– Можно с вами поговорить? – повторил он.
– Погодите, некогда! – отрезал Георгий Николаевич. Он должен был дослушать рассказ археолога до конца.
– По тем скудным сведениям, какие имеются в летописях, – говорил между тем Федор Федорович, – о многом мы может только догадываться. Первый исторически известный факт о Константине: в летописи отмечен год его рождения. Второй исторический факт: отмечен год его свадьбы. Выясняется, что мальчика женили, когда ему исполнилось всего девять лет.
Нехорошо, конечно, прерывать взрослого человека, но все ахнули, задвигались, затолкали друг друга.
– Мальчики, девочки! – упрекнул их Георгий Николаевич.
– Возможно, в летопись вкралась ошибочка? – вставил Алеша Попович.
– Никакой ошибки нет, – сказал Федор Федорович. – Подобные ранние браки из дипломатических соображений нередко практиковались в те времена в княжеских и королевских семьях. Венгрия и Польша враждовали между собой. Чтобы оба государя подписали между собой мирный договор, понадобилась свадьба. Венгерский король женил своего четырехлетнего сына на трехлетней дочери польского короля.
– Ну уж никуда не годится! – сказала Алла и прыснула от смеха.
– А нам всем по тринадцати лет, – сказал Миша и лукаво посмотрел на Галю-кудрявую.
– Прекратить болтовню! – крикнул Игорь и обратился к Федору Федоровичу: – Прошу извинить нас, мы будем вас слушать внимательно.
Археолог стал рассказывать, что Всеволод, великий князь Владимиро-Сузлальский, отправил своего юношу сына княжить в Ростов, теперешний Ростов-Ярославский.
Георгий Николаевич хорошо знал о деятельности Константина, которому посвятил последнюю главу своей новой повести. Но Федор Федорович рассказывал с таким азартом, что слушать его было просто наслаждение.
– Можно с вами срочно поговорить? – в третий раз с дрожью в голосе повторил юноша в ковбойке и опять тронул Георгия Николаевича за локоть.
Вот несносный! Равнодушный к истории, к поискам, к открывающимся тайнам старого Радуля, юноша все водил свой велосипед вокруг да еще, как актер на сцене, руки ломал, даже стонал.
Федор Федорович между тем продолжал рассказывать. Объяснил, почему Всеволод невзлюбил своего ученого сына, почему завещал великое княжение следующему по старшинству брату Константина – Юрию.
В 1212 году после смерти Всеволода разгорелась борьба между братьями; они то мирились, то шли войной один на другого.
Узнав, что сыновья Всеволода Большое Гнездо не ладят между собой, в распрю вмешался княживший в ту пору в Новгороде известный своим воинским пылом князь Мстислав Удалой. Он предложил свою помощь Константину; тот сперва не хотел поднимать меч на родного брата, но ростовские бояре уговорили его собирать полки.
Под предводительством Мстислава Удалого соединенные полки новгородцев, ростовцев и примкнувших к ним смолян и псковичей двинулись на полки владимирцев.
Федор Федорович привел наизусть сразу две цитаты из летописей:
«Вышли все володимерцы на бой и до купца и до пашенного человека» и «Поидоше сынове на отца, а отцы на дети, брат на брата, рабы на господину, и господин на рабы…»
Страшная битва произошла 21 апреля 1216 года на речке Липице близ города Юрьева-Польского.
Такой зверской битвы еще не знали на Руси. Ручьями потекла кровь русская. Сошли новгородцы с коней, сняли сапоги и пешие, босые бросились через болотистую равнину на владимирцев. Мстислав искусно вводил в бой всё новые и новые полки. Бились страшно – топорами, кистенями, шестоперами, ножами, дубинами; знатнейшие воины рубили мечами, кололи копьями. Сам Мстислав скакал от одного полка к другому, рубил сплеча направо и налево. А добросердечный Константин остановил коня позади, и слезы лились из его очей.
Всего было убито 9233 владимирца.
Юрий потерпел полное поражение. Константин стал великим князем, но не остался в Ростове, а уступил митрополиту и владимирским боярам и поселился во Владимире.
Из летописей известно, что по его повелению много строили из белого камня сперва в Ростове, потом во Владимире, но ни одно здание до нас не дошло. И где стояли те здания, тоже неизвестно, никаких следов их до сих пор не обнаружено.
Федор Федорович объяснил, почему у белых камней, находящихся в селе Радуль, одна сторона была неровной, едва отесанной. Ее не требовалось тесать, ведь тогда строили так: выкладывали ряды наружной стены и ряды внутренней, а середину засыпали щебенкой и мусором, заливали известковым раствором. Стены получались толстые, но непрочные. Здания погибали не только от пожаров, а случалось, разваливались сами по себе.
Всего лишь два года, с 1216 по 1218, был Константин великим князем Владимирским и умер совсем молодым. Когда умерла его жена, неизвестно. Похоронен он в Успенском соборе города Владимира…
– Я не в состоянии больше ждать! – Жалобный голосок юноши опять пропищал за спиной Георгия Николаевича.
Он оглянулся. Желтоволосый молодой человек умильно смотрел на него своими прозрачно-голубыми глазками.
– Ваша жена сказала, что после обеда к вам можно приходить в любой день. Пожалуйста, удалимся на несколько шагов в сторону, мне надо вам сказать нечто очень важное… – Голос молодого человека дрожал.
Георгий Николаевич знал, что писатель должен быть отзывчивым, должен быть предельно чутким ко всем тем, кто к нему приходит. Писатель ведь инженер человеческих душ. К нему обращаются за советами самые разные люди.
А этот ясноглазый юноша-киношник является уже вторично.
– Подождите минуточку, – кивнул он юноше, глядя на него поверх ребячьих голов, и тут же шепнул Игорю: – Когда Федор Федорович кончит рассказывать, идите засыпать шурфы, я скоро вернусь.
С этими словами он отошел от толпы и обратился к юноше в ковбойке:
– Слушаю вас.
– Толя, – отрекомендовался тот и повел довольно сбивчивый рассказ.
Он сказал, что работает в городе на заводе слесарем, но сейчас находится в отпуске. Он мечтает сразу о трех профессиях, по его мнению, лучших в мире: мечтает быть одновременно кинорежиссером, киносценаристом и кинооператором. Аппаратик у него, правда, старенький, слабой светосилы, но снять фильм все же можно. И сейчас Толя привел к дому Георгия Николаевича целый отряд пионеров из лагеря. Его ждут, чтобы начинать съемку.
Георгий Николаевич забеспокоился.
– Какую съемку? – спросил он.
Разговаривая, оба они вышли за церковную ограду и направились вдоль улицы села. Толя катил свой велосипед и говорил:
– Фильм будет о вас. Он так и будет называться: «В гостях у писателя», – захлебываясь от восторга, говорил юноша.
– Какая чепуха! – воскликнул Георгий Николаевич.
Он узнал, что предприимчивый Толя и сценарий успел разработать, правда не полностью. Еще нужно дописать текст для голоса диктора.
– А почему такая спешка? – очень недовольный, спросил Георгий Николаевич.
Толя кротко вздохнул и заговорил. В его дрожащем голосе чувствовалась мольба, смешанная с волнением.
– Да в том-то и несчастье, что в пионерских лагерях планы мероприятий на весь месяц на каждый день, на каждый час вперед расписаны, и нарушать их нельзя никак, ведь они высшим начальством утверждены. Вот сегодня по плану в два часа «Встреча с интересными людьми города, района или области», в данном случае встреча с вами. Если до пяти вечера киносъемка не будет закончена, пионеров отдадут в мое распоряжение только через две недели. Отпуск у меня, правда, еще не кончится, но вдруг в день съемки нагрянет дождь, холод, град, буря, ураган. Ведь это значит фильм фу-фу! Хотите, я вам передам основные моменты моего сценария? – в конце своей умоляющей речи спросил Толя.
– Передавайте, послушаю, – недоверчиво буркнул Георгий Николаевич и тяжело опустился на лавочку возле дома Ильи Михайловича.
Толя оперся на свой велосипед и стоя начал пересказывать свой фантастический сценарий.
Будто бы пришли к писателю (то есть к Георгию Николаевичу) ребята-туристы, но не из ближайшего, как оно на самом деле, пионерлагеря, а явились издалека, за сто километров. Писатель в это время в своей расписной будочке сидел, новую книгу сочинял. Внучка к нему прибежала сказать, что пионеры пришли. Ей посвящены единственные кадры, которые Толя успел отснять во время прошлого, столь неудачного своего визита. Малышка в принципе ему понравилась: приветливая, бойкая и типаж подходящий – возможно, будущая кинозвезда. Итак, внучка прибежала к писателю в его будочку объявить, что пришли пионеры. Эти кадры также отсняты. Поглядев на нее из-под очков, писатель недовольно морщится, очень неохотно отрывается от рукописи и идет беседовать с пионерами. При этом у него улыбка должна быть самая гостеприимная. После беседы он ведет их в баню купаться, потом все садятся за самовар пить чай, потом пионеры ложатся на веранде спать. Толя успел осмотреть веранду, она ему очень понравилась, хотя и темновато будет снимать. Но он захватил с собой длинный провод и две осветительные лампы. Потом пионеры благодарят, прощаются и уходят. Вот вкратце и весь сценарий.
