— Что-то в городе стряслось. Вернемся, как только сможем.

— Наверняка, еще одно убийство, — недовольно проговорила миссис Мария, — или опять весь город сгорел дотла. Джон прав, с этим надо что-то делать!

Мы молча закончили ужин, расстроенные внезапным происшествием, и разбрелись но разным углам дома. После целого часа абсолютного бездействия я решила навестить доктора Брауни, пока окончательно не стемнело. Я накинула коричневую шаль и уже собиралась уходить, как вдруг двери открылись и вошел мистер Эмиль. Мисс Коррин, увидев его, поспешила ему навстречу.

— Еще один пожар, — устало сказал он, — и па этот раз сильный.

— Мистер Джон? — я только прошептала это себе под нос, но, видимо, достаточно громко, чтобы

Коррин обернулась. Я постаралась скрыть свое беспокойство, когда он вошел. Миссис Мария и миссис Беатрис вышли из большой комнаты, и мы все направились в переднюю гостиную.

Мужчины устало уселись в кресло, не обращая внимания на свою черную от дыма и гари одежду.

Мистер Джон провел запачканной рукой по лбу.

— На этот раз пожар начался у Пасифик. Скорее всего, он захватит весь Бродвей, Клэй, Пауэлл и Сэмсам.

Через несколько минут миссис Мария настояла, чтобы они умылись. Комната опустела, и я вышла на улицу.

Я шла через посадки и видела тоненькую струйку дыма, поднимающуюся со стороны города. Какой кошмар там должен сейчас твориться! Может быть, доктор Брауни тоже сейчас там?

Однако он был дома. Миссис Стэтли, его пожилая экономка, как раз уходила, когда я подошла к двери. Она ушла, и мы с доктором Брауни сидели на ступеньках и наслаждались легким вечерним ветерком. Был чудесный вечер. Из-за облаков выглядывала огромная луна, освещая деревья и превращая их в живописные статуи. Ночные звуки сливались в единый стройный хор.

Мне нравилось быть вот так близко к земле, среди природы. Я очень скоро научилась различать голоса разных птиц и даже однажды пыталась подражать им.

Благодаря моим усилиям наш разговор был полон смеха. Доктор Брауни рассказывал мне занимательную историю, и, слушая его, я пришла к выводу, что он очень добродушный, искренний человек с замечательной улыбкой. Только когда он становился серьезным, у его губ появлялись две тонкие складки, по которым можно было понять, что жизнь не всегда ласково с ним обращалась.

— Говорят, вы упали в топь? — он выпрямился.

— Да. Не хотелось бы еще раз испытать такое. Я не могла сказать ему, что меня толкнули. Он присвистнул.

— Да, над этим стоит призадуматься. Вам повезло, что вы остались живы. Если вы туда попали — это неминуемая смерть. Вы ведь знаете, что Лаурин погибла в этой чертовой дыре?

— Я слышала об этом.

— Дьюхауту уже тогда надо было ее чем-то засыпать или хотя бы огородить.

Он нагнулся и погладил коричневую с белым собачонку, вертевшуюся у его ног.

— Лаурин рано или поздно должна была так кончить, но вы…

— Вы говорите так, как будто хорошо ее знали. Он кивнул.

— Слишком хорошо. Мы были когда-то обручены. Мне повезло, что она вычеркнула меня из своего «списка жертв» до того, как мы поженились. Конечно, тогда мне не приходило в голову, насколько мне повезло. Я был молод. Сначала переживал, а потом справился с этим.

— Расскажите мне о ней, — попросила я. — Может быть, если я о ней побольше узнаю, то смогу помочь Пити.

— Это Пити не поможет. Ему ничего не поможет, пока он ее помнит. Все же будет лучше, если вы узнаете. Я вкратце обрисую вам ситуацию, — в его голосе все еще слышалась неохота.

— Во-первых, она была красива. Настоящая красавица, но внутри — злая как черт. Складывалось такое впечатление, что внутри у нее что-то сидит и подталкивает ее. Когда она сказала мне, что между нами все кончено, она времени даром не теряла и тут же прибрала к рукам Дьюхаута. Я не винил его. Пока она пробивалась в Уайт-Холл, она была просто маленьким улыбчивым ангелом — в ней было все, о чем мужчина только может мечтать. А вот потом все изменилось. Дьюхаут хотел детей, а она — нет. Должно быть, это его и довело — это кого угодно бы довело. Они ругались из-за этого — на виду у всей округи. Видите ли, Лаурин нравилось показывать себя, а Дьюхаут это ненавидел. — Его рыжая голова в отвращении качнулась. — Как она уничтожала этого человека! Я помню, однажды у них был прием, и, когда почти все уже разошлись, у них начался ужасный скандал. Она назвала его… — он остановился. — Ну, это не для ваших нежных ушей. Он подошел к ней, а она схватила нож для бумаг и полоснула его по лицу.

— Вы имеете в виду этот шрам у него на щеке? — воскликнула я.

— Да. А теперь некоторые надутые болваны считают, что он виноват в ее смерти. Так это было или нет — бог его знает. Она его провоцировала.

— А Пити, когда он … — я слегка разволновалась.

— Кто его знает? Я несколько раз навещал миссис Беатрис вскоре после того, как Лаурин обнаружила, что ждет ребенка. Даже тогда она была красива как цветок.

И мучила Дьюхаута, говоря, что, может быть, ребенок и не его.

— Как ужасно, — только и могла я сказать.

— Я сомневаюсь, что она, в конце концов, сказала ему правду. Это похоже на нее — всегда оставлять тебя озадаченным. После того, как мальчик родился, он ее никогда не интересовал. Так вот все и продолжалось, пока вдруг о ней не поползли слухи. Как вы, наверное, уже знаете, однажды она просто исчезла.

— Давно?

— Восемь или девять месяцев назад. Дьюхаут сказал, что она оставила ему записку, так что он сразу подумал на Шеда Хертстона. Конечно же, Хертстон все отрицал. Так что никто ничего толком не знает. Этой же ночью несколько вещей Лаурин нашли у топи. По следам было совершенно очевидно, что она как-то туда упала.

— Вы не верите, что мистер Дьюхаут убил свою жену, доктор Брауни? — я не могла сдерживать свой страх, звучащий у меня в голосе. Мне вспомнилась записка, которую я нашла в сумочке Лаурин. Сказать ему о ней? Нет, пожалуй, не стоит.

— Зовите меня Син, — улыбнулся он. — Конечно, нет. Хотя у него была па это масса причин. Я бы и сам это сделал на его месте.

Я встала и сказала, что мне уже пора идти и что уже очень поздно.

— Мне не следовало так задерживаться. Отец всегда говорил мне, что я не умею вести себя прилично.

— Но ведь это только мне на пользу, мисс Стюарт. Могу я называть вас мисс Габриэла? — он поднялся. — Ваш визит скрасил мои будни.

— Зовите меня Гэби. Тогда я позволю вам проявить качества галантного джентльмена и проводить меня до конца посадок, — весело уступила я. Мне не терпелось поскорее добраться до дома: надо было о многом подумать.

— Мисс Гэби, — он взял меня за руку, когда мы добрались до Уайт-Холла, — пожалуйста, будьте осторожны.

— Похоже, вы говорите серьезно, Син.

Он прищурил один глаз и тут же показался мне просто очаровательным.

— Я думал, сказать вам или нет, и решил, что нужно сказать. Я был знаком с предыдущей учительницей, мисс Монтьюнто. Ей нравилось прогуливаться сюда — здесь очень много полевых цветов. Однажды она сказала мне, что в Уайт-Холле что-то не так. Я посоветовал ей уехать. Она сказала, что пока не может, что у нее здесь есть кое-какие дела. Это было во вторник, больше я ее не видел — через два дня… и она пропала. И чем больше я об этом думаю, тем менее спокойно я себя чувствую.

Я засмеялась.

— Син, она, наверняка, просто уехала, как и обещала.

— Так они и сказали, — согласился он, — и я верил этому до вчерашнего дня. Л вчера я нашел останки ее кота, Сэмми, недалеко от моего дома. У него был ярко-красный ошейник, и его ни с кем не спутаешь, — он помрачнел, и у его губ снова появились тонкие линии. — Мисс Гэби, я знаю, она бы ни за что на свете не уехала без этого кота. Так что доставьте мне удовольствие — будьте осторожны. Не спешите совершать необдуманные поступки.

Он накрыл мою руку своей и, когда я посмотрела на нее, смущенно ее убрал.

— Этому должно быть какое-то объяснение, Син. Но я буду осторожной. И если мне нужна будет ваша помощь, обещаю вам кричать как можно громче.