— За что удалять Анатолий Владимирович? Чистый силовой приём, — пожал плечами рефери из далёкой столицы Южного Урала. — Атака игрока владеющего шайбой — разрешена. Тафгаев локти не выставлял, в голову не бил, на борт не толкал.
***
— Ты снял? — Дёрнул за плечо Беркутов своего оператора.
— Ну, конечно, б…ь, снял! — Зло выпалил Николай Иваныч, которому сейчас очень хотелось «вмазать», и осознание того, что нельзя, сильно раздражало. — Чисто сыграно, я бы даже сказал красиво. Только далеко встали. Присмотри за штативом, пойду на ту сторону площадки к воротам «Торпедо». Я же говорил, сегодня ЦСКА от Горького и мокрого места не оставит, я имею в виду счёт на табло, конечно. — Усмехнулся телевизионный кинооператор.
— Когда я тебе это говорил, что Горький победит? — Удивился Эдик Беркутов.
— Ах, да, это же мне в поезде за коньяком один чудик доказывал, что у ЦСКА нет шансов. Извини, запамятовал. — Усмехнулся Иваныч. — Смотри, чтоб штатив не спёрли, казённая собственность, как-никак.
***
Я посмотрел на часы электронного табло, которые показывали две минуты до конца первого периода и неприятный счёт — 0 : 1.
— Михалыч! — Громко сказал я старшему тренеру. — Давай две последние минуты периода огрызнёмся, Третьяк застоялся, «замёрз» без работы. Самое время его огорчить и отправить на консультацию к личному психологу.
— К психологу говоришь? — Усмехнулся Всеволод Михалыч. — Мужики сейчас поработайте на атаку в хорошем темпе. Двигаем булками, двигаем, — хлопнул в ладоши Бобров.
И вдруг ко мне в голову пришла новая комбинация. Я схватил маленькую магнитную шахматную доску, где у меня было оборудовано миниатюрное хоккейное поле, и показал Александрову и Скворцову, что от них сейчас потребуется.
— Мужики, пионерия, зырим сюда. — Я передвинул крайнего левого нападающего вперед. — «Малыш» ты пройдешь по своему флангу и на синей линии сделаешь пас на меня в центр. Я же с разгона ринусь на двух защитников в зону атаки, оставлю шайбу себе за спину, а сам армейских оборонцев затолкаю в угол или уроню.
— А я выскочу справа, и разделаюсь с Третьяком, — вместо меня передвинул фигурку одного хоккеиста Саша Скворцов.
— Жаль, что результативный пас запишут не на меня. — Стёр пот полотенцем с лица расстроенный Боря Александров. — Но потом разыграем эту же комбинацию зеркально. Лады?
— Тафгай, смена! — Крикнул Всеволод Бобров.
— Лады, — ответил я за всю пятёрку и полез на лёд.
Но с первого раза нужную комбинацию разыграть не удалось, я хоть и выиграл у Толи Фирсова вбрасывание, но мы немного «заковырялись» в средней зоне и откатились ещё глубже к воротам Виктора Коноваленко. Кстати, вместо Валеры Харламова на последние минуты Тарасов выпустил на лёд Евгений Мишаков волевого драчливого и физически сильного хоккеиста, наверное, по мою душу. И именно с Мишакова и началась наша атака. Он, потеряв своего игрока на фланге, бросился мне мстить. Я же отдал шайбу влево на Александрова, заложил крутой разворот, и Евгения Дмитриевича столкнул с Анатолием Васильевичем лбами. Далее резко ускорился, ведь «Малыш» уже выезжал на ранее оговоренную позицию, и смотреть, как поссорились Мишаков с Фирсовым, не стал.
Пас от Бори вышел быстрым и точным прямо в крюк моей клюшки. Цыганков и Рагулин, которые пятились спиной к воротам Третьяка переглянулись и разом попёрли на мою скромную персону. Доли секунды, на льду вообще всё происходит очень стремительно, и я воткнулся в двух армейских игроков обороны как бильярдный шар в кегли. Правда, Гена Цыганков двинул мне по касательной в челюсть, падая на лёд, а Александр Павлович Рагулин, ухватив меня медвежьей хваткой за шею, повалил на себя. А тем временем шайба, откатившись к Саше Скворцову, и несколько раз проскользив из стороны в сторону, так как Скворец изобразил клюшкой хитрое обманное движение, взлетела, поддетая крюком, и воткнулась в сетку ворот Владислава Третьяка.
— Гооол! — Взорвался весь стадион, зазвучала наша победная музыка «Personal Jesus» Depeche Mode и тысячи человек, не подозревая об этом, разом запели:
Вместе мы с тобой «Торпедо»!
Город Горький часть души моей!
Сердце бьется за победу!
И «Торпедо» с нами всех сильней!
А я, поблагодарив за мягкую посадку Гену Цыганкова и Сашу Рагулина, встал и покатил к скамейке запасных. Однако Всеволод Михалыч, прикрыв калиточку, доверительно попросил меня и мою «пионерскую» пятёрку ещё минуточку потерпеть до перерыва.
— Красиво же вышло и народ счастлив. Между прочим, для простых работяг играем! Давайте мужики, надо. За котов, — улыбнулся хитрый наставник.
— Теперь делаем «зеркалочку», — пробубнил Боря Александров, покосившись на довольного заброшенной шайбой Скворцова.
***
В перерыве после первого периода, который хозяева выиграли благодаря двум сумасшедшим шайбам, заброшенным в самом конце усилиями первой молодёжной пятёрки «Торпедо», в раздевалку ЦСКА ворвался разгневанный Анатолий Владимирович Тарасов.
— Как вы можете позволить себе так играть?! — Выкрикнул он. — Вы, чемпионы мира, чемпионы олимпийских игр, мастера спорта международного класса, на вас вся страна смотрит, вся Москва болеет за вас! Вы посмотрите, кто вам забивает! Скворцову -17 лет, Александрову всего 16!
— Тафгаеву двадцать пять, — пробубнил Володя Петров.
— Слушай ты, гомо сапиенс, остроты свои прибереги для девочек! — Рявкнул Тарасов на своего центрфорварда.
— Хитрее играть надо, — огрызнулся неуступчивый Петров. — Попёрли как дураки с открытым забралом, вот и получили. Я же говорил, заманивать нужно Горький и контратаковать.
— В Москве с тобой поговорим! — Отмахнулся Анатолий Владимирович. — Третьяк, мать твою, ты что перетрудился? Два броска в створ — две банки там! Тебя из сборной выкинули, номер твой двадцатый Коноваленко отвоевал себе, где, б…ь, твоё долбанное самолюбие!? Разжирел, распустился?! Всё для вас делаю! Квартиры, машины, премии, заграница! Кто, Гусев, квартиру новую получил в январе, ты или я? Викулов сегодня на льду спит! Валера ты как? — Совершенно спокойным голосом внезапно спросил наставник ЦСКА Харламова.
— Я играть готов на все сто, — уверенно ответил Валерий. — Может действительно Володя Петров прав, давайте сыграем похитрее.
— Это буду решать я и только я, моё слово закон для вас всех! Пока я — старший тренер, а не Петров. — С напором выдавил из себя Тарасов. — Во втором периоде взвинтите тем ещё выше. Викулов сядет пока отдохнёт. Фирсов передвинешься на правый край, Харламов останешься слева, Мишаков выйдешь в центр нападения. Докажи, что ты ещё чего-то стоишь. Тафгаева надо на льду ликвидировать к чёртовой матери! Делай что хочешь, но Тафгая убери, от него всё зло в матче.
«А ведь торпедовцы могут сами взвинтить темп, — подумал Валерий Харламов. — И они, скорее всего, это сделают. Дождутся, когда мы выдохнемся, и побегут в атаку. Но разве Тарасова переубедишь? А вот Бобров бы прислушался. Очень жаль, что Михалыча сняли, с ним в сборной на Олимпиаде был другой хоккей».
***
— Гооол! — Раздался крик московских армейцев в притихшем зале на 27-ой минуте встречи и на табло загорелся счёт — 2 : 2. Вновь отличился Владимир Петров после передачи Бориса Михайлова.
— Я же говорил, сейчас ЦСКА дожмёт Горький. — Усмехнулся оператор Николай Иваныч. — Ты у меня студен, учись точку для съёмки выбирать.
— Я журналист мне это ни к чему, — обиженно пробубнил Эдик Беркутов.
— Журналист, б…ь, — хмыкнул Иваныч. — Ты знаешь чё, сбегай пока в буфет и возьми мне бутылочку пива холодного. Держи рубль. А не то, сам понимаешь, плёнка на самом интересном месте может закончиться или аккумулятор сесть. Учись профессии пока я живой. Я, между прочим, тоже с этого начинал — мастерам былых времён, за пивом бегал.
***
Во втором периоде идея Тарасова натравить на меня Женю Мишакова, в принципе была читаема, но я не ожидал, что армейский «тафгай» кинется лупить меня исподтишка. Поэтому договорившись с парнями из своей пятёрки, мы устроили для Мишакова несколько ловушек, в которые он благополучно залез, а я благополучно его воткнул в лёд, но Евгений не успокоился. И на 29-ой минуте, когда я с разгону «познакомил» Евгения с рекламой «Аэрофлота» на наших горьковских бортах, шепнул армейскому забияке:
