Федор Федорович удивленно оглядел их из-под своих толстых очков и сказал:

– Да ведь они не справятся, они маленькие.

Нет, на такое оскорбление невозможно было не возразить.

– Простите, мы не маленькие, мы перешли в седьмой класс! – воскликнул Игорь.

Он густо покраснел, надул свои толстые щеки. У всех ребят сжатые губы, сжатые кулаки, насупленные брови выражали искреннюю обиду, гнев, даже угрозу.

Георгий Николаевич опять предостерегающе затряс рукой.

– Не беспокойтесь, мы справимся! – очень уверенно сказал он с особым ударением на последнем слове.

Ребята молчали. Они же дали слово не выражать своих чувств. Но их молчание выглядело достаточно красноречивым. Многие гордо выпрямились, у иных просветлели лица, иные еще крепче сжали кулаки. Все одобряли обещание своего временного руководителя.

Невдалеке находилась вчерашняя яма-шурф, не та, у которой края осыпались, а другая, в которой благополучно добрались до глины.

– Вот этот шурф они выкопали за полчаса, – сказал Георгий Николаевич.

Федор Федорович сунул нос в шурф, спрыгнул туда, отковырнул пальцем кусочек глины, выскочил, внимательно оглядел ребят и сказал:

– Нужна рулетка, топор, колышки, вешки.

И все поняли: раз пошел разговор о каких-то измерениях, значит, им доверяют вести раскопки. Да, доверяют!

Миша с быстротой оленя помчался к Настасье Петровне за рулеткой, остальные мальчики побежали к Проклятому месту ломать и рубить сушняк. Топор у них был только один.

– Какой длины колышки? А что такое вешки? – спрашивал Игорь Федора Федоровича.

Тот показал руками размеры колышков и объяснил, что вешки – это просто прямые палки с заостренным концом, с их помощью на местности разбиваются прямые линии.

– А ну дайте топор. Разве так держат? – С этими словами Илья Михайлович вырвал топор из рук смутившегося Игоря.

Ребята приносили ему палки, а он тремя привычными ударами вострил колышки и вешки. Топор точно играл в его руках.

Между тем Федор Федорович начал объяснять, как хочет организовать пока еще не раскопки, а лишь предварительную разведку.

– Поскольку известно, что радульские крестьяне возили белый камень откуда-то отсюда, можно предполагать, что каменное здание в тринадцатом веке стояло именно где-то тут. – И он неопределенным жестом показал обширную площадь по всему песчаному склону. – Если на этой площади разбить сетку шурфов – двадцать метров на двадцать, – говорил он, – есть надежда, что хотя бы один из шурфов наткнется или на белокаменную кладку фундамента, или на щебеночную подстилку под фундамент. В те времена, прежде чем начинать выкладывать стены, насыпали щебенку, обломки камня.

Тут Миша примчался, держа в руках рулетку. От быстрого бега он весь раскраснелся и тяжело дышал. Игорь скомандовал:

– Отряд, на разбивку шурфов шагом марш!

По указанию Федора Федоровича немного отступили от крайних кустов Проклятого места и с помощью рулетки и ровных палок-вешек параллельно кладбищенской ограде, в пяти метрах от нее, разбили на местности прямую линию. Длина ее получилась в двести метров.

На этой линии через каждые двадцать метров забили по колышку, а от них на глазок восстановили перпендикуляры, на которых опять-таки через двадцать метров забили еще по два колышка. Так получилась «сетка» в три ряда колышков, по одиннадцати штук в каждом ряду. А всего забили их тридцать три на площади в двести метров длины, сорок ширины.

Георгий Николаевич наблюдал, с каким рвением бегали ребята с вешками, забивали колышки, тянули рулетку. Но он знал, что главные трудности их ждут впереди.

Для детей крестьянских выкопать в рыхлом песке тридцать три шурфа было бы делом нехитрым: один шурф – один час. А юные москвичи? Они же соловьиного пения никогда не слыхивали. Разве только двое-трое у родных или знакомых на даче грядки либо клумбы вскапывали и еще двое-трое в пионерском лагере для рыбной ловли дождевых червей добывали.

– А сумеете ли вы? Справитесь ли? – спросил он Игоря.

– Справимся, сумеем! – загудели голоса.

Толстяк Игорь гневно надувал щеки, глаза многих мальчиков горели решимостью. Девочки с явным восхищением смотрели на них.

А Георгий Николаевич смотрел с затаенной хитринкой.

«Дня три, пожалуй, пропыхтят над шурфами, – рассчитывал он, – а там Петр Владимирович вернется из больницы и уже не нужно будет занимать его питомцев. Разгадается тайна старого Радуля – это будет великолепно; не разгадается – что же делать, ведь не раскапывать же весь склон, всю площадь. Такая работа под силу только экскаватору».

– Ну, давайте распоряжение копать, и я немедленно расставлю рабочую силу, – деловым тоном всамделишного начальника строительства обратился Игорь к Федору Федоровичу.

– Должен вас всех предупредить еще об одном, в достаточной степени важном, – остановил археолог Игоря. – Соблюдайте скрупулезную аккуратность. Если один из вас откопает хотя бы ничтожный обломок белого камня, откладывайте его в сторону, завертывайте в газету с приложением бумажки, на которой напишете, в каком номере шурфа, на какой глубине был найден данный обломок. Если же вы наткнетесь на белокаменную плиту или на нечто иное, по различным признакам представляющее историческую ценность, отдаю строжайшее распоряжение – работы прекратить. Немедленно вызывайте меня телеграммой. Только под моим контролем будете продолжать дальнейшие раскопки. И еще предупреждаю: случайным ударом лопаты вы можете разбить какую-нибудь ценность. А иногда то, что находится под землей, столь хрупко, что от соприкосновения с воздухом рассыпается в порошок. Вот почему археологические раскопки ведутся прямо-таки с хирургической осторожностью и лишь под наблюдением специалистов.

– Поняли? – спросил Георгий Николаевич ребят.

Все разочарованно и не очень охотно закивали головами.

– Еще что вы будете запрещать? – насмешливо спросил Игорь.

Федор Федорович оглядел его с головы до ног из-под своих толстых очков и сказал:

– Мальчик, у тебя чересчур острый язычок. – Он стал прощаться с Георгием Николаевичем и добавил: – Так я на вас надеюсь. – Помахав всем рукой, он собрался было уходить в город пешком.

Илья Михайлович тут же вызвался подвезти его на своем мотоцикле с коляской – «нет-нет, не до вокзала, прав-то у него нетути, а только до конечной автобусной остановки».

Георгий Николаевич повел отряд по домам доставать лопаты.

В сельской местности новости распространяются быстро. Все уже знали о приезде ученого человека на раскопки и потому охотно отдавали инструменты да еще желали удачи, говорили «ни пуха ни пера» и другие подбадривающие словечки.

Когда вооруженный лопатами отряд вернулся к песчаному склону, Игорь отступил на несколько шагов, поднял руку и по-военному четко скомандовал:

– Распределиться! Первое звено – на первый ряд шурфов! Второе звено – на второй ряд! Третье звено – на третий! К археологическим раскопкам приступить!

«Ну, пока еще до археологии далековато, – подумал Георгий Николаевич, усмехаясь про себя. – Каким начальственным тоном заговорил новый командир отряда со своими товарищами!»

Мальчики принялись копать шурфы, а девочки сели на корточки у каждого шурфа и стали тщательно перебирать между пальцами выброшенный песок. А вдруг на самом деле попадется что-нибудь старинное – монета, гвоздь, глиняный черепок, бусина… Да мало ли что люди теряли или выбрасывали в течение столетий.

Георгий Николаевич ходил от шурфа к шурфу, пристально всматривался – не меняется ли где цвет песка.

Мальчики, скинув майки, копали в одних трусах. Пот блестел на их мускулистых загорелых плечах и спинах. Усердно, ритмично, красиво они выкидывали песок; желтые облачка поднимались над каждым шурфом.

Через час Игорь подошел к Георгию Николаевичу. Сделавшись начальником, он счел, что не может, как прежде, то и дело смеяться по всякому поводу, и говорил размеренно, с достоинством произносил каждое слово.