В США подход к производству вооружения тогда немногим отличался от советского — основной упор также делался на количество. Конечно, американцы могли при этом обеспечить и гораздо более высокое качество своей военной продукции: их самый массовый средний танк «Шерман», который в 1942–1945 годах выпускался в сравнимых с Т-34 числах, превосходил последний в наработке на отказ в 6 раз. Однако когда в 1943 году выяснилось, что он значительно уступает новым немецким танкам в огневой мощи, американцы осуществили только половинчатые меры для ликвидации этого отставания.
С февраля 1944 года на «Шерман» стали устанавливать новую более мощную 76-мм пушку с большей длиной ствола, чем у старой 75-мм, и приняли на вооружение подкалиберные бронебойные снаряды с высокой начальной скоростью.[167] Это, конечно, позволило американским танкистам поражать противника на больших, чем ранее, дистанциях. Но и «Тигры», и «Пантеры» все еще могли пробить броню «Шермана» издалека, оставаясь неуязвимыми для его снарядов. Значительно больший эффект могла бы дать установка на «Шермане» новой 90-мм пушки, не уступавшей по бронепробиваемости подкалиберным снарядом даже 88-мм орудию «Королевского Тигра». Техническая возможность разместить ее в модифицированной башне «Шермана» была, но ее так и не осуществили, чтобы не снижать темпов производства. В результате 90-мм пушка на вооружении танков США появилась только в конце войны, когда начался выпуск «Першингов».
Нельзя не остановиться на причинах недостатков Т-34 и его низкой надежности. Причин этих было много, и их можно разделить на производственные, технологические и конструктивные. Две первые группы причин легко объяснить тяжелейшим положением, в котором СССР оказался в начале войны. Поспешная эвакуация сотен предприятий, утрата производственных связей и колоссальных людских, материальных и сырьевых ресурсов, организация производства в новых, зачастую не приспособленных к нему условиях, сопровождающаяся нехваткой массы необходимых для него вещей, а особенно квалифицированных кадров — такая ситуация отнюдь не способствовало повышению качества продукции или хотя бы сохранению его на довоенном уровне.
Отступления от оптимальных технологий при этом были неизбежны, часто попросту из-за невозможности их использования. Ведь конструкции создаются с учетом конкретной материальной базы для их изготовления, а в случае ее утраты или резкого изменения приходится как-то приспосабливаться к новым условиям, находить вынужденные выходы из сложнейших ситуаций, идти на компромиссы, принимать импровизированные решения, а они редко бывают наилучшими, особенно в обстановке острейшего дефицита времени и ресурсов.
Поэтому ни у кого не поднимется рука бросить камень в людей, которые, недоедая и недосыпая, часто болея, в жару и в холод, под дождем и снегом, а порой и под вражескими бомбами сумели дать фронту десятки тысяч грозных «тридцатьчетверок».
Но значительная часть недостатков Т-34 была изначально заложена в его конструкцию. Она создавалась еще в конце 30-х годов, поэтому ее огрехи нельзя списать на войну. Но тогда получается, что вину за них следует возложить на разработчиков танка. Давайте попробуем разобраться в этом непростом вопросе.
Общеизвестно, что созданием Т-34 руководили М. И. Кошкин, Н. А. Кучеренко и А. А. Морозов. Кто же были эти люди, какими знаниями и опытом они тогда обладали, в каких условиях работали и какой вклад внесли в этот проект?
М. И. Кошкин родился 3 декабря 1898 года. После учебы в 1921–1924 годах в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова был на партийной работе в городе Вятке. Инженером он стал довольно поздно: окончил Ленинградский политехнический институт только в 1934 году и работал конструктором, секретарем партбюро и заместителем начальника КБ на Ленинградском заводе опытного машиностроения им. С. М. Кирова. Конструкторской работой он занимался всего 2,5 года, участвовал в разработке проектов танков Т-29 и Т-46-5. Обе эти машины были построены в считанных опытных экземплярах и в серию не пошли.
28 декабря 1936 года Кошкина направили в Харьков на завод № 183 — сразу на должность главного конструктора танкового КБ-190. Единственный проект, который он там непосредственно вел — танк БТ-9 — был забракован из-за несоответствия заданию и грубых технических ошибок (например, балансиры опорных катков подвески этого танка были направлены вперед). Судя по воспоминаниям его коллег, к Кошкину в коллективе относились с большим уважением. Он осуществлял общее руководство проектом, организовывал работу над ним, «пробивал» его через вышестоящее начальство и, что было особенно важным в то время, — успешно защищал своих людей от необоснованных репрессий и даже сумел добиться освобождения некоторых арестованных. Но высокой технической квалификацией М. И. Кошкин не отличался.
Н. А. Кучеренко тоже был тогда молод — родился 6 января 1907 года. В 1930 году окончил Харьковский институт инженеров транспорта. Он был прекрасным специалистом в области производства и внес неоценимый вклад в создание Т-34. Во многом благодаря именно его заслугам этот танк стал таким технологичным и простым в изготовлении, что позволило организовать его крупносерийный выпуск в тяжелейших военных условиях и сделать самым массовым танком Второй мировой войны. Кучеренко главным образом осуществлял связь конструкторского бюро с производством.
Основная тяжесть решения технических проблем конструирования Т-34 среди троих его официальных создателей легла на плечи А. А. Морозова. Он был талантливым самоучкой. Родился 29 октября 1904 года и после окончания реального училища пошел работать на ХПЗ, вначале делопроизводителем, а затем копировщиком и чертежником. Отслужив в армии авиационным техником-мотористом, он вернулся на завод уже конструктором в танкостроительную конструкторскую группу. В 1929–1931 годах учился на вечернем отделении Харьковского машиностроительного техникума. Высшее образование Морозов получил только в 1950-е годы. Он был начальником секции трансмиссии танка БТ-20 в ОКБ под руководством А. Я. Дика, а затем стал ведущим инженером проектов А-20 и А-32 в КБ-24, возглавляемом М. И. Кошкиным. В период длительной болезни Кошкина Морозов его бессменно замещал, а после его безвременной смерти 26 сентября 1940 года по праву занял пост главного конструктора завода № 183. Морозов, несомненно, был человеком недюжинного таланта и обладал огромной работоспособностью. Но это не могло восполнить те знания и опыт, которых ему в то время еще не хватало.
Как же случилось, что создание Т-34, которому предстояло стать становым хребтом советских танковых войск во время назревавшей тогда войны, поручили людям, которые были к этому, прямо скажем, не готовы? Прежде всего, в то время никто не знал, что именно «тридцатьчетверке» выпадет такая славная судьба. Лучшие кадры советских разработчиков танков были сосредоточены в Ленинграде. Там трудились Н. В. Барыков, С. А. Гинзбург, Н. Л. Духов, Ж. Я. Котин, Л. С. Троянов, Н. В. Цейц и многие другие талантливые, опытные и образованные конструкторы. А в Харькове работало небольшое провинциальное КБ, которое занималось конструкторским обеспечением производства танков серии БТ, лицензию на прототип которых 28 апреля 1930 года купили у американского изобретателя Кристи. Бюро постепенно улучшало первоначальную модель по линии БТ-2 — БТ-5 — БТ-7 — БТ-7М, но большинство выполненных там проектов в лучшем случае были построены только в виде опытных образцов, а до серии их довести не удалось, ведь на ХПЗ остро не хватало специалистов. Организатор и первый руководитель танкостроительной конструкторской группы завода И. Н. Алексеенко уехал работать в Ленинград. В 1931 году его сменил А. О. Фирсов, а группа была преобразована в конструкторское бюро.
Проблема нехватки кадров еще больше усугублялась репрессиями. На протяжении всего периода деятельности бюро его работников время от времени сажали, расценивая их ошибки и упущения как вредительство. Новая война репрессий в 1937 года смела многих, в том числе и директора завода И. П. Бондаренко, и А. О. Фирсова, не только руководителя КБ, но и наиболее опытного, образованного и знающего инженера.
