Он пытался представить себе сияние света, который он увидит, выбравшись из этой пещеры. Он хотел подбодрить себя радостной картиной: дневной свет льется с неба на весь мир. Но вот в чем парадокс: чем сильнее ему хотелось вылезти отсюда, тем сильнее становились страх и отчаяние — только этого ему еще не хватало в этот последний решительный момент!

Сугияма был хорошим ныряльщиком. Для него не представляло труда нырнуть в темные воды и проплыть через тоннель, чувствуя кожей воду и ориентируясь по направлению течения. Однако он не знал, какой длины этот тоннель. А если нырнешь — пути назад уже не будет. Если он не найдет выхода, выбраться назад он уже не сможет. Если ему не хватит воздуха — тоже. А если он даже найдет отверстие, еще не известно, достаточно ли оно широко, чтобы сквозь него мог проплыть человек. Представить себе агонию пловца перед крошечным отверстием, его борьбу за жизнь... Все муки, которые может пережить человек, ощутит он в это мгновение. Отчаяние, страх, безнадежность, физическое угасание...

Если сидеть здесь, он уж точно переживет эту агонию. Ждать? Чего ждать? Несколько лет назад он был свидетелем одного происшествия: исследователя спасли через четыре дня после того, как он потерялся в пещере Окинавы. Он куда-то случайно дел фонарик и сбился с пути. Но тогда не только спасатели знали, в какую пещеру он спустился, но и местные спелеологи приняли участие в поисках. И даже в такой ситуации потребовалось полных четыре дня, чтобы спасти его.

Ну и какой же путь избавления вернее? Что спасательная партия подойдет в ближайшие дни — невероятно. Нырять в поисках выхода — без сомнения, лучший путь для него сейчас. Вопрос только в том, способен ли он столкнуться лицом к лицу с неожиданностями, которые наверняка ему предстоят.

Прошло еще два дня. Уже полных четыре дня он находился в западне.

Больше ждать было невозможно: сейчас или никогда. Все, что он ел в эти дни, — коробочка бисквитов, которую он всегда носил с собой в рюкзаке на всякий случай. Да, он потерял немало сил, но раз у него оставалось еще достаточно энергии, чтобы нырнуть в подземную реку, тянуть время больше было нельзя. Если ему не придется принимать решение, если он сделает выбор в пользу медленной, но предсказуемой смерти, его силы сразу же начнут иссякать и всякий шанс на спасение будет потерян.

Оглядываясь на прожитый тридцать один год жизни, он начал спрашивать себя, была ли эта жизнь счастливой: ведь сейчас она могла оборваться в любое мгновение. И хотя он был удовлетворен годами, которые были ему отпущены, он сердился при мысли о том, как бессмысленно он жил. Он хотел бы сделать еще так много в своей жизни! Столько приключений оставалось у него в запасе для себя и для сына Такехико, когда тот немного подрастет. Столькому хотел он научить мальчика. Сугияма надеялся преподать ему уроки жизни, почерпнутые из своего собственного опыта, чтобы мальчик узнал больше, чем он, и больше, чем он, осуществил, собрал все свое знание и передал его следующим поколениям. Такой, на взгляд Сугиямы, была подлинная мера человеческой жизни. Он не мог не беспокоиться о жене и ребенке. Но сейчас он должен был освободить свое сознание от этих забот. Его разум без конца заполняли мысли о неоконченных делах, о страховке, о невыплаченном ипотечном кредите, о том, кто позаботится о его пожилых родителях, и так далее. Но он должен напрячь волю ради своего сына.

В иссякающем свете фонарика Сугияма начал писать на чистом месте, оставшемся на карте. Как будто стараясь убедить самого себя, он старательно, твердым почерком выписывал каждый иероглиф и каждую фразу. Свернув законченное письмо, он положил его в пустую кассету из-под кинопленки, запечатал ее виниловой печатью и положил в водонепроницаемый пакет, на котором написал имя и адрес. Запечатав пакет той же печатью, он испытал его, опустив в воду. Тест показал, что пакет, с одной стороны, неплохо держится на воде, с другой — не промокает. Сугияма подразумевал следующее: если отверстие окажется слишком узким для него самого, он протолкнет в него кассету с письмом. Он понимал, что иначе оно едва ли выйдет за пределы пещеры. Но даже сделав это — все равно есть опасность, что его задержат бесчисленные сталактиты, свисающие с купола тоннеля.

То, что Сугияма написал письмо, подстегнуло его решимость. Он должен был верить, что у него есть шанс на спасение. В лучшем случае он мог проплыть под водой метров пятьдесят, не выныривая. А если по течению, то, может, и больше. Для защиты от сталактитов он надел шлем, верхнюю одежду и бутсы.

Включив фонарик, он сел на ближайший камень и осветил левый край подземного озера. Свет мигал, как будто готов был через секунду погаснуть. Он постепенно погружался в воду, ожидая, пока тело привыкнет к холоду, прежде чем окунуться целиком. Доплыв до левого края озера, он взялся левой рукой за камень и, держа голову над водой, стал медленно вдыхать и выдыхать воздух. Фонарик на берегу почти совсем погас. Сугияма несколько раз коротко выдохнул и наконец наполнил легкие воздухом. Кассета с письмом висела на поясе, так что он не мог ее выронить. Он пощупал пояс, чтобы убедиться, что все на месте. Как только он сделал это, фонарик на берегу погас.

Как будто это был сигнал, Сугияма начал погружаться в воду. На глубине около двух метров течение стало сильнее, ударив его в лицо и чуть не сбив шлем. Его вытянутые руки нащупали выход. Вода внесла его в тоннель. Все было так, как он предполагал. Вытянувшись, он отдался воле течения.

Отряд из двенадцати человек раскинул лагерь на пологом склоне напротив входа в пещеру. Это были члены Университетского исследовательского клуба во главе с Такехико Сугиямой.

Хотя они намеренно разбили свои палатки в тенистом месте, уже к трем часам дня оказалось, что они стоят на самом что ни на есть солнцепеке. Обливаясь потом, члены группы разворачивали свое снаряжение. Это было снаряжение не только для исследования пещер, с ними был также инвентарь, необходимый для дайвинга, а это совсем не шутка. Машины были припаркованы на свободном участке у основания горы, примерно в полутора милях от лагеря. Каждому участнику группы приходилось сделать по меньшей мере две ходки вверх-вниз, чтобы принести сюда две свои сумки со снаряжением.