Через тридцать километров от границы мы въехали на территорию заповедника, где растительность стала намного богаче. Проезжая по извилистой дороге, ведущей к лагерю, мы увидели самку белого носорога с маленьким детенышем. Они стояли под сенью раскидистой акации. Детенышу было никак не больше четырех месяцев. Животные не выказывали ни малейшего страха, укрывшись в тени дерева от безжалостного солнца, низвергавшего зной на наш автомобиль. Никто не посещал этот суровый прекрасный парк на протяжении последних пяти дней, и лагерь был пустынен.

Не прошло и часа после нашего прибытия на место, как мы пешком отправились по звериной тропе в северо-западном направлении, вдоль берега сухого русла реки. Стояла жара, но воздух казался не столь насыщенным влагой, как в южной части парка Крюгера. Мы подошли незамеченными к стаду импал, показавшемуся нам весьма многочисленным. Увидев людей или почуяв наше присутствие, антилопы золотистыми тенями рассыпались вокруг нас. На тропе со множеством V-образных отпечатков копыт импал мы наткнулись на «уборную» носорога – большую кучу помета, которую животное регулярно посещает и пополняет, используя ее в качестве своеобразного пограничного столба на принадлежащей ему территории.

Неясные царапины на утоптанном грунте тропы подсказали нам, что взрослый носорог еще утром щипал траву на высоком берегу. Когда мы пересекли русло и повернули назад к лагерю, я услышал над собой пронзительный писк. Угодившая в желтую сеть паука-кругопряда, над землей висела маленькая птичка, молодая райская мухоловка. Ловчая сеть этого паука необыкновенно прочная – каждая нить паутины напоминает на ощупь рыболовную леску. Паутина к тому же очень липкая, и птичка запуталась в ней основательно, повиснув вверх ногами. Я вытащил ее из липкой сети и положил на руку.

В стремлении освободиться мухоловка по неосторожности лишилась всех оранжево-рыжих перьев своего роскошного хвоста, ее крылья были опутаны паутиной, а ножки беспорядочно дергались в сплошном клубке липких нитей. Я, как мог, очистил птицу от паутины, собираясь отпустить ее и посмотреть, сможет ли она подняться в воздух. Несмотря на утрату хвоста, мухоловка мгновенно унеслась прочь, издавая ликующие крики. Вскоре я услышал ее перекличку со своими родителями. Те терпеливо перепархивали все это время неподалеку от пленницы и приветствовали освободившееся дитя – пример того, насколько сильны родительские инстинкты в мире животных.

Мы пошли в сторону лагеря, то и дело вспугивая компании импал, которые выскакивали из высокого тростника на берег реки и скрывались под сенью приречного кустарника.

Когда мы проснулись на следующее утро, то обнаружили самку носорога с ее детенышем прямо у себя в лагере. Подкравшись ближе, мы с близкого расстояния наблюдали за ними некоторое время. Когда же солнце поднялось выше, наши гости неторопливо проследовали под густые тенистые кущи. К завтраку подоспел и Ким Волхутер, который горел желанием показать нам свою вотчину, а также расположенный по соседству заповедник Элани.

Ким Волхутер – один из последних могикан в раду поколении «прежних» белых хранителей природа в черной Африке. Он представитель третьего поколения, следующий по стопам своего деда, Гарри Волхутера. Его отец также был главным хранителем в национальном парке Крюгера. Черные объездчики уважают Кима за его основательность. Им нравится его энергичный характер, умение находить решение в любых ситуациях и то, что он ожидает от них таких же действий, которые он предпринял бы и сам. Ким – неутомимый борец с браконьерами, и этим он завоевал уважение и местных жителей, и за пределами заповедника. Белых хранителей сокровищницы природы становится с каждым годом все меньше, и с ними умирает старая колониальная Африка. Заповедники этого континента есть, по существу, наследие колониализма. Вскоре заповедники перейдут в руки коренного населения, черных африканцев, на которых ляжет теперь ответственность за островки девственной природы, вроде Млавула, по всей Африке, чтобы их внуки и правнуки смогли лелеять и изучать сокровища своей родной земли. Ким рассказывал нам о Млавула и о своеобразии этих мест. Заповедник занимает свыше двадцати трех миллионов гектаров и представляет собой сочетание сухой саванны с колючими древовидными кустарниками на западе и сырых низкорослых лесов прибрежного типа на востоке. Из-за такого разнообразия ландшафтов фауна млекопитающих и птиц здесь чрезвычайно разнообразна. Антилопы красный дукер и ориби, а также обезьяна саманго столь же характерны для заповедника, как куду, импала и гну. Здесь есть также немного гиен, но вездесущий леопард встречается в изрядном количестве.

В первый день путешествия, когда мы оказались в Элани, Ким поведал нам об основании заповедника и о тех потерях, которые природа понесла в прошлом. Эта местность являлась прибежищем множества крупных животных, так что белые не стали терять времени зря и буквально набросились на местные богатства. В Элани гну были в свое время столь многочисленны, что отношение количества голов к площади даже превышало тот же показатель для Серенгети в Восточной Африке. Охотники опустошали земли на своем пути, а вслед за ними двигались фермеры, оседавшие здесь на житье. Масштабы уничтожения импалы превышали всякую меру. Один фермер, осознав, что он не в силах реализовать все добываемое им мясо антилоп, начал кормить им свиней.

Немыслимый абсурд, характерный, однако, для поведения фермеров: кормить мясом животных, в свою очередь идущих на мясо! И это при том, что, если вести бизнес разумно и расчетливо, на диких животных можно было бы заработать намного больше, чем на разведении свиней.

В те давние годы никто и не думал о том потенциальном богатстве, которое представляет собой крупный зверь, и фермеры предпочитали разводить домашних животных – свиней, овец и коров, совершенно не приспособленных ни к африканскому ландшафту, ни к климату. Коренные же виды животных за тысячелетия идеально приспособились к местным условиям и находились в естественном равновесии со средой и друг с другом – и все это для того, чтобы быть бесцеремонно вытесненными скотом, привезенным с другого материка.

По мере того как мы продвигались вперед, контраст между разными типами растительности становился все более заметным. Мы ехали среди насаждений бледной акации, дающих приют множеству самых разнообразных существ. В то же время по склонам холмов растительность была совершенно иной. Здесь произрастали леса железного дерева, и среди стволов мелькали антилопы ориби, скачущие среди красноватых злаков, которые покрывали склоны до самых вершин. Дело охраны природы в Свазиленде находится сейчас на подъеме. Люди осознали наконец свою ответственность за наследуемую ими от уходящих европейцев страну и за природу как важнейшую часть ее. В главном управлении Элани нам показали молодых слонов, которых привезли из расположенного неподалеку парка Крюгера, чтобы со временем выпустить их здесь. Эти животные, все не старше десяти лет, были восхитительны и с любопытством встретили нас с Кимом, когда мы перелезли через загородку в загон, чтобы угостить их. Некоторые из юнцов приняли при этом особую позу, закинув хвосты кверху, словно копируя поведение взрослых слонов, а одна парочка начала с угрозой приближаться к нам – точно так, как это делают рассерженные бывалые звери. В данном случае это была, скорее, игра, но мы тем не менее не забывали об осторожности, которая едва ли могла повредить при близком общении с семисоткилограммовым «детенышем». Сила этих животных не идет ни в какое сравнение с их кажущимися не столь уж большими размерами.

Есть надежда, что и лев, подобно этим слонам, будет рано или поздно выпущен в заповедник в качестве благодеяния властей ЮАР. Прежде, однако, окружающие территории должны быть защищены от этих хищников ограждением под электрическим током. Если эти замыслы будут реализованы, природа Свазиленда только выиграет, ибо лев известен как исконный обитатель этих мест.