Можно было, конечно, обратиться к союзникам, к тем же американцам, но, как говорят в народе, «за морем телушка полушка, да рубль перевоз». Тащить передатчик через океан… А время — дорого! Решили обойтись своими силами. Заместитель начальника института по научной работе Борис Асеев пригласил к себе двух лейтенантов — Мамаева и Белавинцева.
— Вот что, дорогие мои, есть для вас головоломка. Работа серьезная и ответственная, — сказал Асеев. — Надо создать трехканальную приставку, которая позволяла бы использовать мощный передатчик, но уже не для одного корреспондента, а на троих.
Лейтенанты тревожно переглянулись. Они хоть и были молодыми специалистами, но прекрасно понимали, о чем говорит заместитель по науке. По сути, он предлагал им создать вместо одного мощного передатчика — три.
Растерянность Мамаева и Белавинцева уловил и Асеев. Он улыбнулся и сказал:
— Понимаю, высоковата планка. Но, не прыгнув в воду, не научишься плавать. К тому же я вас подстрахую. Смотрите, я тут уже кое-что продумал, рассчитал…
И он раскрыл папку со своими записями. Борис Асеев навсегда остался в памяти Мамаева, как блестящий ученый. Вот и сейчас он предложил оригинальную идею расчета трехфазного низкочастотного генератора. Именно им предстояло эту идею осуществить.
Работе присвоили псевдоним «Полином-1». Трудились сначала вместе, потом Белавинцева перевели на другой участок, а Мамаев доводил разработку до ума самостоятельно.
В 1943 году, после возвращения института из Уфы в Москву, Николай Степанович сам установил приставку на передающем центре Разведуправления. Потом ее совершенствовал, и она вышла под грифом «Полином-2». Разработка была признана весьма успешной, а Мамаеву в качестве поощрения присвоили воинское звание старший лейтенант.
Вместе с новыми погонами Николай Степанович получил и новое задание — разработать для советской резидентуры в США мощный передатчик.
Вообще, установление агентурной радиосвязи с Американским континентом — это отдельная страница истории нашей разведки.
В 1930 году нарком Ворошилов издал директиву, в которой предписывал руководству Разведуправления «принять срочные меры к организации радиосвязи со всеми важнейшими пунктами на Западе и Востоке».
Директива была выполнена. Двустороннюю связь установили с Берлином, Кабулом и даже Шанхаем, и только с Американским континентом она отсутствовала.
В архивах ГРУ сохранился документ, который свидетельствует, что радисты военной разведки старались исполнить предписание наркома. В ноябре — декабре 1931 года они пытались на опытной коротковолновой радиостанции установить двухстороннюю связь с нелегальной станцией в США. Но, как записано в итоговых материалах, «попытка установления связи, находившейся на Американском континенте, с использованием несовершенной техники, при отсутствии прогнозирования состояния ионосферы и опыта работы, успехом не увенчалась».
В 1939 году по приказу начальника отдела радиосвязи Ивана Артемьева над этой проблемой работал воентехник 2-го ранга Олег Туторский. Он собрал передатчик и попытался услышать в эфире кого-либо из иностранцев, в первую очередь, американцев. Но в Европе шла война и на любительских диапазонах царила мертвая тишина. То же было и с американцами.
В ту пору научных методов прогнозирования прохождения коротких волн не существовало, и Туторский шел путем проб и ошибок. Он установил, что американцев можно поймать на волне 20 метров и только в одно время, когда на восточном берегу 9 утра, а в Москве 17 часов. Связь поддерживалась всего один-два часа в сутки, когда вся трасса освещалась солнцем.
Олег Туторский выехал в США. Через Владивосток, Японию, Гавайи наконец добрался до Сан-Франциско, а потом через Чикаго в Нью-Йорк. Он собрал передатчик и с большим трудом установил-таки первую связь с Москвой. Случилось это 12 января 1941 года.
Свою задачу Олег Григорьевич выполнил. Однако редкие сеансы — это еще не постоянная связь. До Москвы, где стояли специальные ромбические антенны с острой направленностью на Нью-Йорк, хорошо отлаженные приемники, сигнал из США доходил, но этого было мало. По итогам экспериментов специалисты сделали неутешительный вывод: устойчивый, надежной связи с Американским континентом установить не удалось.
И вот теперь к решению этой сложной стратегической задачи подключили научно-исследовательский институт. Впрочем, институт — это громко сказано. Работу поручили непосредственно Николаю Мамаеву. Дали в помощь техника, чертежника и пожелали удачи.
Следовало переделать трехфазный передатчик для однофазной сети, ибо в советском посольстве в США была именно такая сеть. Но здесь возникла трудноразрешимая техническая проблема. Дело в том, что однофазная сеть имеет ограниченный предел по мощности. И если начать работу на ключе, например на 500-ваттном передатчике (подобный передатчик был установлен в резидентуре), то это демаскирует работу радиостанции и неизбежно навлечет на себя внимание радиоконтрольной службы США. Значит, предстояла разработка соответствующего компенсатора, который брал бы на себя опасные нагрузки.
Разработке присвоили название «Энергия-1». С ней Николай Степанович справился довольно быстро, и уже в середине 1944 года радист Павел Марченко принял передатчик и убыл с ним в США.
До конца войны Мамаев успел сделать еще одну конструкторскую разработку — приставку-возбудитель, которая обеспечивала деятельность передатчика практически в плановом режиме.
…Отгремели бои. Отшумел праздничный май 1945 года. Обобщая фронтовой опыт, радиоразведчики сделали однозначный вывод: при современных средствах пеленгации длительное нахождение радистов в эфире смертельно опасно. Ведь когда первый радист коснулся ключа Морзе, чтобы передать развединформацию, оператор радиоконтрразведки одел наушники. Началось великое противостояние ученых, конструкторов, передовых технологий, мастерства «пианистов» и изобретательности «слухачей». Ныне в это соревнование втянут космос. Спутники-шпионы, ракеты-разведчики — это они прослушивают информацию на одном континенте и сбрасывают на другом.
Сегодня с помощью прорывных космических технологий радиоразведка обогнала контрразведку. Говорят, невозможно поймать микросекундный «выстрел» суперсовременной радиостанции, посланной на спутник-шпион. Но это сегодня. А завтра? На подобный вопрос вряд ли найдется однозначный ответ. Подтверждение тому — полная трагизма история войны радиоразведки и радиоконтрразведки.
Радиосвязь — огромная сила и великая слабость разведки.
Не нужны месяцы опасного пути. Нет необходимости изобретать мыслимые и немыслимые ухищрения, чтобы спрятать информацию. Отсутствует опасность встречи с хитрым и опытным противником.
Но выход в эфир — сигнал не только для своих. Это удар в колокол для врага. Это сирена тревоги для контрразведки.
Сколько известных и неизвестных «пианистов» попали в сети пеленга! Сколькими жизнями оплачены шифрограммы агентов!
Десятилетиями они гоняются друг за другом, то убегая вперед, то отставая. Что называется, конкуренция не на… смерть, а на жизнь. Кто выиграл, тот и выжил, победил.
Война обозначила это противостояние необычайно остро. Она заставила каждую еторону работать в страшном напряжении, бороться и искать свои «фирменные» методы и приемы, разрабатывать тактику «радиовойны», стремительно совершенствовать технику. Она убедительно доказала: даже самые талантливые, виртуозные радисты имеют «потолок» скорости передачи текста. А что уж говорить о «середнячках»! Значит, время нахождения в эфире растет, уязвимость — соответственно.
Жизненно важно было увеличить скорость передачи. Но как это сделать? Над этой проблемой ломали голову Николай Мамаев и его начальник Сергей Горохов. Их работа заняла несколько лет, и как результат — появление на свет трех изобретений, названных «Аргумент», «Градиент» и «Сатурн».
Разрабатывая «Аргумент», создатели системы распрощались с, казалось бы, вечным спутником радиста — «старым, добрым ключом Морзе». Ключ Морзе заменили быстродействующей телеграфией. Теперь информация, которую следовало послать в эфир, предварительно накапливалась на бумажном, позже — на магнитном носителе, а тот запускался в автоматический датчик. Этот датчик обеспечивал стабильность и заданную скорость. Правда, по-прежнему она была невелика. Но радисты-разведчики мечтали о большем. И вся надежда была на разработчиков и конструкторов НИИ Раз-ведуправления.
