В один из приступов ругани он закашлялся. Наташа обернулась к нему и понимающе улыбнулась:

- Плохо дело, Барбос?

- Плохо? - Барбос опешил. Всего ожидал он от Наташи, только не этой плутоватой улыбки и Сочувственного тона.

- Сазонов-то… - Наташа неопределенно махнула рукой назад, - смылся.

- Смылся! - криво усмехнулся Барбос. - Никуда он от меня не денется.

По уверенному тону Барбоса Наташа поняла, что ошиблась. Веревочка, связывающая преступную компанию, была слишком крепка.

- А я и не говорю, что он сбежал, - согласилась Наташа, незаметно меняя тактику. - Хитер Сазонов! Сам удрал, а тебя оставил с нами.

- Не надейся, - по-прежнему уверенно возразил Барбос.

- Эх, ты простота! - доверительно произнесла Наташа. - Он хочет, чтоб ты сгоряча пристукнул нас. А когда вас поймают, Сазонов скажет: «Я не убивал и не хотел убивать. Меня с ними не было». Точно! Так и скажет на суде: «Я говорил Барбосу: не стреляй. Даже за руку схватил его. Тот, кто сидел в кустах, видел это. А ушел я - Барбос их и прикончил».

Наташа заметила, как лицо Барбоса сразу стало напряженным. Она оглянулась на шагавшего в стороне Немого и тихо продолжала:

- А ты не будь дуракам. Обмани Сазонова. Не стреляй нас. - Девушка спокойно выдержала недоверчивый взгляд Барбоса и горячо закончила. - Зачем тебе это надо? Уж лучше получи свои восемь лет за похищение новоселов и незаконное ношение оружия…

- Почему восемь? - не выдержал Барбос. Он никак не мог понять, куда клонит девчонка.

- А сколько же? - наивно спросила Наташа. - Меньше восьми не дадут.

- Шагай, знай! - не выдержал Барбос. - Разговорилась!

- А я шагаю, - кротко ответила Наташа. Помолчала. - Отсидеть восемь лет, даже десять - все же лучше, чем получить пулю в лоб. Лоб-то у тебя один.

Барбос кипел от злости. И в то же время какая-то странная сила удерживала его возле девушки, заставляя слушать ее простодушные и вместе с тем страшные рассуждения. Не выдержав, Барбос разразился такой замысловатой бранью, что даже туповатый Немой оживился и одобрительно чмокнул губами.

- Во! - вырвалось у него. - Во дает!

Наташа не мешала Барбосу изливать свои чувства. Рано или поздно, но должен же он был выдохнуться! А когда Барбос замолк, она все так же простодушно спросила:

- Интересно: когда расстреливают бандитов, глаза им завязывают?

Вместо ответа Барбос только всхрапнул носом. Он даже ругаться уже был не в состоянии.

- Лучше бы завязывали, - сокрушенно вздохнула Наташа. - Это же страшно! Смотреть, как поднимают на тебя винтовки, целятся…

- Еще бы не страшно! - подхватил Володя. - Ты, Барбос, навел пистолет на меня. Тебе-то ничего. А знаешь, что я пережил? Ты же сам видел. По моему лицу-то.

- Видел, - охотно подтвердил Барбос, довольный тем, что противник его признал свою слабость. - Очень даже хорошо видел!

- Вот! - Володя кивнул головой, соглашаясь с ним. - А я под твоим пистолетом пробыл всего-то полминуты. Не больше.

- И сдрейфил! - широко осклабился Барбос. Разговор принял приятный для него оборот. - Крепко сдрейфил! Аж позеленел на лицо.

- Из них, - продолжал Володя, незаметно готовя удар, - я четверть минуты понимал, что ты не выстрелишь. И только вторые четверть минуты переживал. А тебе, Барбос, сколько придется ждать своей пули?

- Иди, иди! - Барбос сгреб сзади Володю за стеганку и с силой толкнул вперед. - А то приварю… на век память оставлю!

- Чего ты кидаешься на него? - смело вступилась за друга Наташа. - Мы же тебе добра желаем. А ты кидаешься.

- Добра! - буркнул Барбос. - За такое добро… руки-ноги вырвать надо.

- Только добра, - настойчиво подтвердила Наташа, не отводя спокойных ясных глаз от злобного лица Барбоса. - Мы знаем, что ты не тронешь нас. Поэтому и говорим с тобой так откровенно. Если б не это, разве я посмела бы?..

«Посмела бы! - еле сдерживая себя, подумал Барбос. - И откуда только берутся такие черт-девки?»

Камень из кустов, таинственные сигналы, резкая перемена в поведении Наташи и, наконец, уход Сазонова совершенно сбили его с толку. Он терялся, не зная, чему можно верить и чему нельзя. Одно стало ясно для него: с какой стати он должен расплачиваться за всех троих в случае провала, ареста? Чем больше думал Барбос, тем сильнее крепли в нем подозрения, вызванные словами Наташи. Если он расправится с новоселами - это будет выгодно Сазонову. Избавится тот от сообщников, заберет припрятанное в тайнике богатство. Петров-то этот… дурак дураком. Все молчит. Верно, что Немой!.. Нет. Надо держать себя в руках. Права чертова девка. Лоб-то у него один. Сазонов держится хозяином всего дела. Пускай он и разбирается с парнем и девчонкой. Не век же будет он шарить по горам, искать того, кто следит за ними!..

Наташа заметила, что занятый своими невеселыми думами Барбос несколько отстал от них, и облегченно вздохнула. Украдкой прочитала она записанные Володей таинственные сигналы и удивленно приподняла плечи. Получилось вот что:

- Ничего не понимаю! - шепнула Наташа.

- Похоже на шифр, - неуверенно подсказал Володя. - Но мне никогда не приходилось иметь дело с шифрами. Не знаю даже, с какой стороны к нему и приступить.

- Я тоже не знаю, - призналась Наташа. - Но надо же как-то разобрать…

Некоторое время они шли молча.

- Это не Федя сигналил, - огорченно произнесла Наташа. - Он тоже ничего не понимает в шифрах.

- Не понимает, - так же грустно подтвердил Володя. - Но кто же мог сигналить здесь? Не Васька же! И, конечно, не Петька…

Сколько ни толковали Наташа с Володей, так и не поняли они таинственных сигналов. И все же они чувствовали себя увереннее, оттого что где-то здесь, в каменной пустыне, появился новый друг…

Наташа устала. Несколько раз она нетерпеливо посматривала в сторону Барбоса. Просить его девушка ни за что бы не стала. Но тот, казалось, забыл о привале. Глядя на него, трудно было понять: гнал ли он своих пленников или сам бежал от непонятных сигналов, направленного в него сильной рукой камня, смутной тревоги, наступающей на него со всех сторон… Но куда спешил он? Где думал укрыться? Этого Наташа с Володей не знали. Не понимали они и нелегкое положение Барбоса и Немого: ни бросить своих пленников, ни сбежать от них преступники не могли…

Наташа украдкой нацарапала карандашом на клочке бумаги:

Володя прочитал поданную ему записку и качнул головой:

- Хорошо. Добавь-ка для туману что-нибудь по-французски.

Наташа понимающе улыбнулась и охотно дописала первое, что пришло ей в голову:

«L’homme ecrires - le chien ne lira pas»[2].

Наташа сложила записку уголком и обронила ее под ноги. Потом достала из нагрудного кармана круглое зеркальце. Глядя в него, Наташа видела все, что делалось у нее за спиной.

- Поднял Барбос, - довольно сообщила она Володе. - Читает. Задумался.

- Задумаешься! - с притворным сочувствием вздохнул Володя. - Что он там?

- Все думает. И какая же у него сейчас морда глупая! - говорила Наташа, не отрываясь от зеркальца. - Показал Немому. Смял записку. Передумал бросать. Расправил ее и спрятал в карман. Наверно, Сазонову покажет.

- Очень хорошо! - одобрил Володя. - Подумают теперь, бандюги, прежде чем за пистолет хвататься…

Усталая Наташа остановилась возле плоского камня, покрытого мхом.

- Отдохнем, - сказала она подошедшему Барбосу. Не дожидаясь ответа Барбоса и не обращая больше на него внимания, она села на камень и вытянула усталые ноги.

- Где ты ухитрился забраться в грязь? - упрекнула она Володю. И тут же вспомнила, что он остался без очков. Чтобы как-нибудь смягчить свое замечание, Наташа достала из кармана лыжных брюк крупную раковину и протянула ему: - На вот, почисть сапоги.