже Лазарус после этого не может — или не осмелится — наложить свое вето. Это значит, что вы не просто гость, а гость семейства. Так что будьте как дома. Начать с начала или с того места, где мы остановились?

— Пожалуй, с начала.

— Хорошо. Название: «Дядюшка Тобайяс». Начало. Дядюшку Тобайяса мы держали в ведре. Абзац. Он, конечно, и сам был не против. В конце концов, при данных обстоятельствах это было необходимо. Я однажды слышал, как Эндрю — тот мой брат, что вечно исчезает, — сказал: «Жизнь — это постоянное приспособление себя к Вселенной». Хотя все остальные в нашей семье с этим никогда не соглашались. Мы считаем, что нужно заставить Вселенную приспосабливаться к нам. Вопрос, в конце концов, в том, кто главнее. Абзац. Стоял Год Большой Засухи. Вы скажете — природное явление, и ошибетесь. Это все тетя Алиса. Это всегда тетя Алиса. «Хорэс, — сказала она мне в начале весны, — я хочу немного заняться черной магией. Достань мне вот эти книги». Она дала мне список, и я поскорее смылся. Она женщина решительная. Абзац. Как только я скрылся у нее из виду, я просмотрел список и сразу понял, что у нее на уме, — все книги были такие сухие и скучные, что хуже не бывает. «Вечерние размышления» Роберты Тислуэйт Смайт, издание автора; «Ежегодник Департамента сельского хозяйства» за 1904 год; «Самоучитель китайской живописи»; 8-й, 9-й и 11-й выпуски серии «Элси Динсмор»[77] и переплетенная диссертация под названием «Исследование второстепенной флоры округа Клэй, штат Миссури», которую мой двоюродный брат Джулиус Фарпинг представил на соискание степени. Вряд ли мне когда-нибудь вздумалось бы не поспать ночь, чтобы прочитать этот труд его жизни. Где найти все эти книги, я знал — на полке в комнате для гостей. По словам мамы, она их там держала, чтобы обеспечить гостям крепкий сон, но папа постоянно дразнил ее, говоря, будто это дешевая и огульная месть за все, что ей самой приходилось терпеть в гостях. Абзац. Так или иначе, я принес охапку книг, которые могли бы за полдня превратить в цитадель сухого закона Рино, штат Невада, и осушить озеро Верхнее, а потом остановить Ниагарский водопад…

Внезапно Афина, прервав чтение, произнесла:

— Доктора Харшоу и доктора Губерта просят немедленно прибыть в главный зал.

Лазарус приоткрыл один глаз.

— Не пойдет, Фина. Не чувствую срочности в твоем голосе. Кто там еще? Зачем?

— Зачем? Поставить вам по рюмке. Кто? Доктор Хэйзел Стоун.

— Это совсем другое дело. Скажи ей, что мы будем там сразу же, как только я покончу с одним делом минут на пять.

— Передала. Папаша, из-за тебя я проиграла пари. Я думала, ничто не может оторвать тебя от этого гамака…

— Это не гамак.

— …Потому что ты на этом съезде устроитель, а не участник.

— Я говорил, что не собираюсь сидеть на пленарных заседаниях. Никакой я не устроитель, я просто бесплатно предоставил землю под главный шатер. Тамара говорит, что мы покроем расходы. Хильда думает, что мы даже выручим кое-что плюс-минус миллиард или два. А обещать я тебе ничего не обещал. Если бы тебе вздумалось меня спросить, то я ответил бы, что Хэйзел Стоун не проиграла ни одного пари с тех пор, как Джесс Уиллард нокаутировал Джека Джонсона. Сколько ты проиграла?

— Не твое дело! Шел бы ты, папаша, в такое место, которого у меня нет.

— Я тоже тебя люблю, дорогая. Доставь мне распечатки на почетных гостей и последние изменения в программе. — И Лазарус добавил: — Минерва, ты без оружия. Фина, не выпускай ее без оружия из дома.

— Лазарус, разве это так уж необходимо? Тамара тоже без оружия.

— У Тамары скрытое оружие. На этот съезд собирается кое-кто из самых кровожадных людей во всем Известном Космосе. Женщины-писательницы. Критики. Харлан. Оба Хайнлайна. Я не только настаиваю, чтобы у тебя было оружие, но и надеюсь, что ты будешь держаться поблизости от кого-нибудь, кто стреляет без подготовки. От Джастина. Или Зеба. Или Мордена Клода. Или Галахада. А еще лучше — оставайся дома. Фина покажет тебе все здесь, и это будет лучше, чем тереться среди всякой рвани. Хотя — стоп! У меня не больше оснований учить тебя осторожности, чем у тебя — учить ей меня. Схлопотать по физиономии, быть изнасилованной или убитой — это привилегии, которые ты выбрала, когда решила обзавестись белковой плотью. Я говорил как эгоист, дорогая, прости меня.