— Не нужно мне никакой стимуляции. Все, что мне нужно, это один-единственный пожилой и богатый пациент.

— Так ты что, не выйдешь за меня?

— Выйду, когда будущий мой муж откинет копыта. А может, я настолько разбогатею, что попросту возьму тебя в дом, вроде как драного помоечного кота.

— Во, мысль. Давай прямо сегодня и начнем.

— Сперва пусть он откинет копыта.

Неожиданно ящик, немилосердно молотивший по их барабанным перепонкам, заглох.

— NWNW, — провозгласила заполнившая весь его объем голова ведущего, — Нью Уорлд Нетуоркс и наш спонсор компания мальтузианские ириски «Умница» имеют честь предложить вашему вниманию историческое сообщение Правительства Федерации. Не забывайте, сестренки, что каждая умница пользуется «Умницей». Всегда при себе, приятна на вкус, стопроцентная гарантия результата или точнее — ха-ха-ха — отсутствия результата. Отпускается без рецепта в соответствии с законом тысяча триста двенадцать. К чему рисковать, применяя допотопные, антиэстетичные, вредные способы? Зачем терять его любовь и уважение?

Смазливый, с волчьей ухмылочкой ведущий скосился куда-то в сторону и торопливо закончил:

— Счастлив представить вам Умницу, которая в свою очередь уступит место Генеральному секретарю.

В ящике появилась девица, настолько чувственная и соблазнительная, что сравнение этого высокого артистизма с жалкой местной самодеятельностью неизбежно должно было вызвать у любого мужчины приступ острой зависти.

— А вот я, — постельным голосом сообщила Умница, — только «Умницей» и пользуюсь.

Она томно потянулась, еще сильнее обозначив самые умные свои части, вильнула частью сообразительной и растворилась. Оркестр грянул «Да здравствует мир во всем мире».

— А вот ты, — поинтересовался Бен, — ты пользуешься «Умницей»?

— Не твое собачье дело, — ощетинилась Джилл. — Эти конфетки — знахарское снадобье, — добавила она. — И с чего ты вдруг решил, что я в чем-нибудь таком нуждаюсь?

Какстон не успел ответить, в ящике возникла по-отечески благодушная физиономия Генерального секретаря Дугласа.

— Друзья мои, — начал он, — дорогие мои сограждане. Сегодня на мою долю выпала величайшая честь. Такое бывает только раз в жизни. Триумфальное возвращение «Чемпиона», проторившего широкую дорогу к далеким… — Далее граждане Земли были поздравлены на предмет первого успешного контакта с другой планетой, другой разумной расой. Из речи Дугласа неким неявным образом вытекало, что контакт этот — личное достижение каждого из слушателей, что возглавить экспедицию мог любой из них, не будь оный слушатель позарез занят другой, ничуть не менее важной работой. И что сам он, Генеральный секретарь Дуглас, не более чем скромный исполнитель воли своих сограждан. Ничто из этого не говорилось прямо, в лоб, но общий смысл речи сводился к тому, что ты, драгоценный слушатель, ничем не хуже любого из окружающих и даже получше многих из них и что старина Джо Дуглас олицетворяет собой такого вот заурядного человека с улицы, вроде тебя. Сбитый на сторону галстук, малость всклокоченные волосы — все это явно свидетельствовало о близости к народу.

Интересно, думал Бен, кто же ему все это написал? Ведь не иначе Джим Санфорт — он лучший в Дугласовой команде специалист по подбору эмоционально заряженных прилагательных, способных одновременно и приятно щекотать слушателю самолюбие, и приводить его в умиротворенное состояние. Прежде чем удариться в политику, Джим делал рекламные ролики, так что угрызений совести у него не бывает — нечему там угрызаться. Ну вот, этот пассаж насчет «руки, что качает колыбель»^{14}, это точно его работа. Джим способен конфеткой заманить малолетнюю девчонку в кусты.

— Да выключи ты ради Бога, — взмолилась Джилл.

— Тише, лапа, тише. Это стоит послушать.

— …таким образом, друзья мои, я имею честь представить вашему вниманию еще одного нашего гражданина, Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса. Майкл, мы все знаем, что ты устал и чувствуешь себя неважно, но все-таки не откажешься ли ты сказать пару слов миллионам своих друзей?

Теперь перед зрителями предстал человек, сидящий в инвалидном кресле. С одной стороны над ним навис Дуглас, с другой стояла медсестра — чопорная, накрахмаленная и весьма фотогеничная.

Джилл ахнула.

— Да тише ты, — зашикал Бен.

Гладкое, младенческое лицо человека расплылось в робкой улыбке, он посмотрел прямо на зрителей и сказал:

— Привет, ребята. Вы извините, что я не встаю, сил еще мало.

Говорил человек с заметным трудом, в какой-то момент медсестра нагнулась и пощупала его пульс.

Отвечая на вопросы Дугласа, он выразил свое восхищение капитаном ван Тромпом и его героическим экипажем, поблагодарил за свое спасение всех, в нем участвовавших, а заодно и не участвовавших, сообщил, что весь марсианский народ в восторге от контакта с землянами и что сам он, Смит, надеется внести свой скромный вклад в установление прочных и дружественных отношений между двумя в равной степени родными ему племенами.

Тут вмешалась сестра, но Дуглас ласково ее отодвинул и сказал:

— Майк, а хватит у тебя сил ответить еще на один вопрос?

— Конечно, мистер Дуглас, если только я сумею на него ответить.

— Майк? А тебе нравятся наши земные девушки?

— Ну!

На младенческом лице отразились экстаз и благоговение, оно заметно порозовело. Теперь в кадре снова появились голова и плечи Генерального секретаря.

— Майк просил меня передать, — голос Дугласа звучал мягко, по-отечески, — что он скоро встретится с вами опять, при первой же возможности. Сами понимаете, нужно человеку поднакачать мышцы. На той неделе, если врачи позволят.

На этой оптимистической ноте передача закончилась, дальше пошла пьеска про все те же ириски «Умница». Из развития сюжета ясно следовало, что у девушки, которая ими не пользуется, голова хрящом поросла, а в постели она — колода бесчувственная. Встретив такую на улице, мужчины шарахаются на другую сторону, не считаясь с риском для собственной жизни.

Бен пощелкал переключателем программ, выключил ящик совсем и повернулся к Джил л.

— Ну что ж, — уныло сказал он. — Подготовленную на завтра колонку можно выкинуть. Дуглас его во как держит.

— Бен!

— Чего еще?

— Это не Смит!

— Да? И ты в этом уверена?

— С виду, конечно же, похож. Но все равно это не тот человек, которого я видела в охраняемой палате.

Бен возразил, что Смита видели уже десятки людей — охранники, врачи, санитары и фельдшеры, капитан ван Тромп и вся его команда, да мало ли кто еще. Совершенно неизбежно многие из этих людей смотрели сегодня передачу, правительство должно было считаться с возможностью, что кто-то догадается о подмене. Они не могли действовать так грубо и нагло — слишком велик риск.

Джилл не оспаривала эти аргументы, она просто надула губы и стояла на своем: это не тот человек, который был в палате. В конце концов она раздраженно махнула рукой.

— Ну и оставайся при своем драгоценном мнении! Мужчины!

— Джилл, ну что ты…

— Отвези меня, пожалуйста, домой.

Бен уныло поплелся за такси. Он взял машину не около ресторана, а через улицу, на посадочной площадке гостиницы. От Джилл веяло холодом, как из погреба. После нескольких безуспешных попыток завязать разговор Бен вытащил транскрипции подслушанных разговоров и углубился в их чтение. Потом он задумался и осторожно позвал:

— Джилл?

— Я вас слушаю, мистер Какстон.

— Я тебе такого «мистера» дам! Слышь, Джилл, я должен извиниться. Ты совершенно права.

— И что же подвигло тебя на такое гениальное умозаключение?

— Вот это. — Бен хлопнул свернутыми в трубочку листами по ладони. — Да и не мог Смит так измениться за один какой-то день. Во время этого телевизионного разговорчика он неизбежно должен был сорваться… ну а потом, как это у него принято — транс.

— Я очень рада, что ты, наконец, узрел то, что прямо в глаза лезло.