Его светлость поднялся на ноги и подошел к гувернантке.

– Мисс Гамильтон, – сказал он, – мои гости просили, чтобы вы немного поиграли нам на фортепиано.

Ее лицо было непроницаемым, и она смотрела на него так же холодно, как тогда, в гостинице «Бык и рог». Но теперь перед ним стояла красавица… Только сейчас он понял: она умеет надевать маску, под которой скрывается истинная, живая Флер Гамильтон.

Ему вдруг пришло в голову, что она, возможно, не правильно его поняла: решила, что он позволил ей каждое утро играть на фортепиано только для того, чтобы использовать ее талант в таких случаях, как этот.

– Сыграйте, пожалуйста, – попросил герцог.

– Нам сказали, что вы играете как ангел, – улыбнулся сэр Филипп Шоу.

– Она стесняется, – сказал лорд Томас. – Мисс Гамильтон, поиграйте нам, пожалуйста, будьте так добры.

Его светлость протянул ей руку и подвел к фортепиано.

Флер села за инструмент и холодно взглянула на лорда Томаса.

– Что именно вам сыграть, милорд?

– Что-нибудь тихое и успокаивающее, мисс Гамильтон, если можно.

– Скорее что-нибудь убаюкивающее, что бы навеяло сон, мисс Гамильтон, – добавил сэр Филипп.

Герцог внимательно посмотрел на Флер. Она сидела, положив руки на колени, очень спокойная и сосредоточенная.

А потом заиграла «Лунную сонату» Бетховена. Но она не отдавалась музыке, как обычно. Играла без ошибок, но и без души. Впрочем, это заметил только герцог – ведь только он слышал, как Флер музицирует по утрам.

И тут лорд Броклхерст пересек комнату и остановился за спиной Флер. Герцог же сел чуть поодаль. Он по-прежнему не сводил глаз с гувернантки.

Играла ли она, как ангел? Изящная простота ее голубого платья, того самого, в котором она была на балу, пышные рыжевато-золотистые волосы, черты лица – во всем она разительно отличалась от сидевших в комнате дам. Да, Флер была прекрасна…

Кто же она такая? Изабелла? Или Броклхерст действительно ошибся? «Гер…» – начала она называть свой прежний дом. А Броклхерст сказал, что живет в Герон-Хаусе, в Уилтшире.

Как только она кончит играть, он поднимется и проводит ее к двери. Пусть идет к себе, пусть отдыхает.

Но тут раздался голос лорда Томаса.

– Браво, мисс Гамильтон! – воскликнул он. – Вы замечательно играете. Позвольте от имени всех присутствующих поблагодарить вас. Кстати, вы ведь знакомы с лордом Броклхерстом?

Флер поднялась со стула и увидела лорда Мэтью. Он поклонился и проговорил:

– Надеюсь, я могу проводить вас, мисс Гамильтон? Хотя я предпочел бы прогуляться по галерее. Разумеется, с вашего разрешения, ваша светлость.

Лорд Томас поклонился герцогине.

– Я разрешаю, мисс Гамильтон, – с улыбкой сказала ее светлость. – Пока можете забыть о нашем разговоре.

Герцог поднялся, глядя на Флер. Она вышла из комнаты, и лорд Броклхерст тотчас же последовал за ней. Проходя мимо герцога, Флер лишь мельком на него взглянула.

– Ну, я отправляюсь в постель, – сказал сэр Филипп, зевая. – Могу я проводить вас до вашей двери, Виктория?

– Мне кажется, что нам всем пора спать, – сказала герцогиня. – Я сегодня ужасно устала.

Герцог подошел к жене и предложил ей руку. Он решил, что приглашение гувернантки – коварная уловка Сибиллы и Томаса, что они пригласили Флер в гостиную лишь для того, чтобы потом отправить ее на встречу тет-а-тет с лордом Броклхерстом.

– У вас снова жар, – сказал герцог жене, когда они остановились у двери ее гардеробной. – Вам надо отдохнуть, Сибилла. Почему бы вам завтра не остаться в постели до полудня? Я позабочусь о наших гостях.

– Завтра мне будет лучше, – сказала она. – Я просто устала. И как я могу оставить гостей? Жизнь так скучна, когда их нет. Ведь вы постоянно заняты…

– С этим ничего не поделаешь. Но мы все-таки муж и жена, Сибилла. Поэтому должны соблюдать хотя бы внешние приличия.

– К сожалению, ничего не выйдет, – проговорила Сибилла. – А ведь я могла быть счастливой… Он никогда бы так не пренебрегал мною, Адам. Он никогда бы не оставлял меня на долгие месяцы и не обижался бы на моих гостей.

Хотя с ним и гости не нужны – я бы никогда не скучала и не чувствовала бы себя одинокой.

На щеках герцогини снова появился нездоровый румянец.

– Сибилла, утром я пошлю в Лондон за доктором, если у вас все еще будет жар. Ваш доктор не в состоянии помочь.

– Я никого не хочу, кроме доктора Хартли, – заявила герцогиня. – Почему вы тогда прогнали Томаса? – спросила она вдруг. – Я вам, Адам, этого никогда не прощу, вы сами знаете. И я рада, что он вернулся. Да, рада!

Сибилла проскользнула в гардеробную и тотчас же заперла за собой дверь. Герцог услышал, как она закашлялась.

Он вздохнул и отправился в свои апартаменты.

Флер сначала обрадовалась, когда ее разбудили. Во сне над ней кто-то склонялся, и она кричала от боли и унижения. А потом вдруг узнала Дэниела. Его красивое лицо было искажено жуткой гримасой, и она с трудом узнала его. Но все-таки это был Дэниел.

Он называл ее шлюхой и все мучил, мучил ее…

Ее разбудила горничная. Она сказала, что «мисс Гамильтон просят одеться и спуститься вниз, в гостиную».

Одеваясь, Флер решила, что признается во всем. Ведь Мэтью, наверное, все о ней рассказал, и теперь ей хотят учинить допрос.

Значит, отсрочки больше не будет. Значит, Мэтью просто играл с ней, забавлялся…

Флер чувствовала себя совершенно разбитой, когда слуга открыл перед ней дверь гостиной. Она вошла и остановилась в нерешительности. И все же держалась с достоинством – она решила, что не станет плакать и каяться.

Но тут к ней подошел герцог и объяснил, почему ее в полночь подняли с постели. Что ж, теперь понятно, почему ей каждое утро позволяли музицировать в салоне. Его светлость хочет, чтобы она развлекала его гостей.

Флер смотрела на герцога и чувствовала, что ненавидит его и боится. Он ее обманул: потребовал плату за то, что позволил играть на фортепиано. А ведь совсем недавно говорил, что заботится о своих слугах и защищает их.

Флер вспомнила их недавнюю верховую прогулку…

Вспомнила, как герцог скакал на вороном жеребце и улыбался ей, даже смеялся и шутил. А она радовалась своему счастью и тоже улыбалась. Улыбалась ему, герцогу Риджуэю.

Теперь она ненавидела его.

И она говорила только с лордом Томасом Кентом, который всегда улыбался ей и был дружелюбно настроен. Более того, лорд Томас защищал ее перед герцогиней. Что ж, она будет играть для него, если он просит. Впрочем, у нее не было выбора.

Она не заметила, как Мэтью подошел к ней сзади. Странно, но не заметила. А закончив играть, тотчас же почувствовала его присутствие.

И вдруг лорд Томас, очевидно, желая выручить ее, намекнул, что она может уйти из гостиной вместе со своим знакомым, с Мэтью.

И ее светлость не возражала. Более того, дала понять Флер, что уже не сердится на нее.

И ей пришлось смириться с неизбежным. Она оказалась в безвыходном положении.

Шедшие впереди них слуги уже зажгли свечи в настенных бра галереи.

Мэтью с улыбкой предложил Флер руку:

– Если уж нам предстоит пройтись, Изабелла, давайте сделаем это как воспитанные люди.

Они прошли в галерею, и слуги тотчас же закрыли за ними двери.

– Как вам удается выглядеть так замечательно? – спросил Мэтью. – Вы прекрасны даже в этом скромном платье Флер отдернула руку;

– Чего вы добиваетесь, Мэтью? Если мы не должны немедленно уехать, если вы не собираетесь бросить меня в тюрьму, то чего же вы хотите? Чтобы я легла с вами в постель здесь, в Уиллоуби? Стала вашей любовницей?

Лорд Броклхерст вздохнул.

– Вы прекрасно знаете, что я этого не требую. Изабелла.

– Так скажите же наконец, чего вы хотите.

– Я люблю вас, Изабелла. Уже давно люблю. Я достоин порицания?

– Если вы действительно любите меня, Мэтью, то должны уважать мои чувства. Вам не следовало становиться между мной и Дэниелом.