Выполнялись и другие доработки В-757. С весны 1961 г. для газогенератора маршевого двигателя стали использовать твердое топливо, имевшее лучшую энергетику и стабильность характеристик при различных температурах. Одновременно усилили теплозащиту «прямоточки».

В целом же для В-757 итогом 1961 г. стало выполнение 26 пусков, из которых успешными были десять. Тем не менее эта ракета продолжала находиться в положении фаворита. 28 декабря 1961 г. Комиссия по военно-промышленным вопросам даже приняла решение о том, чтобы рассмотреть возможность размещения В-757кр на штатной пусковой установке 2П24 с направляющими «нулевой» длины, вместо изготовленной в одном экземпляре 2П28. Одновременно провели очередную корректировку сроков, отодвинувшую предъявление В-757кр на совместные испытания на сентябрь 1962 г.

Однако к этому времени отношение к этой теме в ОКБ-2 и его филиале стало претерпевать существенные изменения. Постепенно процесс доведения ракеты «до ума» стал все больше напоминать испытания летающей лаборатории, в составе которой проверялись решения, необходимые для будущих разработок. Соответственно, начал терять свои позиции и вариант «Круга» с ракетой В-757кр, несмотря на ожидавшиеся ранее преимущества от унификации. Окончательное решение этого вопроса сформировалось 17 октября 1962 г. на совещании Комиссии по военно-промышленным вопросам и в дальнейшем нашло развитие в Постановлении Совета Министров СССР №694-233 от 15 июня 1963 г., в соответствии с которым дальнейшие работы над ракетами В-757 и В-757кр были прекращены в связи с их «неперспективностью».

Принятие такого решения определялось и тем, что разработчики ЗМ8 в течение 1961 – 1962 гг. смогли преодолеть большинство стоявших перед ними проблем. Более того, к оказанию помощи ОКБ-8 подключили ряд научных и конструкторских организаций. 25 августа 1961 г. по решению ГКАТ создали специальную экспертную комиссию, задачей которой стала подготовка мероприятий в период с 1958 по 1960 г. по доработке ЗМ8. В результате, в течение месяца были приняты решения об изменении конструкции стабилизаторов горения ПВРД, устранении зон отрыва потока и повышении жаростойкости камеры сгорания маршевого двигателя. До конца 1961 г. намечалось проведение дополнительных огневых испытаний маршевого ПВРД на стендах ЦИАМ, виброиспытаний аппаратуры и бортового преобразователя тока ПТ-10.

Осенью 1961 г. на полигон доставили первый опытный образец СНР 1С32, а к концу года было получено подтверждение правильности принятых при его разработке конструктивных и аппаратурных решений.

Введение в строй опытного образца СНР позволило начать в мае 1962 г. заводские испытания ракет с аппаратурой радиоуправления. Тенденция начинала вырисовываться обнадеживающей, несмотря на то, что до конца года так и не была достигнута требуемая надежность бортовой аппаратуры, не введена в строй вторая СНР, ракеты поступали на полигон несвоевременно, а результаты пусков обрабатывались крайне медленно (на каждый из них требовалось почти три недели), не доведены до полного состава наземные средства комплекса (машины не были укомплектованы аппаратурой навигации,ориентирования и топопривязки, системами телекодовой связи 1С62 и 1С63) и часто выходили из строя газотурбинные установки энергоснабжения машин.

Необходимый опыт набирался разработчиками «Круга» буквально с каждым новым пуском. Так, едва ли не с первых испытаний в замкнутом контуре обозначилась проблема так называемой «31-й секунды» полета, на которой на СНР 1С32 резко пропадал сигнал бортового ответчика ракеты. Какие только варианты не предлагали специалисты! Все было тщетно. За короткое время на 31-й секунде прервалось несколько пусков подряд. Проблему удалось решить лишь после предложенного В.П. Ефремовым переноса приемопередающих антенн блока 1СБ7 с корпуса ракеты на стабилизатор. Оказалось, что истекавшие из маршевого двигателя продукты сгорания обыкновенного керосина экранировали антенну ответчика.

О еще одной аномалии, выявившейся при испытаниях ЗМ8, вспоминал заместитель Л.В. Люльева – Игорь Федорович Голубев: «В очередной серии испытаний ракета начала раскачиваться примерно на середине траектории полета и с равной вероятностью то проходила этот участок, то теряла управление. Разгадка оказалась простой – перепутали фазы электропитания гироскопов автопилота ракеты, и те, после предстартовой раскрутки и перехода на бортовое питание, начинали тормозиться примерно на середине траектории, а затем вновь раскручиваться в обратную сторону, и если все проходило удачно, то полет продолжался устойчиво».

Но иногда поиск причины и не требовался. Как рассказывал ветеран НИИ-20 Николай Николаевич Корсун, «…после одного из неудачных пусков генерал-наблюдатель спросил руководителя экспедиции Ренана Сергеевича Толмачева, в чем причина промаха? Тот сослался на пыль, пропитавшую всю станцию, с которой уже несколько лет на полигоне не было никакой профилактики. Последовало высочайшее распоряжение выдать экспедиции несколько канистр со спиртом для промывки блоков.«Очумельцы» тут же сделали ванну для «купания» изделий, а отработанную жидкость после фильтрования использовали повторно. Сэкономленный спирт вся экспедиция«для поправки здоровья» принимала внутрь.

Первые стрельбы на полигоне с участием экспериментального образца ЗРК «Круг» проводились по самолету-мишени Ил-28, который обычно сопровождали два истребителя. Это было необходимо для уничтожения мишени в случае ее непроизвольного схода с боевого курса. Если все было в порядке, то за несколько минут до пуска ракет по мишени истребители уходили из зоны атаки. Зрелище мишени, атакуемой ракетой, всегда интересно, и разработчики, обслуживающие СНР, часто наблюдали это, находясь около станции и, кстати, мало задумывались о«полезности»для здоровья излучаемого антенной мощного СВЧ-сигнала.

Однажды Ю.А. Салтыков, наблюдая за полетом мишени и истребителей, вдруг заметил, что целевая колонка СНР смотрит не на мишень, а на один из истребителей. Уже прошла по громкой связи команда «Цель на автомате», а это означало, что вот-вот будет пуск ракеты. Не поленившись залезть на станцию и глядя в визир, он окончательно убедился, что станция вместо мишени «ведет» истребитель, и немедленно предупредил боевой расчет комплекса. Захват был исправлен и мишень сбита первой же ракетой».

Всего до начала совместных испытаний провели 26 пусков в замкнутом контуре управления. Большинство из них выполнили по электронным целям, два – по парашютным мишеням и четыре – по самолетам-мишеням Ил-28. Однако стрельба еще не производилась по относительно малоразмерным целям типа МиГ-17 и по целям, летящим на высотах менее 3000 м, отсутствовали и представительные данные по действию радиовзрывателя и боевой части по реальным целям. Продолжали отмечаться и «детские болезни» ракеты – неустойчивая работа маршевого двигателя на малых высотах, автоколебания в контуре управления, нередко приводившие к значительным промахам при пролете у цели.

В 1962 г. на полигон для испытаний в составе ЗРК «Круг» доставили станцию обнаружения и целеуказания (СОЦ) 1С12. Она представляла собой дальномерную РЛС кругового обзора см- диапазона волн и решала задачи обнаружения воздушных целей, их опознавания и выдачи целеуказания СНР 1С32.

Разработку 1С12 выполнили в НИИ-208 ГКРЭ (в дальнейшем – Новосибирский НИИ измерительных приборов Минрадиопрома) под руководством главного конструктора В.В. Райзберга. В этой работе также приняли активное участие А. П. Ветошко, А.А. Мамаев, Л.Ф. Альтерман, В.Н. Столяров, Ю.А. Вайнер, А.Г. Горинштейн, Н.А. Вольский.

Станция обнаружения и целеуказания 1С12 в походном и боевом положениях.