Какой смысл убеждать себя в том, что этот мужчина ее не волнует. Он может сколько угодно казаться ей грубым и холодным, но когда он прикасается к ней, она чувствует, что по ее телу пробегает сладостный трепет и она становится податливой, как расплавленный огнем воск.

Если бы она могла послушаться голоса разума, она бы немедленно встала и ушла.

Но она прекрасно понимала, что голос разума вопиет напрасно, потому что она никуда не уйдет, потому что она хочет остаться в одной постели с ним! К тому же ей так и не удалось поговорить с ним об этих серьезных звонках. Если она сейчас уйдет, ей, быть может, не удастся поймать его утром. Впрочем, к чему эти оправдания! Ей хорошо с ним рядом, и поэтому она никуда не уйдет из его постели. Ей действительно давно не было так хорошо.

На следующее утро Тристана разбудили необычные для его квартиры звуки. Он машинально потянулся за пистолетом, но не нашел его на обычном месте на столике у кровати. Но неожиданно обрывки воспоминаний о событиях прошедшей ночи стали просачиваться в его сознание. Да, его вчера свалил с ног приступ немыслимой головной боли. Какие-то ее следы еще и сейчас чувствовались в висках, но, взглянув на окно с распахнутыми занавесками, он окончательно убедился, что мигрень прошла.

Дверь в комнату внезапно распахнулась, и Тристан осторожно повернул голову. К нему радостно бросился Эйс и тут же прыгнул на кровать, повизгивая от восторга. Тристан стал ласково теребить щенка за холку, и вдруг в комнату вошла Аманда с подносом.

— Вы проснулись? — прошептала она, подходя к кровати и ставя поднос на столик. Потом она нагнулась и потрогала его лоб. — Как вы себя чувствуете? — Вдруг она смутилась и отдернула руку, явно не зная, как себя теперь вести с ним.

Ошеломленный Тристан молча пялился на ее белокурые волосы и тщательно вымытое, лишенное всякой косметики лицо. На ней был именно тот наряд, в котором она предстала перед ним во сне: бананового цвета халат с черной каймой. А может, она действительно провела здесь всю ночь?

— Я уже в порядке, — с трудом вымолвил он.

— Отлично, а как голова?

— Лучше.

«Что с ним происходит? Он смотрит на нее так, будто видит в первый раз».

— Хотите позавтракать? Тристан поглядел на поднос. Стакан апельсинового сока, два тоста и вареное яйцо на блюдечке.

«Неужели именно так ведет себя любящая жена, когда муж вдруг заболевает?» Он заглянул в ее широко открытые фиалковые глаза с темными густыми ресницами и вдруг, неожиданно для самого себя, брякнул:

— Кто, черт возьми, этот Тедди? Сказав это, он тут же пожалел о враждебности, прозвучавшей в его голосе.

Аманда резко выпрямилась. Чем это он так недоволен? Может быть, ей давно следовало бы освободить его от своего присутствия?..

— Тедди была моей сестрой, — четко выговорила она. Что ж, в конце концов, не ее вина, что она не понимает тех правил, которых он хочет придерживаться. У нее нет опыта общения с такими мужчинами, как он. Она никогда еще не играла роль сиделки при столь капризном и раздражительном больном.

Тристан остановил руку почти у рта и недоуменно уставился на нее.

— Твоя сестра? Разве Тедди женское имя? Кто бы мог подумать! — Он грустно усмехнулся.

Аманда уже совсем собралась уходить, когда его лицо осветила лучезарная улыбка. Что за магия? Какая обаятельная улыбка появляется иногда на этом вечно озабоченном и строгом лице. Обидно, что он так редко улыбается вот так, как сейчас. Вот и сейчас под ее взглядом он вновь стал серьезным.

— Ты сказала, что она была твоей сестрой. Почему была?

— Тедди умерла.

— Ох, какой я все же грубиян. Прости меня, Аманда. Как же это случилось?

Тут он увидел, как ее веки дрогнули и понял, что не стоило задавать этот вопрос. Хотя ему так важно знать обо всем, что так или иначе ее касается!.. Но она опередила его и спросила, есть ли у него братья и сестры. У Тристана моментально сработала система защитной блокировки.

— Нет, — ответил он кратко. Затем нехотя добавил. — Я вырос в приюте. — Не желая уловить жалость в ее глазах, он сосредоточился на своем завтраке. Он никогда не любил, когда его жалели, тем более не хотел, чтобы его жалела она. Затем, отодвинув поднос в сторону, он откинул одеяло и приготовился встать.

— Куда это вы собрались идти?

— На работу, милая. Я и так здорово проспал.

— Не смешите меня, Тристан, вы больны.

— Нет, я уже здоров, — ответил он, пренебрегая тупой болью в висках, казавшейся пустяком по сравнению с той болью и тошнотой, которые он испытывал ночью. И главное, он почувствовал себя окрыленным.

— Но ведь ваша голова еще не прошла, ведь так? — спросила она.

— Ну уж с такой-то болью я как-нибудь справлюсь, — бодро проговорил он, но тут же чуть не заурчал от удовольствия: ее пальчики начали нежно потирать его виски. Боже! Какое наслаждение! Тристан никогда не считал, что ему свойственно раскладывать всех людей по полочкам, но теперь с некоторым смущением осознал, что в глубине души незаслуженно плохо думал о танцовщицах. Когда он впервые узнал, что ему предстоит вести это дело, он подумал, что мужчины-танцоры — это сплошь сексуальные извращенцы, а танцовщицы стоят всего на одну ступеньку выше проституток. В некоторых случаях это расхожее представление соответствовало истине, но за последние недели он познакомился с представителями мира танца, совсем не подходящими под эту мерку, а уж об Аманде Чарльз и говорить нечего. Настоящая богиня!

Закрыв глаза и полностью отдавшись наслаждению, которое дарили ее прикосновения, он думал о том, насколько был не прав в своих первоначальных суждениях о ней.

Он вспомнил их первую встречу, когда она с таким презрением оттолкнула его на выходе из морга, что он сразу же решил, что она аморальна, как мартовская кошка. Как он ошибался! Боже, как его тянет к этой удивительной женщине. А ведь у него всегда было железное правило — не проявлять никакого интереса к женщинам на работе.

Нет, она вовсе не аморальна, наоборот, она глубоко порядочна. Тристану не так уж часто приходилось встречаться с порядочными людьми, но он твердо знал, что это такое. Достаточно вспомнить, что Аманда практически спасла его сегодняшней ночью, заботилась о нем, как любящая мать о своем ребенке.

Впрочем, лаская его, она не вела себя как синий чулок. Эта хищная недобрая мысль вдруг выскочила из его подсознания. Тристан широко раскрыл глаза и стал разглядывать ее рот. Мягкие, пухлые, полные желания губы. Их вкус трудно забыть!

К черту скромность, нашептывал ему внутренний голос. Надо овладеть ею. Раз она вызывает в нем такое желание, почему бы ему не стать одним из тех, кто оценит ее прелести. К тому же Аманда, кажется, явно не будет возражать. Тристан плотоядно глядел на нее, и это откровенное желание буквально читалось в его округлившихся глазах.

Возбуждение, охватившее Тристана, не осталось незамеченным Амандой и вызвало у нее страх. Она отдернула руки от его висков и стремительно вскочила на ноги. Но рука Тристана оказалась более проворной. Он обхватил ее за талию и вынудил вновь наклониться к нему. Аманда пыталась сопротивляться, но это было бессмысленно. Сила была на его стороне. С отчаянием в голосе она прошептала.

— Успокойтесь, вы же больны, лейтенант.

— Не настолько, милая, — дрожащим от волнения голосом прошептал он и свободной рукой начал расстегивать на ней халат. Вот уже обнажились ее восхитительной формы плечи.

— Остановитесь! — закричала Аманда. И столь же неожиданно, как он схватил ее, он разжал объятия, и Аманда неуверенно выпрямилась. Ну, слава Богу, он передумал!

Но Тристан вовсе не передумал. Он стремительно стащил с себя рубашку через голову и отбросил ее в сторону. Затем, вскочив на ноги, бесцеремонно сорвал с Аманды халат и, подхватив ее на руки, опустил рядом с собой на постель. Он подмял ее под себя, лицо его горело от сладострастия. Увидев, как испуганно расширились ее фиалковые глаза, как испуганно трепещут ее длинные густые ресницы, он поколебался секунду, но голос плоти перевысил голос рассудка. Он зарылся лицом в ложбинку между ее грудей, осыпая их страстными поцелуями.