<p>
Следом за ней, отставая на три шага в зал вошла мастер грации А́йна Шоль, молодая девушка, младше Стриина на три года, но очень талантливая в своей дисциплине. Ее плавные движения, гибкость и пластичность, все это вызывало неподдельное уважение, а уж когда она демонстрировала свои навыки, у всех без исключения парней, что были рядом, защемляло сердце, на столько это рыжая красотка с карими глазами была великолепна.</p>
<p>
В след за ней в зал вошел суровый мужчина, с морщинистым лицом, вечно тяжелым и хмурым взглядом, которым можно было колоть орехи, и жёсткими чертами лица. Го́рти Дольтэр был мастером грима. Его мастерство из обычного парня, сделать принца Гарстайского, или из прекрасной девы уродливую старушку, не мог превзойти никто, поэтому его и ценили как лучшего специалиста. Но вот его военный и жестких характер, его методы обучения, через кнут и без каких-либо пряников, порой доводили до кипения и слез многих учеников, а наказания, до которых доходил его хитрый и хладнокровный ум, порой поражали своей безжалостностью и извращенностью.</p>
<p>
Четвертый в зал зашел мастер красноречия Пинст Ильмэт. Пожилой седовласый мужчина, с вечно грустным лицом и вымученной улыбкой. Все, кто видел его впервые, ошибочно предполагали, что он, мямля и рохля, но когда надменные ученики, слышали его четкий, как удары барабана, баритон, настолько красивый и мелодичный, что вся спесь сшибалась в туже секунду и они, околдованные голосом скорее оперного певца, нежели пожилого мужчины, начинали внимать его гласу.</p>
<p>
Последним в зал вошла волевая женщина, которую за глаза называли мужиком в юбке. Ше́льма Тойн, сильная женщина, которая не чуралась крепкого словца, могла ввязаться в драку наравне с мужиками, и любившая выпивать во всех трактирах города, вдалбливала в учеников, по средства изнурительных тренировок, умения акробатики. Несмотря на ее грубые черты и приличный мышечный каркас, это дама могла ходить по тонкому канату, который даже и не думал рваться под ней, словно боялся той, кто по нему идет. Она могла залезть на отвесную стену, словно ящерица, а уж ее кульбиты в воздухе и на земле, вызывали головокружение и тошноту у любого неподготовленного человека.</p>
<p>
Пять уважаемых членов комиссии прошли по ковровой дорожке с каменными лицами и высоко поднятыми головами. Не дойдя до сцены пяти шагов, они свернули налево, где располагался широкий стол, на котором уже лежали бумаги на экзаменуемого, стояли графины с водой, стаканы и красивый канделябр на десять свечей. Не успели члены комиссии сесть на свои кресла и разложить бумаги, как те двери, в которые входили наблюдатели, вновь открылись и в них вошел тот, кто удостоился сегодня чести, пройти испытание на звание актера.</p>
<p>
Стриин стиснул подлокотники и зубы, глаза начали метать искры, а в голове крутилась одна фраза: “Ну, госпожа директор, погоди”. По ковровой дорожке уверенным шагом, в полном боевом облачение, с пристегнутыми к поясу кинжалами и сумками шла Астрид Шэль, сегодня утром еще прибывавшая в статусе ученицы Стриина Ольтэро, а сейчас уже кандидатка в актеры. Девушка выглядела спокойной, по сторонам не оглядывалась, не дрожала и всем видом показывала, что она полностью уверена в себе и своих силах. Поднявшись по мраморным ступенькам, Астрид дошла до середины сцены, точнее сместилась чуть левее, уродливая асимметричная башня была уж слишком громоздкой и загораживала обзор, и выпрямилась. Быстрым цепким взглядом она осмотрела комиссию, прикидывая кто на что будет больше обращать внимание, а после сделала очень плавный и низкий поклон. Из-за стола вышла госпожа Еленара и летящей походкой направилась к сцене. Взлетев по лестницам и остановившись от Астрид в двух шагах, она выдержала паузу, а после холодным тоном заговорила.</p>
<p>
- Астрид Шэль, – в полной тишине голос Еленары звучал довольно громко и грозно, от чего по телу не вольно пробегали мурашки, – знаешь ли ты, для чего была вызвана в это место?</p>
<p>
- Да, госпожа директор, – Астрид молниеносно упала на одно колено, склонила голову и продолжила таким же непоколебимым ровным тоном. – Я прибыла сюда, чтобы пройти испытание веры и силы, и по его завершению, либо уйти отсюда недостойной ученицей, либо гордым актером.</p>
<p>
- Знаешь ли ты, что, пройдя испытание и дав клятву, ты уже никогда не сможешь покинуть нашу обитель и отречься от церкви крови. Если твоя воля и вера будут сломлены, и ты решишь предать нас, то платой за это будет твоя жизнь.</p>
<p>
Астрид, подняла голову, заглянула в глаза директора, и чеканя каждое слово, в которое вкладывала всю решимость и искренность, произнесла:</p>
<p align="center">
Я актер театра смерти и служитель двух богов,</p>
<p align="center">
Тех богов, что помогли мне, скинуть тяготу оков.</p>
<p align="center">
Бог Хардор, богиня Рэя, им служить вовек клянусь,</p>
<p align="center">
До последней капли крови, смерти я не убоюсь. </p>
<p>
Стриин, наверное, только благодаря неимоверной силе воли и сложившейся обстановке, не выругался в слух, хотя даже вечно хмурый и непоколебимый мастер Горти не смог удержать брови на месте, от чего они в удивление уползли вверх. Клятву верности, дают только и только после удачного прохождения испытания. Вначале ты доказываешь силу и способности, которыми ты будешь защищать честь своих богов, а уже после, если сила доказана, ты даешь клятву и проходишь ритуал. Если же дать клятву вначале, то формально будет считаться, что ты уже щит и меч бога Хардора и богини Рэи, и если в этом случаи ты провалишь испытание силы, то будешь считаться недостойным последователем. После такого, в лучшем случаи, за дерзость и гордыню, ученика просто накажут, строго и болезненно, но всего лишь накажут, а в худшем случае…</p>
<p>
- Ну дура безмозглая, – ругался про себя Стриин сверля взглядом затылок дурной и взбалмошной ученицы. – Не дай боги, ты испытание провалишь, лично попрошу провести наказание, чтобы ты наконец спустилась со своих розовых облаков.</p>
<p>
Еленара, стоявшая все это время на сцене, наверное, единственная, кто вообще никак не изменилась в лице, даже глаза не выдавали в ней никаких эмоций. Казалось, что она отнеслась абсолютно спокойно и безразлична к нарушению порядка экзамена, но это не так. Стриин точно знал, что в душе у этой женщины заскреблись кошки, слишком уж она любила своих актеров и учеников, они были ее единственной оставшейся семьей.</p>
