Беда фон Папена заключалась в том, что он и его кабинет не имели поддержки со стороны избирателей, достаточной для того, чтобы остаться у власти. Отсутствие популярности его правительства было наглядно продемонстрировано в ходе драматических событий 12 сентября 1932 года, когда Геринг, будучи к этому моменту председателем рейхстага (что приблизительно соответствует должности спикера палаты общин), сумел организовать успешный вотум недоверия режиму фон Папена. Устроив невероятный по своей циничности политический сговор, нацисты и коммунисты – заклятые враги! – объединились и проголосовали вместе, чтобы унизить фон Папена.

Новые выборы были назначены на ноябрь, и Гитлер снова принялся разъезжать по всей Германии и собирать голоса в поддержку нацистской партии. Но вскоре стало очевидно, что высшая точка поддержки нацистов достигнута. Сторонники партии были по-прежнему полны энтузиазма: более 100 000 молодых приверженцев нацизма приняли участие в митинге в Потсдаме. Однако в других местах митинги проходили на пустых площадях. Отчасти проблема нацистской партии заключалась в том, что, отказавшись присоединиться к правительству фон Папена, Гитлер повел себя в условиях национального кризиса чересчур бескомпромиссно. И хотя его непримиримая позиция производила выгодное впечатление на сторонников нацизма, люди колеблющиеся воспринимали ее негативно.

Благодаря нападкам Гитлера на режим фон Папена нацисты не воспринимались как защитники среднего класса, а без его содействия их позиция становилась довольно хрупкой. Например, поддержка нацистами забастовки транспортников в Берлине незадолго до ноябрьских выборов была явной тактической ошибкой.

Выборы 6 ноября 1932 года обернулись неудачей для Гитлера и нацистов. В то время как коммунистическая партия Германии получила почти на три процента больше голосов, нацисты получили на два миллиона голосов меньше, чем на выборах в начале года, и их общая доля снизилась на 4 процента – до 33 процентов. Однако незначительное падение популярности нацистов не устраняло основную проблему правительства фон Папена: отсутствие народной поддержки. Фон Папен начинает обдумывать простое, но радикальное решение: он планирует заменить Веймарскую конституцию какой-нибудь диктатурой. Такой шаг был довольно рискованным: высшие чины немецкой армии всерьез опасались гражданской войны между нацистами и коммунистами, которая могла вспыхнуть в случае исключения из правительства этих популярных в народе партий.

Кабинет фон Папена подал в отставку 17 ноября 1932 года. На протяжении нескольких недель после этого в политических кругах происходила подковерная борьба, и в этот самый момент на политическую арену вышел Курт фон Шлейхер. Шлейхер, генерал со склонностью к политическим интригам, был назначен министром обороны шестью месяцами ранее. Шлейхер отлично помнил революционные беспорядки, прокатившиеся по всей Германии после Первой мировой войны, и слишком хорошо сознавал, как опасно использовать немецких солдат в борьбе против уличных демонстрантов. В сложившейся ситуации он решил убедить представителей правых и левых сил объединиться в составе правительства под его руководством. В надежде на то, что подобный компромисс возможен, Гинденбург принял отставку фон Папена и назначил канцлером Шлейхера.

Шлейхер знал, что Гитлер не согласится занять должность в его правительстве. Поэтому 3 декабря 1932 года он встретился с Грегором Штрассером. Он предложил Штрассеру должность вице-канцлера в своем кабинете и ключевой пост министра-президента Пруссии. Ровно на следующий день, 4 декабря, нацисты обнаружили резкое падение своей популярности: на местных выборах в Тюрингии, в центральной части Германии, количество отданных за них голосов уменьшилось на 40 процентов. У Гитлера появился серьезный повод для паники. Но он остался тверд, и в ходе встреч со Штрассером, состоявшихся в берлинском отеле «Кайзерхоф» 5 и 7 декабря, категорически запретил ему принимать предложение Шлейхера.

Для Гитлера настал критический момент. Если Штрассер войдет в кабинет Шлейхера, это нанесет серьезный удар по престижу Гитлера как лидера нацистской партии. Однако Штрассер, услышав, как возмущен Гитлер предложением Шлейхера, решил выйти из партии нацистов и одновременно уйти из политики. Он не станет служить ни Гитлеру, ни Шлейхеру. Утром 8 декабря, на следующий день после встречи с Гитлером, Штрассер выступил с речью перед группой нацистских лидеров в рейхстаге. Один из таких лидеров, Генрих Лозе, вспоминал его выступление после войны.

Штрассер подчеркнул, что с тех пор как фон Папен летом сформировал правительство, Гитлер одержим «одной мыслью – стать рейхсканцлером»⁸. Однако, по мнению Штрассера, Гитлеру «должно быть известно, что все последовательно отказали ему в этой должности и что в обозримом будущем шансов для достижения этой цели нет». Штрассер заявил, что он отказывается «ждать часа, когда фюрер станет рейхсканцлером, ибо к тому времени произойдет коллапс нацистского движения». По мнению Штрассера, Гитлер совершил ошибку, отказавшись от предлагаемого фон Папеном поста вице-канцлера. В своей речи Штрассер не упомянул, что ему самому только что была предложена эта должность, однако он ясно давал понять, что решил действовать, поскольку Гитлер ведет себя нерационально.

Затем Штрассер изложил другую жалобу, которая особенно интересна для исследования харизматического лидерства Гитлера. Штрассер сообщил, что он удручен «личным аспектом проблемы». Он утверждал, что в окружении фюрера имеются люди, которые «оскорбляют» его. Более того, он жаловался на то, что Геринг, Геббельс, Рем и другие получают от Гитлера приглашения на личные встречи, а он – нет. Он заявил, что считает это «неуважением, личным оскорблением, которое я не заслужил и не намерен его больше терпеть. Кроме того, мои силы и нервы – на исходе. Я вышел из партии и отправляюсь в горы для того, чтобы восстановиться».

Это эксцентрическое заявление, сделанное в разгар чрезвычайного положения в стране, больше напоминало взрыв эмоций отставленного любовника, чем набор взвешенных аргументов по поводу политической стратегии. А ведь Грегор Штрассер не был слабаком. Он был награжден Железным крестом за храбрость, принимал участие в Пивном путче и проложил себе путь в высшие эшелоны нацистской партии. Ранее он отмечал, что политика – это «дело грубое… особенно в таком сугубо вождистском движении, как наше»⁹.

И тем не менее Штрассер не только уходил из нацистской партии, он отказался от шанса занять одну из ключевых должностей в Германии, отчасти из-за того, что Гитлер не привлекал его к работе и уделял ему мало внимания. Следует учесть, что эти слова принадлежат человеку, который был единственным из нацистской верхушки (за исключением, пожалуй, Эрнста Рема), кто, казалось, успешнее остальных сопротивлялся личной харизме Адольфа Гитлера. Штрассер, к примеру, был единственным высокопоставленным нацистом, который называл Гитлера «шефом» или «ПГ» (Parteigenosse – то есть «товарищем по партии»), чаще чем «фюрером»¹⁰.

Как сказал один из историков, изучавший жизнь Грегора Штрассера: «Ирония судьбы заключается в том, что, покуда Штрассер последовательно и открыто развенчивал мистический культ фюрера, всем стало очевидно, что это блеф, за которым скрывается подлинное восхищение харизмой Гитлера. Таким образом, он, сам того не подозревая, пал жертвой мифа о фюрере»¹¹.

Как только Гитлер узнал о выступлении Штрассера перед нацистскими функционерами, он немедленно созвал собственный митинг в отеле «Кайзерхоф». Он обращался к тем, кто всего несколько часов назад слушал выступление Штрассера. Спокойно и рационально отвечая на обвинения Штрассера, Гитлер подчеркнул, что если бы он согласился стать вице-канцлером, то уже «на первой неделе» у него возникли бы «серьезные разногласия»¹² с фон Папеном. После чего он был бы вынужден подать в отставку, и его позиция оказалась бы серьезно ослаблена.

Он также сказал, что возможности нового путча просто не существовало, ссылаясь на слова полковника немецкой армии фон Рейхенау, симпатизировавшего нацистам, который предупредил его: у армии не будет выхода, и она будет вынуждена открыть огонь по штурмовикам, если нацисты попытаются начать вооруженное восстание. Рейхенау «призвал» Гитлера «держаться в рамках закона», поскольку «в один прекрасный день власти неизбежно падут перед ним на колени». Что же касается обвинений Штрассера в том, что Гитлер приглашал его не так часто, как тому хотелось, Гитлер заявил, что всегда был доступен для «тех, кто хотел со мной поговорить».