Представила, как стремительное пятимачтовое судно «Бросающий вызов» гордо рассекает волны с моей шляпкой в качестве флага, и весело согласилась:

– Пусть остается, мне нравится.

Локар, снова самовольно бросив пост, метнулся к волнам, подхватил мой намокающий шарфик, умчался с ним наверх и на мачте повязал бант! Вышло и вовсе забавно. Я хохотала от души, моряки шутили, что обязательно корабль переименуют, а «Бросающий вызов» упорно нес меня к моей тюрьме.

Вновь повернувшись к приближающемуся берегу, я закрыла глаза и раскинула руки. Мне казалось, что я птица, вольная птица, парящая над волнами. Я не боялась упасть – Локар слишком опытный дух ветра, чтобы позволить кораблю бороться с волнами, и слишком быстрый, чтобы позволить мне упасть… Проверено в первый день моего долгого плавания до края бездны.

– Леди Уоторби, – раздался прокуренный голос господина Ирека, – не слишком ли безрассудное поведение для девушки? Вы не ребенок!

Нельзя же так портить последние мгновения свободы. И не открывая глаз, я зло ответила:

– Да, господин Ирек, я не ребенок, следовательно, не обязана отчитываться перед взрослым, мнящим себя знатоком морали и этики, но не утруждающимся даже банальным прощанием, покидая «не-ребенка» и уж тем более девушку!

Локар расхохотался, закружил спиралью вокруг меня, окончательно растрепав волосы. Оставленный без жесткого контроля корабль, вспарывая очередную волну, окатил брызгами, оставшимися на лице маленькими солеными капельками, и не успели они высохнуть, как на нас наползла тень огромной горы, венчаемой неприступным Гнездом Орла.

Я ушла в каюту сразу, как мы окунулись в тень горы, торопливо переоделась и, стоя перед зеркалом, заплела тугую ученическую косу, помня, что герцог – сторонник Андейлского свода. Серое дорожное платье с белоснежными манжетами было коротко, лишь на ладонь ниже колена, – мне не успели сшить гардероб, соответствующий возрасту, а надевать одно из нарядных, приготовленных для моего выхода в свет платьев я посчитала излишним. Да и неуместно смотрелось бы днем вечернее белоснежное платье дебютантки с оголенными плечами. Так что я выбрала серое, дорожное, с белым кружевом нижней юбки в тон манжетам.

Надев такую же серую шляпку, натянула перчатки и в последний раз взглянула на себя в зеркало – заплаканные глаза оттенка первых фиалок. «Редкий цвет», – как говорила мама. «Красивый цвет всех лордов лишит покоя», – как шептали мне старшие сестры, рассказывая о балах и приемах, где мне, по их мнению, предстояло блистать… Но вот я стою здесь и едва сдерживаю слезы. Печальный финал, поистине достойный баллад древних менестрелей… И на балу дебютанток никогда не появится последняя Уоторби… Представляю, как Сессиль обрадуется…

– Леди Ариэлла, – раздался осторожный стук.

Хотелось сказать «войдите», но это было бы нарушением всех правил морали.

– Я уже иду, лорд Ордас, – постаралась ответить спокойно.

И лишь вновь глянув в зеркало, поняла, что руки дрожат. Действительно дрожат. Сжала кулаки, постаралась успокоиться и из каюты, в последний раз бросив взгляд на свое временное пристанище, вышла, почти улыбаясь.

Они все хотели меня проводить. У дверей каюты встретил капитан, а выйдя на палубу, я увидела всех собравшихся матросов. С парусов соскользнул Локар, прикоснулся к моей щеке, прошелся по всей длине тугой косы и отпрянул, словно испугался.

– Леди Ариэлла, у нас для вас, как для первой леди, которая путешествовала под парусом «Бросающего вызов», есть подарок, – несколько смущенно начал капитан.

– Большой подарок, – поддержали просоленные, загорелые и такие добрые матросы имперского флота.

Я растерянно взглянула на господина Ордаса, потом на всех остальных. Леди не должна принимать подарки от мужчин, они же знают это, не могут не знать.

– Мы не переступим границ дозволенного, леди Ариэлла, – поспешил заверить меня капитан, – в конце концов, это просто знак внимания и уважения, который, мы надеемся, вы сохраните в памяти об этом путешествии.

– Вы интригуете, – с улыбкой заметила я.

– Никакой интриги, просто подарок прекрасной леди, скрасившей наше путешествие и носившейся по палубе и лестницам с воплями «Море, какое оно огромное!».

Все рассмеялись, даже я, хотя и было немного неловко за свою детскую реакцию на впервые увиденные водные просторы подобного масштаба.

– Вверх, – мягко приказал капитан.

Я вскинула голову, и почти сразу прозвучал приказ бомбардира:

– Огонь!

Выстрел… выстрел… выстрел… И в небе, на фоне нарастающей мрачной громады скалы возникла яркая огненная птица, раскинувшая крылья и мчащаяся навстречу волнам. Я едва не закричала, когда воплощение феникса прошлось едва ли не коснувшись парусов, но снова выстрел – и птица, став более яркой, воспарила в небеса, туда, где светило заходящее солнце, где не было тени от скалы, на свободу…

Я стояла, смотрела ей вслед и, кажется, плакала. Да нет, не кажется, даже носом шмыгнула, едва птица исчезла из виду.

– Леди Ариэлла, мы вас порадовать хотели, – огорченно произнес капитан и протянул платок.

Уже и не знаю, какой по счету за это путешествие.

– Да просто красиво так… до слез, – ответила я.

Все рассмеялись, я тоже. А потом взглянула в сторону пристани и увидела, что нас ожидают три высокие фигуры. Вновь посмотрела в небо, хотелось засмеяться и полететь вслед за птицей, хотелось обнять всех и каждого на этом прекрасном корабле, хотелось прижаться к грот-мачте и слушать, как поскрипывают паруса на ветру… Если бы у меня была вторая жизнь, я хотела бы провести ее на корабле. Если бы такое было возможно, я бы хотела, чтобы это путешествие длилось вечно… Если бы я еще могла прекратить плакать.

– Знаете, – я вытерла слезы и лучезарно улыбнулась всем, – в моей жизни было всего два путешествия: первое – это паломничество с монахинями Пресвятого по святым местам пешком шесть дней. Так вот, признаюсь честно, искренне и откровенно – вы все лучше монашек, да простят меня святые сестры.

Над «Бросающим вызов» грянул хохот. Хохотали все, даже суровый и сдержанный капитан Ордас.

– «Лучше монашек»! Ну, леди, – рулевой, господин Хаве, вытирал слезы, выступившие от смеха, – ну скажете тоже.

Наше веселье прервал старпом, скомандовавший:

– По местам.

И все тут же вернулись к своим обязанностям – баркентина входила в гавань. А я, я сделала то, что хотела все эти дни.

– Капитан Ордас, – и едва он посмотрел на меня, прошептала искреннее, – спасибо. За все.

Он улыбнулся, достал подзорную трубу, вгляделся в ожидающие нас фигуры и произнес:

– Не могу не сказать, леди Ариэлла, герцога там нет.

Удивленно взглянула на него, а капитан, тяжело вздохнув, пробормотал:

– Занят, наверное.

Я стояла как громом пораженная. Моего будущего мужа там нет! Восхитительно. И хороша же была бы я, спустившись и протянув с поклоном свиток брачного договора в никуда! Как же нелепо я смотрелась бы! Нелепо и неловко!

– Спасибо. – Я подавила очередной порыв просто сесть и заплакать.

Лорд Ордас ничего не сказал на это, он, как и я, все прекрасно понимал, и, кажется, ему, как и мне, было неприятно от ситуации.

– У вашего супруга шрам на правой щеке, остался после схватки с последним белым магом, – вдруг тихо сказал капитан. – Он немного выше меня, худощав, как большинство военных, волосы короткие, черные с синеватым отливом, виски едва тронуты сединой, глаза, как и у всех магов его специализации, – черные. К сожалению, я немного могу сказать о нем помимо внешних характеристик – это сильный, властный и решительный человек, справедливый военачальник, один из лучших магов империи, достойный уважения лорд.

Мне хотелось услышать еще хоть что-то, но капитану, видимо, больше нечего было сказать, что он и подтвердил тихим:

– Мы не общались вне военных совещаний.

– Спасибо, – снова и так же тихо поблагодарила я.

На палубе показался господин Ирек со своей неизменной трубкой и саквояжем в руках. Он вышел, взглянул на пристань, достал подзорную трубу, вгляделся снова, удовлетворенно кивнул и, обернувшись, посмотрел на меня. Скажет, не скажет… интрига.