Джинни, собрав последние силы, ударила его по голове пустой винной бутылкой. Она еще не совсем пришла в себя и считала, что на нее навалился Том Бил. Но разве она не убила его ударом ножа в горло? Так кто же этот человек?

С невероятным усилием ей удалось высвободиться из-под тяжелого тела Карла, и она увидела, что голова его залита кровью. Сколько же крови он потерял за несколько минут? Даже на ней была его кровь, она порезала стеклом пальцы, но боли не чувствовала. Ей вообще казалось, что она ничего не чувствует. Ее разум был так же безучастен, как и тело.

Джинни запомнила бесконечные ступеньки, по которым она поднималась вверх, а затем — тепло солнечных лучей. За этим последовал провал, а потом она очнулась в постели; кто-то склонился над ней и что-то говорил тихим, убедительным голосом.

— Пора, малышка. Уже можно просыпаться. Вы очень долго спали. Да-да. Теперь просыпайтесь, вы в безопасности. — Веки Джинни, словно налитые свинцом, с трудом приподнялись. Тот же самый голос мягко произнес: — Надеюсь, она наконец приходит в себя. Ведь она была в коме.

— Она сможет сейчас разговаривать? — это сказал уже другой голос — мужественный, низкий, со странным акцентом.

— Не знаю. Это зависит от того, насколько тяжелы воспоминания. Постарайтесь набраться терпения, Иван.

«Иван?»

Джинни с огромным усилием приоткрыла глаза, чтобы увидеть говорящих. Она чувствовала себя очень слабой и беспомощной. Что же с ней произошло? И почему именно князь Иван Сарканов склонился над ней сейчас?

— Вирджиния! — Он увидел, что она открыла глаза, и наклонился еще ниже, взяв ее руки в свои. В его голосе слышалась настойчивость: — Скажите мне, что произошло? Вы просто обязаны мне сказать. Ведь вы помните, правда?

— Иван! — этот строгий предостерегающий голос, без всякого сомнения, принадлежал графу Черникову. Глаза Джинни, теперь уже широко открытые, переместились на лицо графа, озабоченное и усталое.

— Что? — хрипло пробормотала она. А затем, помимо ее воли, на Джинни нахлынули воспоминания, от которых она содрогнулась. При этом она поняла, что лежит забинтованная.

— Джинни, — негромко сказал граф Черников. — Ни к чему себя не принуждайте — если не хотите говорить, с этим можно и подождать. Вы подверглись большой опасности. По характеру ваших травм и ушибов можно предположить, что вы прошли через тяжелые испытания.

— Вирджиния, вы должны мне сказать! — «С чего это князь Сарканов называет ее на французский манер?» — подумала Джинни. Вдруг она поняла, что князь все еще держит ее руки. От света солнечных лучей его глаза казались совсем прозрачными. — Кто это был? — снова спросил он. — Что же все-таки произошло? Мы тут чуть с ума не сошли от волнения. А потом один мальчик, который вертелся возле кантины, осведомился, к нашему удивлению, не ваш ли я друг?

Джинни постаралась присесть в постели, но тут же откинулась на подушки:

— Надеюсь, вы не причинили ему зла? Бернардо старался мне помочь.

— Позволь мне поговорить с ней, Иван.

Граф Черников нагнулся над ней и коснулся ее лба сухой, легкой рукой:

— Хорошо. У вас нет лихорадки. Но когда мы нашли вас, мое дорогое дитя, вы были в таком состоянии, что я опасался за ваш рассудок.

Постепенно Джинни кое-что уяснила. По-видимому, она дошла, повинуясь только инстинкту, до домика, где жил падре, служивший в соборе Святой Девы Гваделупской. Добрая хозяйка впустила ее. Джинни была завернута в одеяло и бормотала что-то непонятное на двух языках — испанском и английском. Не зная, как быть, хозяйка позвала священника, а тот отправил секретное послание в штаб генерала Диаса, полагая, что кто-то из его солдат напал на женщину-иностранку, оказавшуюся в плену.

— Вот так мы в конце концов вас и обнаружили, — сказал граф Черников. — Вы были в шоке, не понимали, где находитесь и кто мы с князем такие. Однако вы непрерывно говорили о каком-то мужчине, который изнасиловал вас, и о том, что вы убили его.

— Так, значит, это все-таки не Том Бил! А мне показалось, что он воскрес! Но это был Карл.

— Вы уверены? Вы вполне уверены, что это не тот, кого вы называете своим мужем? Возможно, им двигала ревность или жажда мести! Вирджиния, я требую, чтобы вы сказали мне правду.

Граф Черников заговорил по-русски, по-видимому, стараясь удержать князя от расспросов, но Джинни, пылая от негодования, снова постаралась усесться в постели, несмотря на боль от ран и ушибов. Ее глаза блеснули и остановились на лице князя.

— Это был не Стив! Да как вы могли подумать такое! Это Карл Хоскинс. Он был вне себя от ревности. Я думаю, — она со вздохом откинулась на подушки, — что он возненавидел меня. Он обвинил меня в том, что я якобы выставляла его на посмешище. Карл подстроил все так, чтобы я встретилась с ним в церкви, а потом он… — Вспомнив о кошмарных событиях той ночи, которую она провела в заброшенном погребе, когда крысы бегали по ее обнаженному телу, она побледнела как мел. — Думаю… думаю, что я убила его, — сказала она наконец очень тихо. — Я ударила его пустой винной бутылкой по голове, а потом, кажется, выбралась на волю. Все, чего мне хотелось, — это выбраться из крысиной норы, куда он меня засадил, понимаете? Чтобы снова дышать. В погребе было так темно, и потом эти крысы…

Поддержав Джинни за плечи, граф заставил ее выпить немного сладковатой микстуры.

— Это слабое снотворное, которое поможет вам забыться сном. Вы не должны снова пережить шок, не так ли?

Князь Сарканов прервал графа:

— А где находится этот погреб? Скажите мне, Вирджиния! Я сам отправлюсь туда и разузнаю что к чему. Вас необходимо оградить от неожиданностей. Ваше доброе имя… — Назвав место уже нетвердым от снотворного голосом, Джинни услышала, как князь сказал: — Не беспокойтесь, княгиня. Ни одна живая душа ни о чем не узнает.

После этого Джинни погрузилась в глубокий сон, а проснувшись, поняла, что она в закрытом экипаже, а рядом с ней сидит граф Черников.

— Мы направляемся на побережье. Лежите спокойно. Слава Богу, вы молоды и у вас крепкое здоровье. Ваши раны уже подживают, и когда в следующий раз вы посмотритесь в зеркало, то не заметите никаких перемен.

Странное безразличие ко всему охватило ее, и Джинни покачала головой. Какая, в сущности, разница, как она выглядит?

Это чувство не покидало ее всю дорогу. Когда они остановились, чтобы отдохнуть и накормить лошадей, к ней подсел князь Иван.

— А вы выглядите уже гораздо лучше, — мягко заметил он, потом тихо добавил: — Я нашел Карла. Вы и в самом деле убили его. Горжусь вами, дорогая. Такой скот, как он, заслуживает более страшной смерти. Он не ушел бы от меня, если бы я нашел его. Не волнуйтесь, — продолжал он, — никакого расследования не будет, и вам не придется отвечать на вопросы. Я оставил его там, где нашел, — пусть думают, что его ограбили и убили. А вот на генерала Порфирио Диаса вы произвели неизгладимое впечатление. Несмотря на подготовку к последнему штурму столицы, он заверил меня, что никогда не спросит о том, где вы были и куда уехали. Так что опасаться скандала нам нечего. Очень скоро вы окажетесь на нашем корабле и к тому времени окончательно поправитесь.

Неожиданная доброта князя обезоружила Джинни. «Должно быть, все это от слабости», — подумала она.

Джинни не вполне осознала, что они оставили Мехико далеко позади, даже увидев ожидающий их корабль. Впрочем, и тогда она все еще оставалась апатичной и вялой.

— Итак, одна глава вашей жизни заканчивается, — сказал граф, — но скоро начнется новая. Так бывает всегда, дитя мое. С сегодняшнего дня вы должны смотреть только вперед, ибо вас ждет блестящее будущее. В судьбу, — вздохнул он, — не всегда веришь, особенно когда ты молод и упрям. Но ее воздействие на нашу жизнь не подлежит сомнению, как не подлежит сомнению благородная кровь, текущая в ваших жилах. Итак, не противодействуйте этой капризной даме, но следуйте ее велениям — и вы будете счастливы.

Вполне возможно, но какова ее судьба? На третий день морского путешествия Джинни уселась перед зеркалом в своей роскошной каюте и так долго смотрела на свое отражение, словно увидела перед собой незнакомку. Потом Джинни стала поглаживать кончиками пальцев кожу на лбу и щеках — она оказалась такой же, как и до страшного приключения в развалинах.