— Восхитительно.

— Да, таковы мои мама с папой.

— А как сейчас твоя сестра?

— Ее нет, — глаза Аманды наполнились слезами. Ей показалось, что принятое ею спиртное вот-вот вырвется наружу. Она отпихнула свой стакан и обеими руками принялась растирать себе виски. — Будь все проклято! Я хочу забыть об этом, Ронда. Я действительно хочу, но это воспоминание постоянно преследует меня, — она обернулась к Джун. — Когда Тедди узнала, как подло ее продал Тим, она была потрясена, слишком потрясена. И она тут же решилась на аборт.

Аманда закашлялась, стараясь сглотнуть комок, застывший у нее в горле:

— Тогда мы заперлись у нее в комнате и проговорили всю ночь. В основном говорила я, а Тедди все больше отмалчивалась. Я умоляла ее не принимать скоропалительных решений, успокоиться и все хорошо обдумать. Я сказала ей… О, Господи, я сказала: «В твоем состоянии ты можешь натворить много бед и будешь потом горько раскаиваться, особенно если сейчас избавишься от ребенка, если сделаешь это, подчиняясь первому импульсу». — Честно говоря, я вообще не верила, что она пойдет на это. Ведь ей только недавно так хотелось иметь малыша, а аборт вообще не обсуждался до тех пор, пока не вмешались папочка с мамочкой. Но главное, я настаивала на том, что в ее состоянии она вообще не вправе принимать подобное решение. Ведь ясно было, что она находилась в полном шоке. И она согласилась со мной. Вернее, я решила, что она согласилась. Но когда на следующий день я вернулась с занятий, то узнала, что она в больнице и дело сделано, — Аманда впилась рукой в собственное запястье. — Совсем одна. Никого не было рядом, чтобы поддержать ее, — она судорожно смахнула слезы.

— И они зарезали ее? — спросила Джун.

— Нет, — Аманда так резко встряхнула головой, что ее светлые волосы разметались как вихрь. — Нет, все прошло вполне благополучно и с медицинской точки зрения безупречно. Но как только это случилось, Тедди поняла, что совершила чудовищную ошибку. Ее раскаяние было беспредельным. Я не отходила от нее днями и ночами, а она терзала мне сердце, признавая, что я была права. А мне так не хотелось, чтобы теперь она считала только себя виновной. Я видела, как она страдала. И потом, я ведь сказала ей тогда, что, сделав аборт, она не сможет после этого жить, — на несколько минут Аманда замолчала. — В ту ночь она отправилась спать, прихватив полный флакон маминого снотворного.

— Проклятье, — прошептала Джун.

— Я обнаружила, что Тедди мертва, только на следующее утро, — взгляд Аманды был теперь лишен всякого выражения. — И знаешь, Джун, что больше всего расстроило моих родителей? Они мучились от того, как сообщить о несчастье своим друзьям. Ведь они сами подтолкнули Тедди к могиле, — Аманда до боли прикусила губу. — Я не присутствовала на похоронах Тедди. Я как раз закончила школу, так что могла поступить в колледж. Но я сразу же покинула родной дом и больше никогда туда не возвращалась. Господи, ведь уже прошло почти десять лет, — она снова потянулась за своим стаканом. — И знаете, мне вовсе не хочется их видеть: ни родителей, ни двух других сестер, которые до сих пор смиренно пляшут под родительскую дудку.

— Но воспоминания об этой истории превратили в сущий ад твою собственную жизнь, — вмешалась Ронда.

— Почему ты так считаешь? — спросила Аманда с холодным вызовом. — За все время нашего знакомства я коснулась этой темы только второй раз, не так ли? Первый раз — в первый год нашей дружбы, когда у меня была депрессия в годовщину смерти Тедди, и второй раз — теперь, когда я увидела тело мертвой Марианны, и все нахлынуло на меня с новой силой. Но эти два случая вряд ли можно назвать всей жизнью.

— Ладно, признаю, что за исключением того, что было сегодня, это никак не отражалось на твоей работоспособности, ну а как насчет секса? — не унималась Ронда.

— А в чем дело?

— А в том, что у тебя никого нет.

— Извини, Ронда, не все же живут только ради секса, как это делаешь ты, ведь и меня нельзя назвать девственницей.

— Фактически, ты снова ею стала. Ты так давно обходишься без мужиков, что у тебя вполне все там заросло, — Ронда подняла тост в издевательской манере:

— 3 а Аманду Чарльз и ее новообретенную девственность.

Аманда рассмеялась. Она вспомнила, что в последний раз это было с ней действительно очень давно.

— Знаешь, Ронда, — сказала она. — Ты не переживай так за меня, ладно. Просто я действительно фригидная женщина. Наверное, вся страсть в семье Чарльзов передалась только Тедди.

— О, не внушай себе этого, дорогая, — неожиданно вступила в разговор Джун.

— Я тоже думаю, что это не правда, крошка Джун, — изумилась Ронда, — но каковы твои аргументы?

— То, как она танцует, никто не мог бы так танцевать, если бы был лишен страсти.

— Ты слишком высоко оцениваешь мою хореографию, — Аманда распрямилась и вновь подозвала официанта. Как ни странно, весь этот абсурдный разговор помог ей почувствовать себя гораздо лучше. — Я танцую ничуть не лучше, чем любой из нашей труппы.

— Брось прибедняться, — не унималась Джун. — Ты все схватываешь на лету, а какие у тебя движения, ты все время сама придумываешь что-то новое, да что говорить, если даже Чарли прислушивается к твоему мнению.

— Да, Чарли по-особому относится к Аманде, — согласилась Ронда.

Аманда холодно проигнорировала недвусмысленный намек Ронды и обернулась к Джун:

— Мне очень приятно слышать все, что ты мне сказала, но я не могу с этим полностью согласиться. Но даже если это и так, причем здесь страсть? Это всего лишь обыкновенное мастерство.

— Она непробиваема! — взорвалась Ронда, и Джун подтвердила ее слова энергичным кивком головы. — Всякий, кто хоть раз увидит твой танец, Мэнди, не может иметь на этот счет сразу двух мнений. Думаю, несчастье с Тедди усилило твою природную сдержанность и у тебя появилась привычка избегать мужчин. Хотя ты и не избегаешь мужского общества, почти со всеми ты на дружеской ноге, но все же стараешься держать дистанцию. Зачем ты внушила себе, что в твоих жилах течет холодная кровь? Ведь на самом деле тебя просто распирает от страсти. Тебе просто не повезло, что ты до сих пор не встретила такого парня, который мог бы растормошить тебя. Ты можешь отрицать все что угодно, но факт есть факт: когда ты танцуешь, ты выплескиваешь всю свою страсть наружу. И вся та сексуальность, которую ты так старательно подавляешь, предстает воочию. Почему, как ты думаешь, все парни в труппе просто мечтают быть твоими партнерами? Конечно, ты одна из лучших танцовщиц труппы, но это только одна из причин. А почему, ты думаешь, они косяками валят смотреть, как ты выступаешь? — Ронда надвинулась на Аманду. — Они тебя нутром чуют. Но понимаешь, Аманда, ты не сможешь всегда сублимировать это в танце. Что тебе действительно нужно, так это крепкий настоящий мужик, который перевернет всю твою жизнь, и я, кажется, знаю одного такого.

— Да неужели? Кто же он такой?

— Твой новый постоялец. Наш бравый лейтенант.

Аманда вздрогнула как от удара током:

— Ты шутишь!

— Нет, детка, я серьезна, как никогда. Бьюсь об заклад, наш лейтенант мог бы так угодить тебе в постели, как никто другой, — глаза Ронды приобрели мечтательное выражение. — Ах, он такой мужчина! И не спорь со мной, он может заставить любую женщину просто вопить от восторга.

Аманда пренебрежительно вздернула носик:

— Вот и бери его себе.

— Не думай, что мне бы не хотелось, милая Мэнди… И если бы не Чад. Но дело не только в Чаде. Если бы сам Маклофлин проявил ко мне хоть капельку интереса… Чад уже начинает мне надоедать. Но Маклофлин меня не замечает. Он умирает от любви только к одной женщине, а точнее — к тебе.

— Да ты спятила, — прошептала Аманда, почти лишившись голоса, пораженная той необычно яркой картиной, которую тут же нарисовало ей воображение. Интересно, как он себя поведет в ситуации, когда нельзя уже будет оставаться биороботом?

— Думай что угодно, — продолжала Ронда, — но помощник, которого он таскает с собой (помнишь детектива Кэша с большими усами), так вот, он думает то же самое. Я видела, как он переводил взгляд с лейтенанта на тебя и обратно. И ты не сможешь обвинить его в пристрастности. Тристан балдеет от тебя, точно. Верь мне. У меня своего рода радар на такие штуки.