Это случилось в пятницу. Уже в следующий понедельник – помню, был День святого Валентина, – я отправился к зданию почтамта Санта-Клары, потому что именно там в то время размещался офис ФБР. Я хотел встретиться с президентом и передать ему свое сообщение, но я не знал, как надо действовать, чтобы добиться встречи с президентом. И я рассудил, что начать надо с ФБР. Вот я и отправился туда, объяснил, чего хочу, а меня в ответ спросили: «Так зачем же вы хотите встретиться с президентом, мистер Д’Арпино? Вы протестуете против чего-нибудь?» Я ответил: «Нет, сэр, у меня хорошие вести!»

Ты заранее продумал все, что скажешь президенту?

Нет. Я понятия не имел, что скажу ему. Думал, слова найдутся сами собой. В целом я хотел сказать президенту: «Где-то там есть источник, который знает, что мы здесь, и этому источнику мы на самом деле небезразличны».

И что ответил агент ФБР?

Он сказал: «Вот что я вам скажу: если так, вам надо обратиться в Секретную службу, потому что они имеют дело непосредственно с президентом». И я спросил, как мне туда попасть. Он взглянул на часы и заговорил: «Так, мистер Д’Арпино, поезжайте в Сан-Франциско, найдите здание администрации – там, на шестом этаже, и находится офис Секретной службы. Если выехать прямо сейчас, чтобы нигде не попасть в пробку, вы успеете туда до конца рабочего дня». Так я и сделал! Я сел в машину и погнал ее в Сан-Франциско, нашел здание администрации, поднялся в лифте на шестой этаж и действительно нашел там офис Секретной службы!

И тебя туда впустили?

Само собой. Я встретился с агентом шести футов ростом и рассказал свою историю – о том, что хочу видеть президента. Он сразу же спросил: «Мистер Д’Арпино, президенту грозит какая-нибудь опасность?» Я ответил: «Если и грозит, то я об этом ничего не знаю». Тогда он положил передо мной лист бумаги с телефонным номером и сказал: «В таком случае звоните в Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия, по этому номеру, попросите телефонистку соединить вас с секретарем, отвечающим за назначение встреч, и спросите, нельзя ли вам встретиться с президентом. Так полагается».

Я прямо ушам не поверил! Оказывается, все так просто! И я набрал номер. Потом еще раз. И еще. И еще. Но так и не мог дозвониться. Я оказался в тупике. И не знал, как быть. Поскольку я флотский ветеран, я отправился в больницу для ветеранов и рассказал там обо всем случившемся. Сам понимаешь, меня попытались отговорить: «Слушайте, мистер Д’Арпино, зачем вам понадобился президент?» Потом меня стали просить уйти, но поскольку я исчерпал все возможные варианты и больше ничего не мог придумать, то вдохновился примером протестующих, о которых меня расспрашивал тот тип из ФБР. Я просто уселся в ветеранской больнице и наотрез отказался уходить!

То есть устроил сидячую забастовку!

Вот-вот. Потом один тамошний сотрудник сказал: «Послушайте, мистер Д’Арпино, если вы не уйдете, мне придется позвонить в полицию, а я этого совсем не хочу. Вы вроде бы неплохой человек». Какое-то время мы спорили с ним. Мне запомнилось его имя – Марси, потому что так зовут мою дочь. Через пять часов он вернулся со словами: «Вы все еще здесь, мистер Д’Арпино?» Я сказал: «Ага, и никуда не собираюсь». А он: «Да что ж такое, мистер Д’Арпино, если вы не уйдете, мне ведь правда придется звонить в полицию». Я ответил: «Марси, делайте, как считаете нужным, а я остаюсь здесь».

И он позвонил в полицию. Приехали два полицейских, они спросили: «В чем дело?» Марси объяснил: «Вот этот человек хочет видеть президента». Один коп сказал: «Мистер Д’Арпино, вам нельзя здесь оставаться. Это собственность правительства. Она предназначена для ветеранов». Я говорю: «Я и есть ветеран». Он: «А, вот как… ну хорошо, но…» Потом он спросил Марси: «Он создает проблемы? Нарушает что-нибудь?» Марси ответил: «Нет, сэр, просто сидит». Тогда коп сказал ему: «Это не в моей юрисдикции». Потом они еще немного поболтали и решили, что отвезут меня к каким-то людям, а те решат, отправлять меня в больницу Агню или нет.

Ясное дело, с того момента, когда меня привезли в психиатрическую больницу штата, я вообще перестал понимать, что происходит. Сначала со мной поговорили немного, поняли, что я не сумасшедший или вроде того, поэтому один из полицейских проводил меня до моей машины и сказал: «Вот ваши ключи, мистер Д’Арпино. Если вы пообещаете, что больше никогда не попытаетесь встретиться с президентом, можете садиться в машину и ехать домой». Но я продолжал требовать встречи с президентом, поэтому меня решили задержать на семьдесят два часа для обследования. И тут я допустил самую досадную ошибку. Я думал, что потом смогу поступить, как захочу, но не тут-то было.

Так ты провел в психиатрической больнице трое суток? И что ты там делал?

Ко мне присылали побеседовать несколько психиатров, потом стали решать, требуется ли мне дополнительное обследование, надо ли мне появляться перед судьей Верховного суда и двумя судебными психиатрами, которые решат, есть ли основания продержать меня в психиатрической больнице дольше трех суток. 24 февраля я предстал перед судьей и двумя психиатрами, которые задали мне несколько вопросов и порекомендовали оставить меня в больнице. Диагноз – психоз. Продолжительность пребывания в больнице – по обстоятельствам.

В этот момент мне отчетливо представились Джек Николсон в роли Рэндла Макмерфи и Луиза Флетчер в роли сестры Рэтчед, пререкающиеся из-за привилегий пациента в оскароносном фильме по знаменитому роману Кена Кизи, и я поделился своей фантазией с Чиком.

Не-е! «Пролетая над гнездом кукушки» – еще цветочки по сравнению с той больницей. Вот там мне пришлось туго. Полтора года я проторчал в своей комнате, выполнял мелкие задания, которые мне давали, посещал сеансы групповой терапии и беседовал с психиатрами.

Какие выводы можно сделать из вышесказанного? Чик Д’Арпино – сумасшедший, потерявший связь с реальностью, помешанный в шапочке из фольги? Нет. Единственный опыт продолжительностью тридцать секунд – еще не психоз, как и стремление всю жизнь изучать естественные науки, теологию и философию с помощью книг, конференций и университетских курсов, чтобы лучше понять себя и положение человечества в целом. Возможно, Чик на редкость честолюбив, но он не сумасшедший. Может, на мгновение он и утратил связь с реальностью в результате стрессового воздействия внешних обстоятельств. Вполне возможно. Подозреваю, именно так все и было… приблизительно так. Однако миллионы людей переживают такой фактор эмоционального стресса, как развод, не получая никакого сверхъестественного или необъяснимого опыта.

Возможно, всему виной сочетание фактора внешней среды и аномального мозгового сбоя, например, нарушения функций отдельных нейронов или незначительного припадка височной эпилепсии: документами убедительно подтвержден тот факт, что последняя вызывает как слуховые, так и зрительные галлюцинации наряду с гиперрелигиозным поведением. А может, это была некая слуховая галлюцинация, неизвестно чем спровоцированная. Можно даже отнести ее на счет закона больших чисел в более широком смысле, когда один шанс из миллиона случается в Америке по триста раз на дню: если достаточное количество мозгов взаимодействует с окружением на протяжении достаточного времени, даже из ряда вон выходящие случаи неизбежно становятся заурядными. И благодаря нашей избирательной памяти мы запоминаем аномалии и забываем обычные явления.

Большинство людей не слышат голоса, у них не бывает видений, однако у всех у нас мозг имеет ту же нейронно-химическую структуру, как и у пророков, которых посещали видения и голоса, – провидцев от Моисея, Иисуса и Мухаммада до Жанны д’Арк, Джозефа Смита и Дэвида Кореша. Интерес представляет модель формирования мозгом убеждений, под влиянием которых он затем действует, поскольку подобные процессы наблюдаются у всех нас неизбежно, неумолимо и бесспорно. Убеждения – то, что создано мозгом. Что бы ни произошло с Чиком Д’Арпино, гораздо больше меня интересует власть, которую приобретают над нами системы убеждений, как только мы сформируем их, особенно когда мы решаем придерживаться этих убеждений, какими бы они ни были – личными, религиозными, политическими, экономическими, идеологическими, социальными или культурными. Или психиатрическими.