– Вы, наверное, слышали, что преподобный Бут.., разочаровался в вас. Мне кажется, что виновата в этом мисс Хэйлшем, которой он постоянно расточает улыбки.

Дэниел! Флер вскинула подбородок.

– Мне кажется, – продолжал Мэтью, – что нам не стоит демонстрировать перед хозяевами свое грязное белье, разве вы со мной не согласны? И я уверен: вы не станете огорчать его светлость и не покинете его в ближайшие дни. Но вам все равно придется возвратиться в Герон-Хаус.

– Не беспокойтесь, Мэтью, я вовсе не собираюсь убегать отсюда.

Лорд Броклхерст усмехнулся:

– – А что, герцог имеет привычку прогуливаться утром по лужайкам?

Флер оглянулась и увидела герцога, он шел прямо к ним.

– Доброе утро, – поздоровался лорд Броклхерст. – У вас просто замечательный парк.

Его светлость нес накидку, которую перебросил через руку. Он расправил ее, молча накинул на плечи Флер. Затем проговорил:

– Мой дед нанимал лучших садовников, специалистов по ландшафту. Надеюсь, вы хорошо выспались, Броклхерст?

– Да, благодарю вас. А знаете, вы оказались правы. Мы с мисс Гамильтон, оказывается, действительно немного знакомы. Встречались несколько раз…

Герцог повернулся к Флер:

– Мисс Гамильтон, я собираюсь дать Памеле первый урок верховой езды сразу после завтрака. Приведите ее к конюшням, будьте добры. А теперь вы свободны.

– Да, ваша светлость.

Флер присела в реверансе, а потом, не оборачиваясь, направилась к дому.

Теперь у нее появилась хоть какая-то отсрочка. И, оказывается, не все так ужасно, как ей представлялось прошедшей ночью и целых два месяца до этого. Мэтью согласен молчать в обмен на то, чего добивался вот уже три года. Правда, все эти три года она с презрением отвергала его, а теперь он думает, что держит ее в руках.

Но что она скажет ему в ответ? С негодованием бросит ему в лицо, что скорее предпочтет петлю, но не станет его любовницей? Неужели она действительно решится на это?

А Мэтью… Вероятно, он решил во что бы то ни стало добиться своего. Но готов ли он отправить ее на виселицу, если она все-таки ему откажет?

Разумеется, готов. От него всего можно ожидать.

Поднимаясь к себе, Флер машинально расстегнула пуговицы.

И вдруг сообразила, что на ней – ее накидка, та, которая висела у нее в шкафу. Значит, герцог отправил за накидкой горничную. А потом сам принес ее и набросил ей на плечи.

И сказал, чтобы она после завтрака привела леди Памелу к конюшням.

Что ж, начинался новый день, а она все еще не в тюремной камере. Во всяком случае, пока.

Флер приободрилась и зашагала быстрее.

Герцог Риджуэй и Броклхерст вернулись в дом незадолго до завтрака. Однако герцог решил, что не стоит откладывать серьезный разговор с братом.

Он тотчас послал слуг к лорду Кенту, велел пригласить его в библиотеку, если он уже встал.

И тут ему снова вспомнился вчерашний вечер. Он никак не мог заснуть и, хотя было уже очень поздно, пошел в комнату жены, что делал чрезвычайно редко.

Сибилла лежала в постели. Ее знобило, и она ужасно кашляла.

– Вам нездоровится? – спросил герцог, приблизившись к кровати.

Он коснулся пальцем ее щеки и почувствовал, что у нес жар. Смочив в умывальнике полотенце, герцог положил его на лоб жены.

– Ничего страшного, – пробормотала Сибилла, отворачиваясь.

Герцог молча смотрел на нее. Наконец проговорил:

– Сибилла, может, будет лучше, если он уедет? Тогда вам не будет так больно.

Она по-прежнему смотрела куда-то в сторону. И вдруг он увидел, как по ее щеке скатилась слезинка.

– Нет, – ответила она.

И ничего больше. Только одно слово Он еще немного подождал, потом повернулся и вышел из комнаты.

А утром горничная жены доложила ему, что ее светлость оправилась от лихорадки.

Герцог думал, что брат, уставший с дороги, еще спит. Но тот появился пятнадцать минут спустя – со своей обычной усмешкой на устах.

– Мне все здесь напоминает о детстве, – сказал он, оглядывая библиотеку. – Сколько раз нас приводили сюда, Адам, чтобы задать взбучку. – Он рассмеялся. – Меня чаще, чем вас, должен признаться. А сейчас меня позвали сюда для той же цели?

– Зачем вы вернулись? – спросил герцог.

– Для вернувшегося блудного сына режут жирного тельца, – ухмыльнулся лорд Томас. – Вы не очень хорошо помните Священное Писание, Адам.

– Зачем вы вернулись?

Лорд Томас пожал плечами:

– Здесь мой дом, как я полагаю. Когда я жил в Индии, моим домом была Англия. Теперь я вернулся в Англию, и мой дом – Уиллоуби, даже если меня тут не желают видеть.

Иногда мне кажется, что очень невыгодно быть всего лишь единокровным братом.

– Вы же знаете, что это не имеет никакого значения, – нахмурился герцог. – Мы никогда не думали об этом, когда росли вместе, Томас. Мы были просто братьями.

– Но теперь один из нас не герцог, он утратил все свое состояние.

– Вы прекрасно знаете, что в этом нет моей вины, – возразил его светлость. – Я уговаривал вас остаться. Я хотел, чтобы вы остались. Я хотел разделить с вами Уиллоуби. Вы были моим братом. Но когда вы настояли на своем отъезде, я сказал, чтобы вы не возвращались. Я имел в виду – никогда, – Никогда? – переспросил лорд Томас. Стоя у камина, он рассматривал мозаичное изображение льва на каминной полке. – Как странно, что я не мог припомнить в деталях эту комнату, когда был в Индии. Но сейчас сразу все вспомнил. Ничего не изменилось в Уиллоуби, не так ли?

– Вы что, не можете оставить ее в покое? – спросил герцог.

– В покое? – Лорд Томас со смехом повернулся к брату. – Вы хотите сказать, что она пребывала в покое все эти пять лет? Сибилла не похожа на женщину, живущую в счастливом браке, Адам. Разве вы сами не видите этого?

Вы что, до сих пор без ума от нее?

– Она примирилась с тем, что вы уехали и никогда не вернетесь, – сказал герцог.

– Допустим. – Лорд Томас уселся в кожаное кресло и перекинул одну ногу через подлокотник. – Но она, похоже, не очень огорчилась, когда увидела меня. Сибилла не столь скупа на гостеприимство, как вы.

– Но что она будет делать, когда вы снова уедете?

– А разве я говорил об отъезде? – Лорд Томас развел руками. – Может быть, на этот раз я останусь. Может, ей не придется горевать.

– Вы хотите остаться? Слишком поздно. К тому же Сибилла – моя жена.

– Жена? – засмеялся лорд Томас. – Да, она действительно ваша жена, Адам. Но я могу сделать ее своей…

– Не выйдет, – сказал герцог. – Сомневаюсь, что у вас что-нибудь получилось бы, Томас. Вы могли бы снова завладеть ее сердцем. Могли бы убедить Сибиллу в том, что безумно любите ее. Но вы ее оставите, когда нам надоест эта игра. А сердце Сибиллы не выдержит такого конца, потому что она верит вам, как и раньше, верит, как верила всегда.

– Я вижу, вы разыгрываете из себя галантного кавалера и готовы взять на себя всю вину, – снова рассмеялся лорд Томас. – Она нив чем меня не упрекала. А вы, Адам, глупец.

– Получилось так, что я полюбил ее, – с невозмутимым видом проговорил герцог. – Я готов был отдать жизнь, только бы уберечь Сибиллу от душевной боли. Знаю, что она уже не любит меня, возможно, никогда не любила.., но я заставил ее думать, что я – негодяй. А может, она и прежде так думала. Хотя бы потому, что я все-таки выжил и вернулся домой.

– К тому же вы еще и женились на ней, – сказал лорд Томас. – Но вам все же повезло. Ведь Памела могла бы родиться с огненно-рыжими волосами – такие были у моей матери. Тогда вы стали бы предметом насмешек. А теперь, как мне кажется, люди только ухмыляются у вас за спиной, представляя, как вы вернулись домой и накинулись на нее, словно застоявшийся жеребец, даже не дали себе труда переодеться и снять сапоги..

– Да, я женился на ней, – кивнул герцог. – Вы не женились, так я это сделал. Я не мог допустить, чтобы она жила в бесчестье. Возможно, мне следовало рассказать ей всю правду. Тогда она не была бы так беззащитна перед вами, как теперь.