У нас, на Западе, люди с возрастом утрачивают свою мышечную массу, которая заменяется жиром, так что приблизительно в возрасте 65 лет тело мужчин и женщин наполовину состоит из жира, что вдвое больше, чем в двадцатилетнем возрасте. Для сравнения, все абхазцы-долгожители отличались стройным телосложением, имели прямую спину и твердые мышцы. Спустя много лет после ухода на пенсию старейшие люди продолжали вести активную жизнь на свежем воздухе — летом взбирались на высокогорные пастбища и копали картофель на своих огородах. Даже в случаях, когда происходила закупорка коронарных артерий или наблюдался сбой в работе сердечных сосудов, ходьба и лазание по горам — занятия, которым предавался каждый долгожитель, — видимо, устраняли эти физические ограничения.
Для меня Абхазия — это место, где традиционное понятие «старики» так и не укоренилось. Это слово было изгнано из лексикона абхазцев, а на его месте утвердилось другое — «долгожители». Эти люди вели неподвластный времени образ жизни: скакали на лошадях, работали под палящими лучами солнца и хором пели песни, причем самому молодому в хоре было 70 лет, а самому старому — 110.
Абхазцы доказали, что старение может быть временем совершенствования. Поднимая тосты, они обращались друг к другу со словами: «Пусть твоя жизнь будет долгой, как у Моисея» — и почитали долгожителей как людей, приближающихся к этому идеалу.
Однако самое большое преимущество этих долгожителей было вот в чем: они верили в свой образ жизни. Гостей с Запада поражало в абхазцах больше всего то, что они прекрасно вписывались в свой ритм жизни — именно это мы в своей стране утратили.
Таков здравый смысл народа, обретшего естественное равновесие. Чем бороться с нездоровыми привычками, лучше вплести доброе здоровье в повсеместно принятое мировоззрение, что и осуществила их культура.
В своей книге «Мафусаиловы факторы» (The Methuselah Factors) американский писатель и ученик абхазцев Дэн Георгакас писал: «Овощи собирали непосредственно перед готовкой или подачей на стол, а если в меню входило мясо, то животное, перед тем как забить, показывали гостям. Какие бы блюда ни подавали на стол, все остатки трапезы затем уничтожали, поскольку они считались вредными для здоровья. Такая забота о постоянно свежей пище гарантировала минимальную потерю питательных веществ при доставке из сада к столу. Большая часть пищи потреблялась сырой или вареной, но только не жареной».
В каждом обществе результаты подчинены общественным чаяниям. В культурах, где высшей целью является богатство, все общество фокусируется на способах добычи денег, поэтому престижем пользуются те, у кого денег много, а бедняков рассматривают как неудачников. В Абхазии главной ценностью стало долголетие, поэтому все общество чувствовало внутреннюю мотивацию жить в согласии с этим идеалом. В Америке справедливо как раз обратное: старость не ценится — и уж тем более не почитается.
Американскую и абхазскую культуры разделяет огромная пропасть. Жизнь абхазцев с их приверженностью к легкой пище и неутомимой физической деятельности — то, чему мы вновь должны сознательно научиться. Однако односторонняя фиксация на этих вещах если и может к чему-то привести, то лишь к утрате самого духа Абхазии, который для меня является наиболее вдохновляющей мотивацией в моем собственном стремлении дожить до 100 лет.
Наша страна недавно тоже пережила не имевший себе равных бум — моду на столетних жителей. Число американцев, которым в конце 90-х годов 100 и более лет, оценивалось в 35 800 человек — вдвое больше, чем в предыдущее десятилетие. Мы выиграли сражение за долгую жизнь и теперь видим, что Америка становится страной, где долгожители все еще молоды.
Большинство из нас наверняка считают, что переносить физические недомогания старости гораздо легче, чем ментальные. В Индии, где я вырос, возраст по-прежнему приравнивают к мудрости. На Западе же чем дольше живет человек, тем больше его подозревают в ментальной недееспособности. Вероятно, болезнь Альцгеймера многократно превзошла рак в сомнительной чести считаться в Америке самым ужасным заболеванием. Я знаю 60-летних людей, которые буквально одержимы чтением статей, посвященных болезни Альцгеймера, и которые, как только забывают телефон друга, тут же начинают паниковать: настолько они убеждены, что неумолимая хватка болезни Альцгеймера — дело только времени.
Старение мозга не является исключительной причиной болезни Альцгеймера. Да, структура мозга, как известно, со временем претерпевает изменения. Он, например, становится легче и немного усыхает. Но и по сей день неизвестно, почему у одних людей мозг сохраняет жизненные и творческие силы, — тут же приходит на память Микеланджело, расписывавший собор Святого Петра, когда ему было почти 90, или Пикассо, писавший картины в том же возрасте, или Артур Рубинштейн, выступавший в этом возрасте с фортепианным концертом в Карнеги-Холле, — тогда как у других он выказывает признаки одряхления.
В мозгу нет таких двух клеток, которые бы напрямую взаимодействовали между собой на физическом уровне. Они «общаются» друг с другом через зазор, или синапс, используя для этого сотни и тысячи похожих на волоски волокон, именуемых дендритами. Одно из поразительных открытий состоит в том, что, сохраняя ментальную активность, пожилые люди могут постоянно формировать все новые и новые дендриты.
Еще одна хорошая новость, касающаяся старения мозга и дающая нам надежды на лучшее будущее, — то, что сохранение человеком своих способностей — дело вполне обычное. «Возможно, старые люди со временем теряют быстроту реакции, — заметил по этому поводу ученый-нейрохирург Роберт Терри, — но при этом они не теряют остроты суждений, способность ориентироваться в ситуации или словарный запас. Несомненно, что люди вроде Пикассо, виолончелиста Пабло Казалеса или Марты Грэхем не смогли бы с таким же успехом продолжать свою деятельность при половинном объеме мозга».
Изучение темы старости и тесты на коэффициент умственного развития дают прекрасный пример того, как линейное мышление приводит к неверному истолкованию возникающих со временем комплексных изменений. Человеческий ум по мере набирания опыта расширяется в различных направлениях. Изучение мозга помогает обнаружить, что органические изменения не прекращаются во время этого расширения, однако при этом важно доверять самому процессу и понимать, что ум хочет расти.
Психологи все больше начинают доверять тому, что развитие человека по мере его старения сопряжено с достижением им высших состояний осознания и что любое ухудшение в физической структуре мозга компенсируется новыми ментальными достижениями.
Теперь, когда «новый старый век» понемногу уничтожает предубеждения против стариков, я верю, что мы становимся свидетелями расцвета визионерских способностей, который принесет этот век на пике своего развития. Видение — это скрытая связь, объединяющая молодых и старых. В зрелом возрасте мы часто предаем свои идеалы, стремясь достичь успеха и безопасности. Если молодость всегда пылка и идеалистична, то старость способна уравновесить и усилить эти качества за счет мудрости — пожалуй, самого великого дара, который в зрелые годы приобретает человек в своем жизненном цикле.
Большинство людей полагают, что улучшением здоровья и увеличением срока жизни старики обязаны главным образом именно успехам медицины; так что для излечения рака, заболеваний сердца, болезни Альцгеймера и прочих пагубных недугов, характерных для пожилых людей, они в первую очередь обращаются к врачам. При этом, однако, не учитывается тот факт, что отсутствие старения — нечто гораздо большее, чем просто избавление от болезней, хотя избавление тоже важно. Это, прежде всего, подразумевает веру в себя и каждодневную жизнь в согласии с собой; врачи могут помочь в поддержании этого согласия, но медицина заменить его не в состоянии.
