Его не последовало. Хильда повернулась к Зебу и спокойно спросила:

— Первый пилот, было ли мое избрание фарсом?

— Нет, капитан.

— Астронавигатор, восприняли ли вы его как фарс?

— Я? Конечно, нет, капитан тетечка!

Хильда взглянула на меня.

— Джейкоб, ты голосовал за меня по меньшей мере один раз, а может быть, и три. Ты делал это в шутку?

Не помню, что я чувствовал накануне, когда до меня дошло, что Зеб действительно собирается отказаться от командования — скорее всего я перепугался, как бы эти обязанности не свалились на меня. Теперь это уже не имело значения, потому что я понял, что еще микрон, и я снова стану холостяком. Оставалось только одно: держаться Высшей Истины.

— Нет, нет, милая — милый капитан! Абсолютно всерьез.

— Может быть, были нарушены правила голосования?

— Что? Нет! Я… я ошибся. Не разобрался в ситуации. Я предполагал, что мы немедленно отправляемся… и что в воздухе будет командовать Зеб. В конце концов, это же его машина.

Хильда сдержанно улыбнулась:

— В этом последнем доводе что-то есть, Зебби, намеревался ли ты…

— Минуточку! Капитан, машина наша общая, так же как шоколадки Джейка. Мы объединили ресурсы в общий котел.

— Да, я слышала, как вы об этом заявили. Поскольку мне в котел бросать нечего, кроме меховой накидки, я восприняла это заявление с известной долей сомнения. Зебби, намереваешься ли ты взять на себя командование, когда мы взлетим?

— Капитан, вы не можете сложить с себя обязанности иначе, как подав в отставку. А тогда капитаном станет Дити.

— Нет, сэр!

От моей дочери не часто услышишь такой пронзительный вопль.

— Тогда придется отдуваться Джейку. Капитан, когда мне прикажут, я буду пилотом, в остальное время лесорубом и водоносом. Но я не нанимался в начальники сумасшедшего дома. Думаю, ты теперь меня понимаешь.

— Да, пожалуй, Зебби. Ты решил, что ситуация чрезвычайная, и начал отдавать распоряжения. Мне бы не хотелось, чтобы такое случилось в ситуации действительно чрезвычайной.

— Не случится, капитан.

— И я обнаружила, к большому моему сожалению, что мой муж считает меня капитаном понарошку. По-моему, мне следует настаивать на голосовании по вопросу о доверии. Будьте добры, подыщите что-нибудь на роль белых и черных шаров.

— Капитан тетечка!

— Да, милая?

— Мне вменено в обязанность давать тебе советы. Командир командует — он не просит голосовать. Ты можешь подать в отставку — или… погибнуть — или не справиться с мятежом подчиненных, которые вздернут тебя на нок-рее. Но если за тебя голосуют, ты не капитан: ты политикан.

— Дити права, капитан, — промолвил Зеб. — Нам приводили в пример один случай, когда я проходил офицерскую подготовку. Начальство приказало капитану корабля выбрать один из двух портов для отдыха команды. Он созвал команду и решил вопрос голосованием. Об этом стало известно в Вашингтоне, и его тут же, в плавании, отстранили от командования и никогда больше не посылали в море. Командиры не спрашивают, а приказывают. Впрочем, если тебе это важно, я прошу извинения, что свалял дурака, и всецело тебе доверяю.

— Я тоже!

— И я, моя дорогая капитан Хильда! — (На самом деле я хотел, чтобы в полете командовал Зеб, и только Зеб. Но я дал себе торжественную клятву никогда не говорить и не делать ничего такого, что дало бы Хильде повод это заподозрить. Я бы скорей согласился разбиться и погибнуть вместе, чем заронить в ее душу подозрение, будто я не считаю ее идеальным командиром.)

Хильда сказала:

— Инцидент исчерпан. Кому не терпится? Признавайтесь.

Я заколебался — мой мочевой пузырь не приучен ложиться спать сразу после ужина. Когда на призыв никто не откликнулся, я сказал:

— Может, я пойду первым? Мне ведь готовить завтрак.

— Милый, сегодня не ты первый кок, а Зебби. Дити, возьми винтовку и проводи отца до кустиков — только будьте поосторожнее, вдруг где-нибудь притаился этот гигантский термит. Потом отдашь винтовку Джейкобу, и давай сама. Не отвлекайтесь.

Потрудились мы в тот день на славу. Нужно было доверху заполнить баки для воды. Зеб и я таскали воду в складных ведрах, по очереди (этот крутой бережок становился все круче с каждым рейсом, даже при 0,38 g), а Дити нас охраняла. Не знаю уж, сколько мы сделали рейсов, я быстро потерял им счет.

А после обеда я превратился в дамского портного. Дити получила от Хильды какое-то задание, Зеб был занят важным делом. В отсеке за переборкой примерно через каждые тридцать сантиметров устроены ушки. Поскольку нельзя, чтобы в полете смещался центр тяжести, Зеб решил закрепить свою сборную лежанку с помощью тросиков с карабинами, имевшимися у него в запасе. Он сказал об этом Хильде и поинтересовался, где его тросики с карабинами. Ая не знала. Ему пришлось объяснить Хильде, как они выглядят. Тогда Хильда воскликнула: «А! Штуковины! Ая Плутишка. Список багажа. Разные предметы. Мелкие. Штуковины». Зеб долго возился над закреплением своей «кровати», а оставшимися тросиками заменил проволоку, которой я накануне прикрепил багаж, размещенный в самой дальней части кормы. Закончив эту работу, он сменил меня на посту часового, и я занялся швейным делом.

Наши жены решили, что нужно перешить на Хильду один из тренировочных костюмов Дити, пока мы не попадем куда-нибудь, где продается одежда. На Землю-без-буквы-J. Хильда наложила запрет:

— Джейкоб, как капитан я смотрю на вещи в несколько иной перспективе. Лучше быть живым огородным пугалом, чем элегантно одетым трупом. Ой! Ты уколол Шельмочку.

— Прошти, — прошамкал я ртом, полным булавок.

Хильда стояла в костюме, надетом наизнанку, и я подкалывал лишнее. Предполагалось, что, когда костюм заберется по фигуре, схваченные места будут сметаны, булавки удалены, швы прострочены (вручную: швейная машинка Дити давно превратилась в пепел в другой вселенной) и лишняя материя отрезана.

Это в теории.

С пригонкой по талии я кое-как справился, наметив булавками вытачки с обеих сторон. Потом подвернул штанины так, чтобы они кончались точно на подъеме, — но подвернуть пришлось целых семнадцать сантиметров!

Семнадцать сантиметров! Я начал с талии, зная, что если ее обузить, то от этого укоротятся и штанины. Они и укоротились — на один сантиметр.

Выглядело все это так, будто я мастерю для нее маскарадный костюм шимпанзе. Припосадить повыше на плечах? Я подтянул, чуть не перехватив бедняжке кровообращение. Все равно какие-то жуткие мешковатые кальсоны.

Заложить складку по всей талии? Но этот костюм застегивается одной молнией сверху донизу. Пробовали вы когда-нибудь делать складку поперек молнии?

Я отступил назад и полюбовался своими творческими поисками.

Кошмар.

— Хильда, радость моя, у Дити получалось гораздо лучше уже лет в десять. Может, я позову ее?

— Нет, нет!

— Да, да. Если ничего не выходит, найди ошибку. Ошибка — это я. Тут нужна Дити.

— Нет, Джейкоб. Лучше ходить неодетой, чем отрывать астронавигатора от той работы, которую я ей поручила. Когда ты сидишь у верньеров, а Зебби у штурвала, Ая может сделать почти все, что угодно, и притом быстро. Верно?

— Я бы не стал это так формулировать. Но я понимаю тебя.

— Но если ввести в нее стандартные программы, она будет все делать еще быстрее, так?

— Безусловно. А что?

— Насколько быстрее?

— Без программы несколько секунд уходит на то, чтобы выслушать приказ и настроить аппаратуру, еще примерно столько же на проверку, правильно ли я настроил, потом я докладываю: «Настройка закончена», Зеб командует: «Выполняй», я нажимаю кнопку. От пяти до пятнадцати секунд. Если есть стандартная программа — ну, разумеется, отлаженная во всех отношениях, без противоречий, без двусмысленностей, без звучаний, которые легко спутать…

— Милый, вот потому-то я и не позволяю мешать Дити. Конечно.

— Ну что ж. Максимум времени уходит, когда Ая спит. Ты ее будишь, она отвечает, ты называешь ей программу, потом говоришь: «Выполняй!» Это секунды три. Минимум — когда используются программы для экстренных ситуаций с командой на выполнение, заложенной в кодовом слове. Да вот, мы вчера видели минимальное время. Когда тот русский хотел застрелить Зеба.