Он повернулся к Ее Величеству с недоумением и обидой:

— Что значит — в плену?! Живая?! Дорогая, я не потерплю! — глухо произнес он, успокаивая ее, и вздрогнул, заметив наполненные болью и скорбью глаза.

Его Величество растерялся. Впервые жена не пыталась скрывать, что он знал и так.

— Но как же, я же чувствую твое присутствие во мне! — сделал он последнюю попытку отстоять право быть связанным с нею навеки. — Но как же… Клятвы же были услышаны!

— Да, я знаю… И я слышу тебя! — уныло прошептала она. Слезы катились по ее лицу. — Это так. Но помнишь ли, как мы с тобой клялись над тушами проклятого и проклятой? Это и были… наши души…

Его величество растерянно и напугано молчал.

— Неужели бы ты стал жить с чудовищем, которое видел? — ядовито спросила она. Лицо ее исказилось от брезгливости. — Хоть один мускул дрогнул в тебе? Когда я поняла, что мы любим друг друга, решила, что нам нельзя сдаваться без борьбы.

— Поэтому они умирают? — Его Величество нахмурился. — Как-то по-другому… Нельзя?

— Каждый раз, стоило бы им найти кого-то, кто соблазниться ими, мы оба были бы раздавлены третьими лицами, прокричавшему нам, что он правит нами, как правим мы. Ты видел, им нигде в этом мире нет места. Это борьба за выживание. И даже на том свете они горят как грешники, дерзнувшие появиться на свет, чтобы обречь нас и всех, кто бывает с ними, на муку и бессовестное прозябание. Они ни к чему не приспособлены, гонимы, и всюду приносят несчастья. Хотел бы ты такой судьбы?

Его Величество вспомнил… И почувствовал ущербность. Как воловья туша, лежавшая у ног, могла быть его душой? Думать об этом было невыносимо — он покраснел. Перед глазами пронеслись годы, проведенные с женой — больше всего на свете он боялся потерять ее. Только в ее глазах он видел свет, жизнь… И неожиданно поймал себя на мысли, что может думать о проклятой… Как о досадном недоразумении. Как будто сняли запрет… До него вдруг дошло, что жена не пыталась от него избавиться, не было в том смысла. Он был бы вампиром, как она, если бы чудовище умерла, как тот парень, который был в нее влюблен. С другой стороны, если жена решит уйти, он ни чем не сможет ее удержать, и не почувствует, случись беда…

Голос вампира тонул, точно упирался в вату, оставаясь полуосознанным. Голова заболела, и накатил туман. Он почти не слушал.

— Сделайте выбор, Ваше Величество! Ваша жена устала бояться потерять вас. Она любит вас! Мы любим вас!

Из архивов дворцовой библиотеки принесли древние рукописи со схемами и чертежами. Он почти не смотрел, высматривая в толпе только златокудрую жену с голубыми глазами, очень сильно осунувшуюся за этот вечер. Все та же девочка, с которой прожили они душа в душу столько лет. Она ничуть не изменилась. Только сейчас он понял, как дорога ему каждая минута, проведенная рядом. Кто смог бы заменить ее? Только она одна знала, что каждый его вздох предназначался ей и ее желаниям, его выбор был предопределен до их встречи…

Черт, он всегда это подозревал, грязное животное не просто так валялась в ногах. хоть бы что-то человеческое… Стало так стыдно, что хотелось провалиться под землю. Он чувствовал себя, будто его уже разлучили с женой…

— Я убью эту тварь! Я убью эту тварь! — беззвучно прошептал он, как клятву, не заметив удивленные и растерянные взгляды вампиров. Видимо не сразу сообразили, к кому обращены его слова. Он шагнул к жене, и несколько вампиров выросли на пути, бросившись на ее защиту, но он отшвырнул их, крепко прижав ее к себе. По лицу ее текли слезы, такие же горячие, как чувства, захлестнувшие обоих.

Общий вздох облегчения вырвался из десятка легких. Вампиры сразу повеселели, поздравляя Их Величества с клятвами верности — они работали. Ее Величество тоже улыбалась, принимая поздравления, прижимаясь к мужу, из-за которого столько выстрадала, обеспечивая безопасность.

— Не он один, мы все Вас любим… Я так рад, так рад!

— Простите, Ваше Величество, вам нужно побыть вдвоем, понимаем…

— Дорогая, мы будем рядом, — обмен поцелуями…

— Да, мы поняли, через пять дней мы все будем готовы….

— Враги будут уничтожены! Удачи вам…

Их величества остались одни.

— Я знал, я догадывался, — признался Его Величество. — Не могу передать словами, как хочу быть рядом с тобой каждую минуту, и в горе и в радости до самой смерти. Веришь ли ты мне? — спросил он тихо, задумчиво поглаживая ее шелковистые белокурые волосы.

— Верю, не верю… Как мне жить, если тебя не станет? — с болью в голосе проговорила она. — Пойми, я только так могу, словами объяснить, но что думать, если не слушаешь меня?

— Я бы понял, но ведь не объясняешь никогда! — Его Величество притянул ее к себе, усадив на колени. — Мне нужна только ты, душа, не душа… мы связаны с тобой навеки. Когда ты рядом, у меня такое чувство… будто становлюсь Богом. Все умею, нет ничего невозможного. Да, душа у меня полный отстой, но ты… только ты могла бы быть ею! А ты все время ищешь повод заставить меня ревновать… Я уверен, Господь услышал наши мольбы, мы будем жить вечно, и никто не помешает нам быть вместе.

— Может быть! Но я столько сделала, чтобы быть с тобой, что вряд ли Бог когда-нибудь простит и меня и нас всех. Мы живем и думаем, будто там нас ждет Бог — но есть ли он, если дает нам проклятых, которому не рады ни ты, ни я? И все же нам приходится как-то выносить их. Они постоянно приносит нам неприятности… — Ее Величество тяжело вздохнула. — Думаю, мы все умрем.

— Бред! Совершеннейший бред! — горячо возразил Его Величество. — Неужели ты в это веришь? Я чувствую, как привязан к тебе всеми моими помыслами, значит, Господь уже соединил нас, — голос Его Величества прозвучал твердо. — Помнишь, когда мы поклялись… Ты моя душа! Я не сомневаюсь, мы и есть наши души! Как может Бог сказать нам, что не любит нас, если мы прошли через все испытания, не потеряв веры?! Мне право смешно, — успокоил он жену, поправляя слегка потекшую тушь. Теперь ее глаза были темными. — У человека и Бога-то нет! Они верят только в то, чему мы их учим, — напомнил он ее же собственные слова. Пожалуй, это было лучшее, чем мог ее успокоить. — Бог, Бог поставил нас над человеком! Так почему мы должны сомневаться в Нем? Наша жизнь наполнена любовью, в нас нет ненависти, а если мы используем человека, то лишь потому, что он наша пища! Мы же не всех, мы только свиней, которые ни к чему не годны. Нам нельзя идти против своей природы. Мы сделали свой выбор, в чем нас можно упрекнуть? Мы настоящее и будущее. Если бы Богу было неугодно, разве не обрушилась бы на нас кара? Как может Он не любить своих детей? И поверь, мы состаримся и умрем в один день. Никакое чудовище не сможет помешать этому!

Ее Величество мягко улыбнувшись — он говорил, как самый настоящий вампир. Она покачала головой.

— Я умру, если так будет угодно Богу, и пойду за тобой и в Рай, и в Ад. Но пока нас есть проблемы посерьезнее, которые придется решать вместе… — Заметив, как Его Величество насторожился, она прижала его руку к своей груди. — Грязное животное угодила в руки предателей. Теперь мы не можем чувствовать себя в безопасности. Мы все думаем, что они насылают на тебя всевозможные призывы пойти неведомо куда, где будут искать с тобой встречи. Чувствуешь ли ты что-нибудь?

Его Величество задумался, прислушиваясь к себе.

— Нет. Мне немного не по себе от уколов и болезни, но, в общем-то все как всегда. Есть еще… боль. Боль, когда я думаю о тебе, о том что мы не вместе.

Его Величество легко поднял на руки жену, пересекая пространство, отделявшее гостиную от покоев. Жаркие объятия двух любящих тел, слившихся в страстных поцелуях…

И обиженные глаза. Его Величество покраснел до корней волос.

— Не могу понять, что это с ним! Стараюсь… Может происки чудовища и тех вампиров?

— Ты не хочешь меня? — спросила Ее Величество, надувшись.

— Что ты! Больше жизни! — воскликнул Его Величество болезненно. — Но так… — он запнулся, не умея высказать все, что беспокоило его в последнее время. — Так было уже, — выдохнул он обреченно. — Я советовался и с врачами, и с целителями, даже вампиров спрашивал. Никто ничего определенного сказать не может. Я постоянно чувствую жжение. Будто йодом намазано.