Камийа издал глубокий вздох облегчения. Хотя это едва ли можно было назвать творческим достижением, он испытывал чувство выполненного долга.

Если бы это был спектакль... Он подумал о том, как он мог бы выразить свое удовлетворение на сцене. Прыгать от радости — это было бы глупо и банально. Но и просто улыбнуться он бы не смог. Если бы он посмотрел сейчас на себя в зеркало, то увидел бы мужское лицо без всякого выражения. Если на то пошло, он все еще в совершенном изнеможении.

В сущности, ему просто необходимо было отыскать зеркало, чтобы понять, как его внутреннее состояние отразилось на его лице. Он, как актер, должен знать, каково естественное выражение человеческого лица в таких ситуациях!

Двумя швабрами убрав воду с пола, Камийа расчистил себе дорогу к зеркалу. Он посмотрелся в него, и холодок прошел по спине. Он сам не мог сначала сказать, что именно вызвало такую реакцию. Это было на уровне не столько разума, сколько чувств, которые говорили ему, что здесь происходит нечто сверхъестественное. Никого не могло быть здесь, в помещении, где когда-то был диско-бар, уже два года как закрытый. И все же здесь чувствовалось какое-то не до конца осмысленное колдовство.

Он удивился тому, что сам не замечал этого прежде. Конечно, его голова была настолько занята насущной проблемой, что он, видя, не замечал этого. Но как только он закончил заниматься протечкой, это само собой всплыло на поверхность.

В зеркале он увидел двери пяти туалетных кабинок. Две слева и две справа были открыты. Дверь кабинки посередине была заперта Но дверь кабинки запирается изнутри, и кабинка может быть закрыта, только если она занята.

Другими словами...

Камийа обернулся и бросил долгий взгляд на закрытую кабинку. Казалось невероятным, что там кто-то есть.

Свет был повсюду выключен, когда Камийа вошел в помещение. В туалетах тоже была полная темнота. Камийа пришлось зажигать свет.

Ну и что же теперь делать? Он не хотел быть вовлеченным в какую-то необычную историю. Он уже сделал здесь все, что должен был. Он дважды слышал голос, приказывавший ему возвращаться на свой пост. И все же любопытство брало верх, и он не мог ему сопротивляться. В конце концов, любознательность для актера — свойство в высшей степени желательное. Разве Кийохару всегда не твердил им это?

Камийа подошел поближе и ткнул в дверь ручкой швабры.

Дверь не поддалась.

Тогда он толкнул дверь рукой. Она была заперта изнутри.

Он собрался спросить, есть ли там кто, но одумался. Это был бы глупый вопрос, а если кто-то в самом деле откликнется, его же удар хватит от ужаса.

Решив обуздать свое любопытство, Камийа начал понемногу отступать прочь от двери. Он говорил себе, что самое время возвращаться в звукорежиссерскую будку.

Всякий раз, когда он делал шаг, пряди волос, которые он вынул из раковины, поднимаясь с пола, оплетали ноги, взбираясь по бедрам. Он до сих пор не замечал, что вода, которая запрудила туалет текла. Она лилась под дверь закрытой кабинки — и оттуда куда-то еще, в неизвестность.

Из кабинки раздался шум спускаемой воды. И при этом звуке вся вода, еще остававшаяся на полу, убежала в эту кабинку, журча за запертой дверью.

Камийа замер, его тело напряглось с головы до пят. Кто бы ни был тот, в кабинке, он закончил свои дела Камийа услышал металлический звук: это звякнула защелка, и дверь начала открываться. В проеме показалось что-то извивающееся — какое-то неопределенное, бесформенное, змеящееся черное существо.

Напряженная тишина... Резкий крик вернул сознание Камийа к реальности. Он был настолько погружен в свою игру, что не понимал, почему все до единого взгляды публики направлены на него. Он дышал своей атмосферой — атмосферой собственного спектакля.

Через месяц после того, как труппа «Каирин Мару» выпустила «Акварели» — свой тринадцатый спектакль, рецензии на него появились во всех ведущих театральных обозрениях. В целом они были хвалебные, но некоторые критики жаловались на слишком сложную структуру пьесы.

Вот отрывки из нескольких наиболее значимых.

Из ноябрьского номера «Ежемесячного театрального путеводителя»:

Я все еще не могу с уверенностью сказать, в какой мере это было сознательным ходом режиссера Кенцо Кийохару — ввести в спектакль как его составную часть здание, в котором он ставится. Я все еще поражен уникальной техникой, которая позволила ему превратить все помещение в театральную сцену.

Главный герой пьесы — конечно же, вода, хотя как раз в этом оригинального мало. Сам режиссер должен, видимо, признать, что он просто вынужден был ввести воду в спектакль, отдавая дань уникальной конструкции здания, известного в свое время как дискотека «Мефистофель».

При всем том, это великолепно задумано. Спектакль проходит одновременно на третьем, четвертом и пятом этажах, причем вода стекает сверху вниз, создавая для спектакля уникальный вертикальный стержень. Вероятно, непросто было небольшой труппе собрать на сцене такое количество воды, особенно если учесть, что воде этой, по соображениям технического характера, должен быть обеспечен полный и стопроцентный сток. Но это отличительная черта Кенцо Кийохару — принимать на себя такой вызов, ставить себе на первый взгляд невыполнимые условия.

Кульминация пьесы — перформанс Камийа, который в одиночку ведет битву, пытаясь совладать с протечкой. Как пример моноспектакля, его перформанс содержит потрясающие моменты. И все же непонятно, зачем он был выдержан в стиле ужастиков. В этом отношении сцена Камийа скорее озадачивает...

Из октябрьского номера «Сценической галереи»:

Идея использовать свойства сцены сама по себе не нова. Разумеется, многие, если не все, независимые труппы могут воспользоваться подобным приемом. И все же идея, использованная Кенцо Кийохару, более сложна. Дискотека, известная как «Мефистофель», была расположена на трех этажах, предназначенных для клиентов с различными вкусами. Каждый этаж имел особый стиль, привычный для постоянных посетителей. Кийохару ставит одновременно три спектакля на трех этажах — третьем, четвертом и пятом. Объединяет три этажа один посредник — вода. Вода течет сверху вниз под воздействием силы тяжести. Даже в бетонном здании, она находит свой путь, просачиваясь через тончайшую щель. Умелое использование воды в этом спектакле связывает три этажа одной цепочкой.