Внезапно — так стремительно, что никто и моргнуть не успел, — Танат выбросил вперед обе руки. Молния, сверкнувшая из его ладоней, опрокинула наземь всех Оруженосцев. Двенадцать крепких мужчин рухнули как подкошенные и остались лежать недвижимо.

Танат взирал на дело своих рук с нескрываемым наслаждением.

— Что ж, теперь я, пожалуй, убью Охотников и дам моим людям насытиться Оруженосцами... или, может быть, сначала поговорим?

— Нет, если хотите драться, пожалуйста, давайте подеремся. Только не забывайте, что с каждой секундой вы становитесь все слабее.

О чем нам говорить? — спросил Джесс, придвигаясь поближе к Сайре. Пусть она способна сама за себя постоять; он с детства приучен к мысли, что долг мужчины — защищать женщину.

О Зареке, — процедил Танат сквозь стиснутые зубы. — Где он?

Мы не знаем, — ответила Сайра.

Неверный ответ.

Один из Оруженосцев — Джессу он был незнаком — испустил страшный вопль. С ужасом Джесс следил за тем, как рука бедняги сама собой изогнулась под неестественным углом, а затем звучно хрустнула.

Madre de Dios! Никогда он не видел ничего подобного!

Бьерн бросился в атаку.

Танат без труда опрокинул его наземь. Разорвал на нем рубашку, обнажил клеймо Артемиды — лук и стрелу, вытатуированные на плече.

В это клеймо Танат ударил Бьерна сверкающим кинжалом с резной золотой рукоятью.

В тот же миг Бьерн рассыпался в пыль — так же, как исчезают без следа убитые даймоны.

Двое Охотников застыли на месте.

Джесс задыхался от ужаса и ярости. Как легко эта тварь разделалась с его товарищем! Как и все его братья, он привык думать, что убить Охотника можно лишь тремя способами — обезглавливанием, расчленением или смертоносным солнечным светом.

Но, как видно, еще об одном способе Ашерон умолчал.

Проклятье! Какого черта наставник их не предупредил?

Но об этом Джессу сейчас некогда задумываться. Ему нужно защитить невинных; а сражаться с Танатом, пока рядом Сайра, — все равно, что драться со связанными руками, когда противник дерется в полную силу.

Хочешь добраться до Зарека? — спросил он.

Танат медленно поднялся на ноги.

Для этого я и пришел.

Джесс тряхнул головой, отгоняя страх, гнев и скорбь. Он совсем не знал Бьерна, но все же успел понять, что перед ним доблестный воин, достойный член Темного братства. Чертовски тяжело терять товарища — особенно когда он гибнет у тебя на глазах.

Но Бьерна он оплачет позже; сейчас надо спасти Оруженосцев.

Бросив быстрый взгляд на Сайру, Джесс передал ей телепатическое послание: «Спаси Оруженосцев. А я уведу этого ублюдка подальше».

А вслух сказал:

— Если так — следуй за мной, и получишь то, что хочешь. Зарек будет рад с тобой встретиться — он обожает хорошую драку!

И Джесс побежал к своему «Бронко».

Зарек, обнаженный, лежал на песке; рядом с ним свернулась клубочком Астрид. Он не помнил, сколько раз за последние несколько часов они занимались любовью, и подозревал, что, когда проснется, у него будет ныть все тело.

Не может быть, чтобы такие акробатические упражнения не оставили по себе никакого следа... даже если все это было во сне.

Он устал — устал настолько, что, кажется, не мог больше пошевелить ни рукой, ни ногой. Однако в его сердце царил мир — такого чувства он никогда раньше не испытывал.

Выходит, это и есть нормальная человеческая жизнь?

Астрид приподнялась на локте.

Скажи-ка, когда ты в последний раз ел сахарную вату?

Он нахмурился — неожиданный вопрос поставил его в тупик.

А что такое сахарная вата?

Астрид изумленно уставилась на него.

Ты не знаешь, что такое сахарная вата?

Он покачал головой.

Улыбнувшись, она вскочила и потянула его за руку.

Пошли к людям!

Да она совсем с ума сошла!

К каким людям? Здесь же никого нет!

Да есть, конечно, — вон за теми скалами!

Зарек взглянул в ту сторону, куда указывала Астрид, и увидел заполненный людьми дощатый пирс, которого не было здесь еще минуту назад.

Странно. Очень странно. Почему она управляет его сном? Он подозрительно взглянул на нее:

Кто ты? Быть может, ты — скотос, демон — похититель снов, принявший облик Астрид?

Конечно, нет, — с улыбкой ответила она. — Я не хочу ничего у тебя похищать, Зарек. Наоборот — хочу кое-что тебе подарить. Подарить прекрасное воспоминание.

Но зачем?

Астрид вздохнула, вглядываясь в его лицо. Никогда в жизни Зарек не сталкивался с бескорыстной добротой. Как можно радовать другого просто ради того, чтобы увидеть его улыбку, — выше его понимания.

Потому что ты это заслужил.

Чем? Я ничего не сделал.

Просто тем, что живешь на свете, — отчеканила она, надеясь, что он наконец поймет. — Ты есть, Зарек, значит, ты имеешь право быть счастливым.

Недоверие, отразившееся в его глазах, наполнило ее душу состраданием. Твердо решив его развеселить, она «соткала» себе из воздуха голубой топик и белые шорты, а ему — футболку и черные джинсы.

А затем повела его в гущу призрачной толпы.

Зарек молчал, пока они поднимались по деревянным ступенькам на пирс. Близость других людей явно его напрягала. Астрид чувствовала: еще немного — и он взорвется.

Все хорошо, Зарек, — шепнула она.

Он проводил злобным взглядом какого-то отдыхающего, который, проходя мимо, задел его плечом.

Терпеть не могу, когда меня трогают!

Однако рука Астрид лежала в его руке, и он этого как будто не замечал.

Одна мысль об этом наполнила ее сердце теплом.

Улыбаясь самой себе, Астрид подвела его к киоску, где пожилая дама продавала хот-доги и сахарную вату. Здесь она купила самую большую порцию и, зачерпнув рукой, протянула ему пригоршню сладкой розовой массы.

Попробуй. Сейчас узнаешь, какова на вкус амброзия!

Зарек потянулся за ватой, но она отвела руку:

Нет, я хочу сама тебя угостить!

В его глазах полыхнула ярость.

Я не животное, чтобы есть с руки!

При этих словах улыбка стерлась с ее лица и хорошее настроение мгновенно улетучилось.

— Нет, Зарек! Конечно, ты не животное! Ты — мой мужчина, и я хочу о тебе позаботиться.

Зарек застыл как вкопанный, вглядываясь в ее лицо. Лицо, на котором читались искренность и любовь.

Позаботиться о нем?

Часть его сердца гневно отвергала саму мысль об этом, но странно затрепетала другая часть, незнакомая и пугающая.

Одинокая.

Изголодавшаяся по чужой заботе.

Та часть, которую он давным-давно запер на семь замков и постарался забыть о ее существовании.

Беги, пока не поздно!

Но Зарек остался.

Заставил себя наклониться и приоткрыть рот.

Астрид улыбнулась — от этой нежной улыбки у него словно что-то запылало внутри — и положила ему в рот сладкую сахарную массу, а затем вытерла руку о его щеку.

— Вот видишь, совсем не страшно!

Нет, не страшно. Совсем, совсем не страшно! Просто чудесно!

Но ведь все это сон.

Совсем скоро он проснется — в холоде и во тьме.

Снова один. В реальности Астрид не поведет его на пляж и не станет угощать сахарной ватой.

Он увидит ее — и прочтет на ее прекрасном лице недоверие и страх. Ее будет охранять белый волк, ненавидящий Зарека почти так же сильно, как ненавидит он самого себя.

Реальная Астрид не станет тратить время на то, чтобы его приручить.

Впрочем, неважно. Ему вынесен смертный приговор, так что на реальную Астрид у него просто нет времени.

В реальности у него одна забота — выжить. Вот почему этот сон так драгоценен для него.

В первый раз в жизни он счастлив. Только бы этот сон не стерся из памяти при пробуждении!

Рука об руку с Астрид они шли по пирсу, сквозь шум и смех, грохот игральных автоматов и вкусные запахи разнообразных лакомств, которых Зарек никогда не пробовал, лишь читал о них в Интернете. Он не улыбался, но глаза у него разбегались, словно у ребенка, оказавшегося в волшебной стране.