– Ах ты, мелкий мерзавец, – едва слышно пробормотал Эдеард.

Лорин даже не пытался скрыть своего желания наглухо запечатать территорию семейного жилища.

На мосту между Силварумом и Хакспеном констебли почтительно отдали честь пробегавшему Эдеарду, он тоже отсалютовал, но не остановился. Его телепатический посыл сумел пробудить в нескольких ген-мартышках поместья давно подавленные половые инстинкты и даже ловко направить их. Пять из них начали носиться по двору, открыто выражая свою любовь к Лорину.

Горожане, проходившие в этот момент по улице, могли слышать странные пронзительные крики мартышек и вопли Лорина – сначала сердитые, а потом и откровенно испуганные. Затем послышался треск рвущейся одежды, и вокруг разлетелись волны изумления и страха. Поспешившие спуститься во двор охранники и слуги только усилили атмосферу смятения. Несколько минут потребовалось им, чтобы успокоить ген-мартышек и увести их со двора. Поднявшийся шум привлек даже внимание Гомелта. Он заглянул внутрь и с изумлением увидел, как новых нежеланных поклонниц Лорина уводят в их гнезда. Гомелт окинул двор задумчивым взглядом, потом, стараясь скрыть усмешку, снова закрыл главные ворота.

Вскоре Лорин оправился от потрясения, один из слуг принес ему плащ, чтобы скрыть прорехи на костюме, и он устремил про-взгляд за пределы поместья. Но тщетно. Ген-орлы из семейного вольера бесцельно кружили над Бирмингемской заводью.

– Куда подевался Идущий-по-Воде? – закричал он.

Но никто не смог ему ответить.

Не так надеялся Эдеард войти в особняк. Хоть он и проскользнул сквозь стены во двор поместья без особых проблем, ему оставалось еще десять пролетов этих проклятых лестниц, созданных Маккатраном. А он очень спешил, опасаясь, что каждая секунда промедления может сыграть против него.

Через стену спальни Кристабель он прошел, едва дыша от изнеможения. Кристабель все еще сидела на кровати, опустив плечи, опираясь лбом на сложенные руки, так что ее густые волосы спускались ниже колен. Широкие стеклянные двери в оранжерею были открыты, Мирната стояла у перил и смотрела на западные районы города. Эдеард сбросил маскировку и прикрыл стеклянные двери.

Мирната обернулась, от удивления открыв маленький ротик. При виде материализовавшегося в комнате Эдеарда ее испуг сменился искренним негодованием. Девочка подбоченилась и вызывающе уставилась на него.

– Все в порядке, – хриплым голосом и неустойчивым посылом сказала ей Кристабель. – Прогуляйся, пожалуйста, вокруг оранжереи, прошу тебя.

Мирната напоследок бросила на Эдеарда гневный взгляд, но послушалась и отошла.

Эдеард опустился перед Кристабель на колени и сплел пальцы, словно в молитве.

– Я так виноват перед тобой, – заговорил он. – Прошу тебя, выходи за меня замуж. Я ведь ничего не знал.

Кристабель откинула с лица прядь волос. Глаза у нее припухли и покраснели, а лицо стало бледным, как у больной.

– Выйти за тебя замуж?

– Пожалуйста.

Ее взгляд затуманился недоумением.

– Ты не знал?

– Об этом обычае недели и одного дня. Клянусь, я даже не слышал о нем. Поверь, я бы никогда не решился тебя обманывать, тем более в таком деле. Я люблю тебя, Кристабель.

– Ты не знал?

Надежда придала силы ее голосу.

– Нет. Клянусь заветами Заступницы, я не знал.

По ее лицу снова потекли слезы, но уголки губ уже приподнялись в улыбке.

– Ты не знал? – почти прокричала она.

Эдеард сокрушенно опустил голову.

– Грибы гаче, – умоляюще прошептал он.

Кристабель начала смеяться, но смех прервался всхлипываниями. Она ударила его по голове, а в следующее мгновение они уже оказались в объятиях друг друга.

– Я думала… – Она опять всхлипнула. – Я думала, ты… Я не знала, что думать. Я ничего не понимала. После этой недели – после всего, что мы делали, после того, что мы вместе испытали, – я не знала, почему…

– Ш-ш-ш. – Он пытался ее успокоить и крепче прижимал к себе. – Тише. Произошла глупейшая ошибка, и это только моя вина. Всю свою оставшуюся жизнь я буду стараться ее исправить. Клянусь. А теперь, прямо сейчас, я пойду к твоему отцу и попрошу его согласия. Я знаю, у меня всего один день. Если… – он помолчал, – только ты согласна.

– Нет, – сказала она.

– Почему? – ошарашенно воскликнул он.

– Потому что в тебе говорит твоя вина.

– Нет. Я действительно хочу на тебе жениться. Я еще не могу поверить, что и ты этого хочешь, но, если ты думаешь, что я снова сделаю глупость, тогда…

– Послушай. – Она схватила его за руки, не давая ему жестикулировать. – Посмотри на меня.

Эдеард подчинился. Она была потрясающе красивой, даже с залитым слезами лицом.

– Когда я предлагала тебе провести неделю со мной, я знала, о чем прошу, – произнесла она. – Я, как мне казалось, предоставила тебе выбор: традиционную «неделю и один день» – или любовное свидание в тот же день безо всяких обязательств. Ты выбрал неделю, и твой выбор многое рассказал о тебе, о том, что ты уважаешь меня, а не просто хочешь затащить в постель. Но ты-то не знал, что все это означает. Ты не думал о браке. Ты не обдумывал свое решение. Поверь, я долго размышляла, я знала, чего я хочу. Но, Эдеард, ты узнал об этом… как давно?

– Кансин мне все объяснила, – признался он.

– Час назад?

– Нет! Не так давно. Я сразу примчался сюда.

– Хорошо, полчаса назад. Эдеард, такие решения не принимаются за полчаса. Ты поступаешь так из-за чудовищного недоразумения, и весьма любезно с твоей стороны стараться меня утешить. Это лишь прибавляет тебе привлекательности в моих глазах, но не делает твое решение взвешенным.

– Все не так. Я хочу жениться на тебе. Очень хочу.

– Отлично. Кансин объяснила тебе, почему этот обычай принят в наших семьях?

– Чтобы понять, подходим ли друг другу физически. – Он самодовольно кашлянул. – Я полагаю, мы прошли это испытание, не так ли?

– Так. Мы отлично справились. Но говорила ли она, зачем так делают?

– Если мы поженимся, мы будем вместе долгое время, возможно, не одно столетие. И нас все должно устраивать.

– Да, но и это еще не гарантия, особенно если мы заключаем брак в столь раннем возрасте. Сотня лет – большой срок для любви, не говоря уж о двух сотнях. Теперь ты понимаешь? Я думала об этом с того момента, когда мы впервые встретились, и я поняла, что поступлю правильно, предложив тебе неделю. Но ты-то не думал. Ты подчинился внезапному импульсу. Эдеард, мне нужно, чтобы ты ясно представлял, о чем просишь. Мне это необходимо. Пожалуйста.

– Ох. – Эдеард привстал и остался сидеть на корточках. – Конечно, – послушно сказал он.

Кристабель усмехнулась и наклонилась к нему.

– Но это не значит, что ты целую неделю будешь гадать, сколько тебе потребуется времени, чтобы сделать вид, будто все основательно обдумал. Понятно?

– Да. – Эдеард физически ощутил тепло залившей его лицо краски. – Заступница, какой же будет наша с тобой жизнь?

Она улыбнулась в ответ и поцеловала его.

– Настолько трудной, насколько я смогу устроить.

– Это точно.

Он обхватил ее голову руками и крепко расцеловал.

Они еще долго сидели, обнявшись. Когда они наконец отодвинулись друг от друга, про-взгляд Эдеарда обнаружил, что на третьем этаже Лорин выходит из себя, поторапливая на лестнице четверых вооруженных охранников. Даже для хорошо тренированных мужчин подъем был делом нелегким.

– Твой дядя торопится сюда, – негромко произнес Эдеард.

– И Мирната вернулась, – весело добавила она.

Эдеард обернулся. Девочка, прижавшись лицом к стеклу, заглядывала в комнату. Затем его про-взгляд обнаружил и приближающегося по центральному коридору Джулана.

– О Заступница, – простонал он.

– С папой я все улажу, – сказала Кристабель, направляя отцу телепатическое сообщение.

Эдеард позволил стеклянным дверям открыться.

– Ты просил прощения? – обратилась к нему с порога Мирната.

– Да, – заверил ее Эдеард. – И мы с твоей сестрой во всем разобрались.