— Хоть все это далеко от той свадьбы, о которой мечтают юные девушки, но я все равно очень рад, что ты станешь моей женой, — ласково прошептал Питер, поглаживая мою руку.

— И я тоже очень счастлива, — почти не соврала я.

Да уж, домашнее утепленное белое платье вместо подвенечного, и красный плащ с капюшоном вместо фаты — это, конечно, не то, что восемнадцатилетние девицы представляют на своей свадьбе. Но я, к счастью для себя, в свое время переросла эти детские фантазии о красивой свадебке (все равно в родном мире она мне не светила — ни богатой семьи, ни шансов закадрить богатенького жениха, который мог бы такую себе позволить). А здесь хоть я и была в теле родовитой аристократки, но в данный момент предпочла браку по любви и сказочной свадьбе лишь одно: просто выжить.

Неожиданно жрец вернулся в главный зал храма, облаченный в старую и довольно бедную на вид рясу. Держа в руках множество предметов, которые принялся ловко расставлять на ритуальном столике перед алтарем шести богам.

Сейчас начнется.

Взяв в руки большую деревянную шлем-маску без прорезей, сделанную в виде звериной головы с большими оленьими рогами, на которых были развешаны осенние цветы, жрец встал возле меня. Припомнив из воспоминаний Этель обычаи свадебных обрядов, я склонилась, позволяя надеть ее мне на голову поверх красного капюшона. После этого мои глаза погрузились во тьму и я могла лишь слышать.

Бормотания жреца, начитывающего речитативом, перемешивалось с топотом его ног вокруг нас с Питером, звоном бубенчиков, стуком барабана и запахами благовоний. Вокруг словно витала едва уловимая аура, которая сгущалась с каждой секундой, связывая нас незримыми нитями. Не чувствуя времени, я просто плыла в этой реке…

Пока не ощутила, как старые руки жреца сняли с меня маску, позволяя глазам снова увидеть зал храма, слабо освещенный свечами. И лицо мужчины, стоявшего рядом со мной.

Установив маску на алтаре, старец взял с него румяный пирожок, с которым подошел к нам, нашептывая заговоры. И поднес его к моему лицу — по ритуалу, я должна была первой откусить свадебную выпечку. Кисловатый сок спелых вишен брызнул мне в рот (к счастью, начинка была без косточек). После этого Питер, как глава семьи, перекрывал мой укус своим, сгрызая сладкий пирожок чуть ли не до половины.

А напоследок жрец, оставив огрызок выпечки на алтаре, как подношение богам дабы они скрепили наш союз — взял чашу с ритуальным вином, которое мы с Питером по очереди отхлебнули. Вино, к слову, оказалось кислым и невкусным. Хотя чего еще стоило ожидать от храма, находящегося в таком месте? Если хорошие пирожки еще могла напечь старушка из деревни неподалеку, то вот высококлассные вина достать им было труднее.

Впрочем, это не важно. Потому что теперь оставался последний шаг… и Питер совершил его, подступая ко мне, чтобы поцеловать. Ощущая его губы, терпкие от выпитого только что вина, я закрыла глаза и постаралась расслабиться. Теперь обряд был завершен, и чтобы наш брак скрепили боги, оставалось только одно.

Провожая нас к выходу из храма, жрец рассыпал по нашим следам осенние цветы вплоть до того момента, как мы переступили порог и ветхая дверь закрылась за нашими спинами.

— И куда мы теперь? — неуверенно переспросила я, ощущая на запястье слабое, едва уловимое жжение — знак того, что боги готовы признать нас мужем и женой в любой момент, как только брак будет консумирован.

— Здесь рядом есть небольшой домик, он стоит немного вдали от деревни, за которой закреплен этот храм. В том домишке недавно жила одинокая старушка, после ее смерти он заброшен, но я там немного прибрался. Конечно не идеальное брачное ложе для благородной девушки, но…

— Ничего, все в порядке, — улыбнулась я, положив руку ему на плечо.

Сейчас главное — завершить начатое и спастись от власти опекуна.

После пяти минут верхом мы спешились у порога мрачного покосившегося домишки с потрескавшимися ставнями. И привязав лошадей, вошли внутрь.

Несмотря на бедный вид, здесь в самом деле оказалось чисто и опрятно. А большая кровать была застелена свежими белыми простынями, от чего казалось, что она не принадлежит этому месту и находится в какой-нибудь другой реальности.

— Я так счастлив, Этель, — выдохнул Питер, прижимаясь губами к тыльной стороне моей ладони. — Так счастлив…

Нежно, совсем невесомо он развязал завязку моего красного плаща, позволяя ему упасть на пол. И трепетно запустив пальцы в вишневые волосы, накрыл меня глубоким, чувственным поцелуем. В мгновение ока его сильные руки подхватили меня и положили на кровать, где он навис надо мной, медленно и осторожно раздеваясь.

Его тело было крепким, натренированным. Каждый мускул играл, гипнотизируя плавной звериной грацией. Серые волосы, собранные в хвост на затылке, рассыпались по плечам, когда я легким движением развязала скреплявшую их черную ленту.

Прижимаясь ко мне накачанным торсом, Питер осыпал мою шею поцелуями — нежными, осторожными, и в то же время страстными. Словно привлекал, манил к себе, одновременно боясь спугнуть. А его пальцы ловко расстегивали мое платье, пока оно наконец не упало на пол, оставляя меня в одном нижнем белье.

Еще совсем немного, и я спасена. Нужно просто закрыть глаза и представить на его месте… нет, ни в коем случае, только не этого человека. Тем не менее, можно ведь вообще никого не представлять? Скажем вообразить, что я сейчас не с конкретным мужчиной, а с каким-нибудь абстрактным любовником, героем жаркого женского романа — не более. Ну а все остальные ночи в браке с этим человеком… Кто знает, как оно повернется? Может он просто не захочет делать это слишком часто, может мне и понравится, а может я просто привыкну. Главное — чтобы это случилось сейчас. Главное — спастись.

Сняв с меня бюстье, Питер накрыл мою грудь ладонями, нежно ее массируя.

— Тебе хорошо? — прошептал он в мои губы.

— Да, очень хорошо, — стоном ответила я. И напряженно закусила губу, когда его руки скользнули вниз, к панталонам, медленно стягивая их со стройных бедер.

— Ты такая красивая, — выдохнул мужчина, проводя кончиками пальцев по моему телу — от ключиц до самых коленок, которые осторожно раздвинул, прижимаясь ко мне обнаженным телом.

И в этом момент я поняла: сейчас. Все случится именно сейчас. Я стану его женой и смогу вздохнуть с облегчением.

— Спасибо, что не бросил меня, — нежно улыбнулась я, касаясь ладонью его гладко выбритой щеки.

— Я бы никогда не оставил тебя в поместье Седрика Фарлера, — проговорил Питер, растягивая губы в полуулыбке. И резко, неожиданно перехватил мои запястья, прижимая их к подушке над моей головой. — Знаешь, почему?

— Потому что ты любишь меня?

— Потому что… я должен сказать тебе кое-что, прямо сейчас, — шепнул мужчина мне на ухо, упираясь в мою плоть своим затвердевшим органом, который вот-вот угрожал войти в меня. — Этель… это я убил твоих родителей! — цинично ухмыльнувшись, выдохнул он, делая резкий толчок бедрами!..

А в следующий миг замер, выпучив глаза. Потому что его орган так и не проник в меня. Просто проскользнул мимо.

— Черт, не понял… — прошипел Питер, скаля зубы, в то время как я шокировано лежала на месте, пытаясь включиться в реальность.

Что значит, это он убил родителей Этель? То есть, если это так… то Седрика просто подставили? Устроили все так, чтобы я считала его главным злодеем, который собирается принести меня в жертву? И все ради того, чтобы я, сбежав с Питером, сейчас лежала под ним после брачной церемонии, ожидая момента, когда он войдет в меня, консумируя брак?

Вот только… вот только Питер это нехитрое движение, похоже, никак не мог сделать. Сколько он не направлял в меня свою плоть, орган попросту не входил, проскальзывая мимо!

— Проклятье… Он что, сделал это? — закричал мужчина, до боли сдавливая мои скулы.

— Что сделал? — испуганно всхлипнула я.

— Не придуривайся, шлюха! — прошипел Питер, остервенело прижимая меня к матрасу своим обнаженным телом. — Он трахнул тебя и провел ритуал запечатывания, из-за которого никто, кроме него самого, теперь не может тебе присунуть, да? Вот же хитрый засранец!..