«Однажды пайщики «Кееlу Моtоr Со.» поставили одного человека в его мастерскую с определенной целью открыть его секрет. После шестимесяч ной тщательной слежки, он однажды сказал Кили: «теперь я знаю как это делается». Они только что вместе собрали машину, и Кили управлял регулятором, который сообщал и разобщал приток силы. «Попробуйте тогда», последовал ответ. Человек повернул кран, и ничего не произошло. «Покажите мне снова, как вы это делаете», просил человек Кили. Последний охотно согласился, и механизм тотчас пришел в действие. Снова тот попробовал, но безрезультатно. Тогда Кили положил руку ему на плечо и велел ему еще раз испробовать. Он исполнил, и результат был в моментальном появлении тока».

«Это, как бы платина по отношению к водороду. Молекулярное дробление воздуха приводит нас лишь к первому подразделению; интер-молекулярное – ко второму; атомическое – к третьему; интер-атомное – к четвертому; эфирное – к пятому; и интер-эфирное – к шестому подразделению или к положительному соединению со светоносным эфиром[964]. В моем «Введении» я приводил доводы, что это есть вибрирующая оболочка всех атомов. В моем определении атома я не ограничиваюсь шестым подразделением, где этот светоносный эфир образовывается в своем грубом виде, как это доказывают мои исследования[965]. Думаю, что эта мысль будет объявлена физиками настоящих дней вымыслом дикого воображения. Возможно, что со временем эта теория получит освещение, которое выдвинет ее простоту для научного исследования. В настоящее время я лишь могу сравнить ее с планетою в темном пространстве, куда свет солнца науки еще не проник… Я утверждаю, что звук, как и запах, есть реальная субстанция неизвестной и чудесной разреженности, исходящая из тела, в котором она была вызвана путем толчка, и выбрасывающая абсолютные частицы материи, интер-атомные частицы со скоростью 1,120 фут. в секунду: 20,000 в пустоте. Субстанция, так рассеянная, есть часть, крупица всей возмущенной массы, и если бы она постоянно поддерживалась в этом состоянии возмущения, то на протяжении некоторого цикла времени она была бы совершенно поглощена атмосферою; или, вернее, перешла бы из атмосферы в более высокую степень разреженности, соответствующей условию подразделения, которое обуславливает ее освобождение из тела, в котором она связана… Звуки, производимые камертонами (вибрационными вилками), расположенными так, чтобы производить эфирные аккорды, хотя и рассеивают свои тона (сложные), проникают вполне все субстанции, которые попадают в сферу их атомического бомбардирования. Удар колокола в пустоте освобождает эти атомы с тою же скоростью и объемом, как и удар на открытом воздухе; и если бы колебание колокола поддерживалось непрерывно на протяжении нескольких миллионов столетий, он вернулся бы к своему первоначальному элементу; и если бы комната была герметически закупорена и достаточно прочна, то объем пустоты, окружающий колокол оказался бы под давлением в несколько тысяч фунтов на квадратный дюйм, вследствие образовавшейся разреженной субстанции. По моему мнению, звук, верно определенный, является нарушением атомического равновесия, производя разъединение настоящих атомических тельцев (частиц), причем субстанция, освобожденная таким образом, конечно, должна принадлежать к известному роду эфирного тока. При таких условиях будет ли неразумным предположение, что, если бы этот ток поддерживался и тело теряло бы таким образом свой элемент, оно с течением времени исчезло бы совершенно? Все тела первоначально созданы из этого высоко-разреженного эфира, будь-то животное, растение или минерал, и они возвращаются к своему высоко-газообразному состоянию только, когда они приведены в состояние дифференциального равновесия… Что касается запаха, то мы можем получить некоторое определенное представление о его чрезвычайной и замечательной разреженности, если примем во внимание, что обширное пространство атмосферы может быть пропитано на долгие годы одной крупицей мускуса, которая, будучи взвешена после этого долгого промежутка времени, не обнаружит заметного уменьшения в весе. Великий парадокс, по отношению к истечению благовонных частиц, состоит в том, что они могут быть удержаны в стеклянном сосуде! Мы имеем здесь субстанцию гораздо большей разреженности, нежели стекло, заключающее ее, и, тем не менее, она не может ускользнуть. Это, как бы решето с дырочками, достаточно большими, чтобы пропустить гравий и, в то же время, удерживающими тонкий песок, который не может высыпаться; фактически, молекулярный сосуд, содержащий атомическую субстанцию. Эта проблема, которая смутила бы тех, кто остановились бы перед признанием ее. Но каким бы бесконечно разреженным ни являлся запах, он представляется очень грубым по отношению к субстанции подразделения, которая управляет магнетическим током (током симпатии, если хотите так назвать это). Подразделение это следует сейчас же за звуком, но выше звука. Действие истечения магнита совпадает некоторым образом с воспринимающей и распределяющей частью человеческого мозга, который постоянно выдает все уменьшающуюся пропорцию из получаемого количества. Это является великим примером контроля ума над материей, который постепенно изнашивает физическое до тех пор, пока не наступит распадения. Магнит в той же самой пропорции теряет свою силу и становится инертным. Если бы отношения, существующие между умом и материей, могли быть уравнены и сохранены в таком виде, мы бы жили в нашем физическом состоянии вечно, ибо не было бы физического изнашивания. Но это физическое изнашивание ведет к своему завершению, к источнику гораздо более высокого развития – то есть, к освобождению чистого эфира из грубого молекулярного, что, по моему мнению, очень желательно».[966]