— Здравствуйте, доктор, — Глория подставила ему щеку для поцелуя.

— Моя дорогая, — несколько секунд он смотрел на Глорию с чисто профессиональным интересом, затем повернулся, чтобы пожать руку Тому. — Ну-с, молодой человек. Я помню, как принимал роды у вашей матери. Неужели это было семнадцать лет назад?

Том слышал эту речь с небольшими вариациями несчетное число раз, поэтому он ничего не ответил — только пожал пухлую ладонь доктора.

— Здравствуй, папа, — произнесла Глория, целуя отца, который подошел наконец к ней.

Доктор Милтон потрепал Тома по волосам и отступил в сторону. Гленденнинг Апшоу отошел от Глории и встал перед внуком. Том нагнулся, чтобы поцеловать его в морщинистую щеку. Она показалась ему ужасно холодной. Глен вдруг резко отступил назад.

— Мальчик мой, — сказал он, оглядывая Тома с ног до головы. Всякий раз, когда это происходило, Тому казалось, что дедушка глядит прямо сквозь него, не заботясь о том, что видит. Однако на этот раз Том с удивлением заметил, что смотрит на широкое лицо старика сверху вниз — он перерос своего дедушку!

Доктор Милтон тоже заметил это.

— Глен, да мальчик же перерос тебя! — воскликнул он. — Тебе непривычно задирать голову, чтобы разглядеть кого-то, не правда ли?

— Хватит об этом, — отрезал Глен. — Мы все с возрастом усыхаем, и ты — не исключение.

— Несомненно, — закивал головой доктор.

— Как ты находишь Глорию?

— Что ж, давай посмотрим, — доктор снова подошел к матери Тома.

— Я приехала сюда на ленч, а не на медосмотр, — возмутилась Глория.

— Да, да, и все-таки осмотри мою девочку, Бони.

Доктор Милтон подмигнул Глории.

— Все, что ей необходимо, это побольше отдыхать, — сказал он.

— А почему бы тебе не выписать ей что-нибудь, — сказал Глен, доставая из ящика стола толстую гаванскую сигару. Он откусил кончик, повертел сигару в пальцах, затем зажег спичку и прикурил.

Том смотрел, как его дедушка проделывает весь этот ритуал. Его седая шевелюра была достаточно пышной, почти как у Тома. Глен Апшоу по-прежнему выглядел достаточно сильным. Казалось, что он запросто мог бы взвалить себе на спину тяжелый рояль. Он был высок и широк в плечах, и частью ауры, всегда исходившей от Гленденнинга Апшоу, была грубая физическая сила. Пожалуй, было бы слишком ожидать от такого человека, что он будет вести себя как нормальный обыкновенный дедушка.

Доктор Милтон выписал рецепт и вырвал из блокнота листок.

— Ваш отец очень просил меня дождаться, пока вы приедете, — сказал он Глории. — Захотел раскрутить меня на бесплатный прием. — Доктор посмотрел на часы. — Что ж, мне пора возвращаться в больницу. Я очень хотел бы остаться на ленч, но у нас в больнице сейчас неладно.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего серьезного.

— По крайней мере, пока.

— Что-то такое, о чем мне необходимо знать?

— Кое-что. Речь идет об одной из медсестер, — доктор Милтон повернулся к Тому. — Ты, наверное, помнишь ее. Нэнси Ветивер.

У Тома словно что-то оборвалось в груди, и он снова вспомнил свой ночной кошмар.

— Конечно, я помню Нэнси, — сказал он.

— С ее поведением и отношением к работе у нас всегда возникали проблемы.

— Она была тяжелой женщиной, — сказала Глория. — Я тоже помню ее. Очень тяжелой.

— И не соблюдала субординацию, — добавил доктор Милтон. — Я позвоню тебе, Глен.

Дедушка Тома, выпустив облако дыма, кивнул доктору головой.

— Позвоните мне, если вас по-прежнему будет мучить бессонница, Глория. Том — ты прелестный мальчик. И с каждым днем становишься все больше похож на своего дедушку.

— Нэнси Ветивер была одной из лучших в больнице, — сказал Том.

Доктор нахмурился, а Глен Апшоу откинул назад свою массивную голову и внимательно посмотрел на внука сквозь клубы сигаретного дыма.

— Что ж, — сказал доктор Милтон. — Время покажет. — Он заставил себя улыбнуться Тому, снова сказал всем «до свидания» и вышел из комнаты.

Слышно было, как Кингзли провожает доктора к выходу и распахивает перед ним дверь, ведущую на террасу. Глен продолжал разглядывать Тома, время от времени поднося к губам сигару.

— Бони все уладит. Тебе ведь нравилась эта девушка, а?

— Она просто была очень хорошей сестрой и понимала в медицине гораздо больше, чем доктор Милтон.

— Это просто смешно, — сказала Глория.

— Возможно, в Бони больше от администратора, чем от терапевта, — сказал Глен обманчиво спокойным голосом. — Но он всегда прекрасно лечил членов нашей семьи.

Том увидел, как лицо его матери словно озарилось вспышкой молнии, но она сказала только:

— Да, это так.

— Он — лояльный человек.

Глория мрачно кивнула и подняла глаза на отца.

— Это ты всегда был лоялен к нему, папа.

— И он заботится о моей дочери, разве не так? — Старик улыбнулся и снова задумчиво посмотрел на Тома. — Не волнуйся о своей маленькой медсестричке, мальчик. Бони найдет правильный выход из любой ситуации. Не стоит так беспокоиться из-за небольшой заварушки в больнице. Миссис Кингзли готовит нам замечательный ленч, и как только я докурю сигару, мы сможем им насладиться.

— Я все-таки беспокоюсь по поводу Нэнси Ветивер, — сказал Том. — Доктор Милтон не любит ее. Было бы просто ужасно, если бы он пошел на поводу у своих эмоций, что бы там у них ни случилось.

— По-моему, это тебе надо постараться не идти на поводу у своих эмоций, — сказал дедушка. — Девушке надо было думать, как себя вести. Бони врач, что бы ты там ни думал о его познаниях в медицине... Он закончил университет, и давно уже лечит нас и почти всех наших знакомых. И еще он главный врач Шейди-Маунт — был главным врачом со дня основания больницы. Бони — один из наших людей.

«Так вот как ему удается удержаться на своем месте», — подумал Том.

— Я не считаю его одним из своих людей, — сказал он. Глория неопределенно покачала головой, словно отгоняя надоевшую муху. Дедушка набрал полный рот дыма, затем с шумом выдохнул его и посмотрел на Тома, стараясь держаться как ни в чем не бывало. Затем он обошел вокруг дивана и сел рядом с дочерью.

— А ты ведь неравнодушен к этой медсестре, — сказал он.