При мысли, что Норфолк замешан в это дело, у меня засосало под ложечкой. Очень может быть, именно поэтому он так хорошо запомнил мою скромную персону.

– Вы полагаете, греческий огонь, о котором говорилось в бумагах, существует в действительности? – обратился я к леди Онор.

Она помедлила с ответом, не сводя с меня задумчивых глаз.

– Судя по всему, так оно и есть, – медленно произнесла она. – Рассказ старого солдата очень убедителен. И бумаги старинные, они не похожи на подделку.

– Вы заметили, что одна из них разорвана?

– Заметила. Но это не я ее разорвала.

В глазах леди Онор впервые мелькнул откровенный испуг.

– В этом я не сомневаюсь. Но именно на этом листе была записана формула греческого огня. Братья Гриствуды утаили ее от лорда Кромвеля.

Очередной удар грома заставил нас обоих вздрогнуть. Где-то над рекой сверкнула молния. У губ леди Онор залегла тревожная складка. Она умоляюще взглянула на меня.

– Мастер Шардлейк, вы ведь не станете рассказывать лорду Кромвелю о том, что я заглядывала в бумаги? – спросила она и судорожно сглотнула.

– Мне очень жаль, леди Онор, но я обязан это сделать.

– Но вы попросите графа отнестись ко мне снисходительно? – вновь сглотнув, умоляюще произнесла леди Онор.

– Если вы в самом деле никому не рассказывали о содержании документов, вам нечего опасаться.

– Клянусь, я не обмолвилась о них ни единым словом.

– Очень хорошо. Тогда я сообщу лорду Кромвелю, что вы сами признались, что из чистого любопытства просматривали документы. Несомненно, он по достоинству оценит вашу откровенность.

Я очень сомневался в том, что леди Онор проявила бы подобную откровенность, если бы не мускусный запах, на котором я ее подловил.

Моя собеседница испустила вздох облегчения.

– Скажите графу, что я очень сожалею о своем проступке. Откровенно говоря, с тех пор, как эти бумаги попали ко мне, я не знала покоя.

– Полагаю, известие о смерти братьев Гриствудов тоже не на шутку встревожило вас?

– Когда барристер Марчмаунт сообщил мне об этом двойном убийстве, я была потрясена. Лишь тогда я поняла, что вела себя до крайности неосмотрительно, – добавила леди Онор с внезапной горячностью.

– Что ж, неосмотрительность – это не столь уж тяжкий проступок, – изрек я. – Думаю, лорд Кромвель со мной согласится.

Леди Онор посмотрела на меня с интересом.

– У вас опасное ремесло, сэр, – произнесла она. – Подумать только, сейчас вы расследуете целых два дела об убийстве. Вы ведь по-прежнему защищаете Элизабет Уэнтворт?

– Да. Но я бы не назвал свое ремесло столь уж опасным. Основная моя стезя – отнюдь не убийства, а право на собственность.

– Скажите, эта старая крыса леди Мирфин рассказала вам что-нибудь любопытное о семействе Уэнтвортов? Я заметила, между вами шел весьма оживленный разговор.

«Воистину, от взора хозяйки не ускользнуло ничего из происходящего за столом», – подумал я.

– К сожалению, от нее я не узнал ничего нового, – произнес я вслух. — Исход этого дела по-прежнему зависит от того, пожелает ли Элизабет говорить. И, должен признать, в последнее время я непозволительно им пренебрегаю.

– Я вижу, вы очень переживаете о судьбе Элизабет.

Леди Онор вновь обрела утраченное было самообладание и вернулась к своему обычному беззаботному тону.

– Она – моя подзащитная. Я обязан беспокоиться о ее участи.

Леди Онор кивнула, и жемчужины, украшавшие ее головной убор, блеснули в льющемся из окон свете.

– Мне кажется, мастер Шардлейк, вы обладаете слишком тонкой и ранимой душой для того, чтобы иметь дело с кровью и смертью, – изрекла она с мягкой улыбкой.

– Но я занимаюсь подобными делами отнюдь не слишком часто, – возразил я. – Впрочем, мне, простому крючкотвору, приходится браться за любое дело, какое только перепадет.

По-прежнему улыбаясь, леди Онор покачала головой.

– Менее всего вы похожи на простого крючкотвора. Я подумала об этом, как только вас увидела. – Она склонила голову и негромко произнесла: – Я сразу ощутила, что душа ваша не зачерствела и людские горести и печали находят в ней самый живой отклик.

Я в изумлении уставился на нее, ощущая, как к глазам моим внезапно подступили непрошеные слезы. Леди Онор склонила голову еще ниже.

– Простите меня, мастер Шардлейк. Я вторглась в запретную область. Будь я простой женщиной, меня наверняка считали бы до невозможности нахальной особой.

– Менее всего вы похожи на простую женщину, леди Онор.

Она окинула взглядом пустынный внутренний двор. В небе прогрохотал еще один раскат грома, за которым последовала вспышка молнии, позволившая мне рассмотреть исполненное печали лицо моей собеседницы.

– Со смерти моего мужа прошло более трех лет, но я все никак не могу примириться со своей утратой, – произнесла она. – Все полагали, что я вышла за него по расчету, но я любила его всем сердцем. И мы сумели стать настоящими друзьями.

– Полагаю, это главный залог счастливого брака.

– Мне очень не хватает моего дорогого супруга, – с грустной улыбкой сказала леди Онор. – Правда, у меня остались воспоминания о счастливых днях, проведенных вместе с ним. К тому же теперь, будучи вдовой, я совершенно независима и не могу не ценить этого преимущества.

– Уверен, миледи, вы созданы для независимости.

– Не все мужчины согласились бы с вами. Леди Онор отошла на несколько шагов и остановилась у фонтана, глядя на меня из сумрака. – Барристер Марчмаунт восхищается вами, – изрек я.

– Да, это так, – кивнула она. – Вы знаете, я происхожу из древнего рода Вогенов. В юные годы меня обучали лишь умению держать себя да вышиванию. Читать мне позволялось понемногу, лишь для того, чтобы поддержать светский разговор. Девушкам из хороших семей, как правило, дают весьма убогое воспитание. Большинство из них отнюдь не жаждет знать больше, но мне порой хотелось визжать от скуки. – Она улыбнулась. – Думаю, теперь вы точно сочтете меня весьма нахальной особой. Но, сознаюсь, я никак не могу избавиться от дурной привычки совать нос в мужские дела. Хотя многие считают, что мне следовало бы посвятить свой досуг вышиванию.