— Нюня! — наперебой кричали кому-то мальчишки. — Трус! Ну, дай сдачи, дай! Папочке пожалуйся!

Гармонист покачал головой и встревоженно сказал:

— Опять художника обижают!

— Художника? Артура?

— Ну да. Славный малец, рисует хорошо и музыку слушать умеет. Вежливый такой, только безответный. Колотят его мальчишки. Мне бы глаза да силу, я бы его драться научил.

Но Лена уже не слушала его. Она бежала на выручку к Артуру.

Возле развалин дома, на битом щебне, мальчишки постарше толкали Артура, словно мячик друг другу перебрасывали, а между ними металась девчонка и кричала, чтобы Артура не били. Фанерка с разорванным надвое листом бумаги валялась в стороне.

— Эй, вы! — закричала Лена. — Перестаньте! Я сейчас на помощь позову!

Драчуны с любопытством уставились на нее, а один, наверное, заводила, рассмеялся:

— Еще одна защитница выискалась!

— Папа! — вдруг закричала Лена. — Папа! Здесь мальчика бьют!

Мальчишки переглянулись и бросились врассыпную. А Лена ошеломленно замолчала. Почему она позвала отца? Хотя что странного? Был бы папа жив, он бы Артура в обиду не дал.

— Испугались, — улыбнулась незнакомая девчонка. — Ты молодец! Ты, правда, с отцом?

Артур отряхивал рубашку:

— Нет у нее отца. На фронте погиб.

— Так вы знакомы? — удивилась девочка.

— Да. Это Лена из четвертой квартиры.

— Здравствуй, — приветливо кивнула Лене девочка. — Меня Вероникой зовут. Я в последнем подъезде живу.

— Она со мной в одном классе учится, — объяснил Артур Лене. — Ну, и с тобой будет учиться.

— Что-то я тебя во дворе ни разу не видела, — сказала Вероника. — Прячешься, что ли?

— Просто не знаю никого.

— Ну, теперь нас с Артуром знаешь. Больше не будешь прятаться?

— Нет, — засмеялась Лена. — Не буду.

— Куда ты шла? — спросил Артур.

— Тебя искала. Думала, ты в парке.

— А я развалины нарисовать хотел.

Он подобрал фанерку и с сожалением посмотрел на разорванный, едва начатый рисунок.

— Пойдемте ко мне в гости? — предложила Лена.

Вероника сразу согласилась, а Артур озабоченно ответил:

— Валерка, наверное, уже проснулся.

— Валерка — это его братишка, — сказала Вероника и тут же посоветовала Артуру: — Возьми Валерку с собой.

— Да, — поддержала Лена. — Возьми Валерку.

Вероника с любопытством оглядывала комнату.

— Уютно у вас, — наконец похвалила она. — Здесь во время войны большая палата была. Раненые солдаты лежали. Мы с ребятами для них концерты устраивали. Пели, плясали, стихи рассказывали. Солдаты нам радовались очень. А еще раньше в нашем доме немецкий госпиталь был. Потом немцев из города выбили, и госпиталь стал нашим. А потом госпиталь перевели, и нас из разрушенных домов сюда поселили.

— Ты была в оккупации? Никуда не уезжала? — спросила Лена.

— А мы не успели уехать. Город-то в первые дни войны фашисты заняли.

— У нее отец и старшие братья в партизанском отряде были, — добавил Артур.

— Да, — подтвердила Вероника. — И мама хотела в партизаны уйти. Только меня оставить не с кем было.

— Я бы на твоем месте сам бы в партизаны ушел, — вздохнул Артур.

Но Вероника строго возразила:

— Партизанский отряд — это не игрушки. Думаешь, легко с детьми по лесам скитаться? Я бы им только мешала. Да и потом, мама связной была. К нам иногда партизаны заходили, и мама в лес с ними шла. Иногда дня на два-три. Уйдет, картошки вареной мне оставит, и я одна живу.

— Не страшно было? — с уважением спросила Лена.

— Что? Дома оставаться? Страшно. Еще как! Боялась, что мама не вернется.

— Врет, — уверенно перебил ее Артур. — Она — смелая. Сама один раз связной была.

— Ну да, — кивнула Вероника. — Один раз ходила к партизанам. Мама тогда из города выйти никак не могла. Немцы охрану города усилили. Ни за что бы взрослого не выпустили.

— А тебя выпустили?

— Выпустили, — улыбнулась Вероника. — На меня и внимания не обратили. Кто же подумает, что маленькая девочка к партизанам записку несет? Мне тогда всего восемь лет было.

— Как же ты их в лесу нашла?

— Да я их не искала. Как мама сказала, пришла на полянку, на пенек села и ждала, когда папа за запиской придет. — Вероника рассмеялась: — Папа меня увидел, слова вымолвить не мог. Вот уж сюрприз ему устроили! До сих пор вспоминает и маму ругает за то, что она меня прислала. Говорит, на минах могла подорваться. А что, если бы патруль остановил да записку бы нашли? Мама говорит, выхода другого не было, а он свое: нельзя было так рисковать.

— Вот тогда ты, наверное, страху натерпелась, — посочувствовала Лена.

— Вот тогда как раз нет, — возразила Вероника. — Тогда я ничего не чувствовала. Только радость, что с папой увижусь. Я же не понимала, как это опасно.

Шестилетний Валерка с шумом носился по комнате. Он нашел Ясину игрушку — паровозик и теперь раздувал щеки, пыхтел и гудел, как паровоз.

— Валерка! — одернул его Артур. — Как ты себя ведешь? Ты же в гости пришел! Я же тебя предупреждал!

Валерка послушно притих, но Лена встала на его защиту:

— Пускай играет. Соседи уже привыкли, что у нас шумно. Да и на работе сейчас все.

Валерка лукаво улыбнулся и загудел с утроенной силой, так, что Вероника даже уши зажала.

— Не ори! — попросила она, но Валерка ее просьбу проигнорировал.

— Лена мне разрешила, — заявил он.

Но тут встретился с сердитым взглядом Артура и звук сразу поубавил. Теперь паровоз гудел значительно тише, так, что вполне можно было разговаривать, не перекрикивая его.

— Маета с ним, — совсем по-взрослому пожаловался Артур. — Целый день за мной хвостом ходит. Только за конфету отстает. Скорее бы уже вырос и в школу пошел!

— В школу я на следующий год пойду, — сообщил Валерка. — Только все равно не отстану!

— Я вот тебя сейчас домой отправлю! — пригрозил Артур. — И папе пожалуюсь!

— Валерка снова притих.

— Покажи свои рисунки, — попросил Лену Артур.

— Лена смутилась:

— Они плохие. Совсем не такие, как у тебя.

— Покажи.

Лена достала альбом и показала срисованное, то, что получше. Вероника была в восторге. Она не находила никакой разницы между Лениными рисунками и рисунками Артура.

Артур смотрел строже, но не критиковал. Только один раз указал:

— Тут линию надо правее провести. Тогда лучше будет.

Лена побыстрее пролистала последние рисунки и поспешила убрать альбом.

— Цветными карандашами можно любые оттенки передать, — вздохнул Артур. — Я все свои картинки цветными вижу, только раскрасить не могу.

— У тебя карандашей нет?

— И красок нет. Папа обещал купить, но пока денег не хватает. Вот вырасту, деньги заработаю и все на краски, кисти и карандаши истрачу. И еще альбом куплю и настоящий холст…

У Лены мелькнула мысль подарить Артуру свои карандаши. Ему они нужнее. Но уже в следующую секунду стало жалко расставаться с заветной коробкой. Особенно с аленьким карандашиком.

Она вдруг испугалась, что Артур сам попросит подарить карандаши или хотя бы попользоваться ими. Но Артур ничего не просил. Ему и в голову это не пришло. Лене даже стыдно стало за свой испуг.

Она поспешила предложить ребятам:

— Хотите, я вам папину медаль покажу?

Медаль лежала в маленькой резной шкатулочке. На дне шкатулки — листок похоронки, а на нем — медаль. Лена бережно извлекла медаль, и Артур так же бережно взял ее в свои ладони.

Вероника сразу заметила маленькое бурое пятнышко на серой ленточке медали:

— Ой! Это кровь?

— Нет. Ржавчина. Солдат сказал, что медаль немного промокла, пока он ее вез.

— Такая же медаль у слепого гармониста, который возле парка играет, — сказал Артур.

— Я с ним сегодня познакомилась, — кивнула Лена. — Он добрый. И сказал, что ты хорошо рисуешь.

Артур усмехнулся:

— Откуда ему знать, как я рисую? Он же ничего не видит.

— Он даже музыку видит, — возразила Лена.