— Он не работал на Индию, — ответил Ахилл.

— А на кого? Ахилл рассмеялся:

— Какая ж ты недоверчивая, моя Брисеида!

Петре стоило труда не напрячься, ничем себя не выдать при этом имени.

— Ну, Пет, ты же действительно моя Брисеида! Разве не так?

— Не совсем так, — возразила Петра. — Брисеида была в чьем-то чужом шатре.

— В моем распоряжении твое тело и продукт твоего разума, но твое сердце принадлежит другому.

— Оно принадлежит мне, — сказала Петра.

— Оно принадлежит Гектору, но… как бы мне это тебе помягче сказать? Сурьявонг был у себя в кабинете не один, когда дом разлетелся на кусочки. В мелком аэрозоле брызг крови и осколков мяса и костей были еще чья-то кровь и кости. К сожалению, не осталось тела, которое я мог бы поволочь вокруг Трои.

Петру замутило, но она ничем этого не показала. Он слышал, как она сказала Вирломи: «Я — Брисеида»? И кого он имел в виду, когда вспоминал Гектора?

— Либо скажи, что хочешь сказать, либо не говори, — предложила Петра.

— Ну, не притворяйся, что ты не читала на всех форумах статьи о Брисеиде, Гиневре, всех прочих этих романтических героинях, которые попадали в плен к грубым мужланам.

— Так что?

— Ты же знаешь, кто их писал, — сказал Ахилл.

— В самом деле?

— Ах да, я забыл, ты не любишь играть в угадайку. Ладно: их писал Боб, и ты это знаешь.

Петра почувствовала наплыв непрошеных эмоций — и подавила его. Если эти статьи были написаны Бобом, значит, он уцелел при всех прошлых покушениях. Но это значит, что Боб и был «Гектор Победоносный», и игривая аллегория Ахилла значила, что он точно был в Бангкоке и Ахилл его там нашел и предпринял еще одну попытку. И Боб погиб вместе с Сурьявонгом.

— Приятно, когда ты мне говоришь, что именно я знаю. Не приходится самой напрягать память.

— Я знаю, деточка, что разрываю тебе сердце. Самое смешное, милая моя Брисеида, что Боб — это побочная выгода. С самого начала нам был нужен именно Сурьявонг.

— Отлично. Поздравляю. Ты гений. Готова сказать еще что угодно, чтобы ты заткнулся и отпустил меня ужинать.

Говорить с Ахиллом грубо — это была единственная иллюзия свободы, которую Петра сумела сохранить. Кажется, это его забавляло. К тому же Петре хватало ума не делать этого при посторонних.

— А ведь ты всем сердцем верила, что Боб тебя спасет? — спросил Ахилл. — Вот почему, когда старина Графф направил свой глупый запрос, ты подтолкнула эту глупышку Вирломи попытаться ответить Бобу.

Отчаяние овладело Петрой. Ахилл действительно за всем следит.

— А как ты думала? Питьевой фонтанчик — самое лучшее место для жучка.

— Я думала, у тебя есть более важные дела.

— Ничего в моей жизни нет важнее тебя, деточка, — сказал Ахилл. — Если бы я только мог привести тебя в свой шатер.

— Ты меня похитил уже дважды. Ты следишь за мной, где бы я ни была. Не знаю, как я еще могу глубже зайти в твой шатер.

— В мой шатер, — повторил Ахилл. — Ты все еще мой враг.

— Ах, я забыла. Я должна желать радовать своего победителя, должна отказаться от своей воли.

— Если бы это мне было нужно, Пет, я бы велел тебя пытать, — сказал Ахилл. — Но я не хочу идти этой дорогой.

— Как это великодушно!

— Да нет. Если я не смогу привлечь тебя на свою сторону свободно, как друга и союзника, я тебя просто убью. Я не любитель пыток.

— Сначала воспользовавшись результатами моей работы.

— Но я ими не пользуюсь, — возразил Ахилл.

— Да, ты прав. Сурьявонга больше нет, и тебе не приходится бояться реального сопротивления.

— Вот именно! — засмеялся Ахилл. — Ты все поняла. Это значило, что она не поняла ничего.

— Очень легко обмануть человека, которого держат в клетке. Я знаю лишь то, что сообщаешь мне ты.

— Но я сообщаю тебе все, — ответил Ахилл. — Если у тебя хватит ума сделать правильные выводы.

Петра закрыла глаза. Она думала о бедняге Сурьявонге. Всегда был такой серьезный. Он сделал все, что мог, для своей страны, и был убит своим начальником. Знал ли он об этом? Будем надеяться, что нет.

Если думать только о бедняге Сурьявонге, можно не думать о Бобе.

— Ты не слушаешь, — заметил Ахилл.

— Да? Спасибо, что сказал. Я думала, что слушаю.

Ахилл хотел было что-то еще сказать, но передумал и наклонил голову. Слуховой аппарат у него в ухе был связан с радиоприемником терминала. Кто-то что-то ему сообщал.

Ахилл отвернулся к терминалу, что-то ввел с клавиатуры, что-то прочел с экрана. На лице его не отразилось никаких эмоций, но что-то изменилось, потому что он был в приятном расположении духа и улыбался, пока не стал слушать этот доклад. Что-то у него там случилось. И Петра его теперь достаточно хорошо знала, чтобы различить признаки гнева. Или — она думала и надеялась — страха.

— Они не погибли, — сказала Петра.

— Я занят, — сухо отрезал Ахилл. Она рассмеялась:

— Но ведь это тебе сказали? Твои убийцы снова облажались, Ахилл. Если хочешь, чтобы что-то сделали как надо, — сделай сам.

Он отвернулся от экрана и посмотрел ей в глаза:

— Он послал письмо из казармы своего отряда. Конечно, чакри это увидел.

— Не убит, — сказала Петра. — Он опять тебя сделал.

— Еле-еле спасся, а мои планы даже на волос не поколебал, это вряд ли можно назвать…

— Да ладно, ты же знаешь, он тебя вышиб из России сапогом под зад.

Ахилл поднял брови:

— Значит, ты признаешь, что послала ему шифровку?

— Бобу не нужна шифровка, чтобы тебя обставить.

Ахилл встал со стула и подошел к Петре. Она напряглась, ожидая пощечины. Но он вместо этого толкнул ее ладонью в грудь, опрокинув вместе со стулом.

Петра ударилась затылком об пол. В глазах помутилось, замелькали искры. Потом волна тошноты и боли.

— Он послал за своей дорогой Карлоттой, — сказал Ахилл лишенным эмоций голосом. — Она летит к нему за полмира. Правда, очень мило с ее стороны?

Петра едва воспринимала его слова. У нее была единственная мысль: только бы не повреждение мозга. В этом вся ее суть. Лучше умереть, чем утратить талант, который делает ее тем, что она есть.

— Но это дает мне время подготовить сюрпризик, — сказал Ахилл. — Надеюсь, Боб сильно пожалеет, что остался в живых.

Петра хотела что-то ответить, но не могла вспомнить что.

— Что ты говоришь?

— Ах, головочка кружится, бедная Пет? На этом стуле осторожнее надо, когда на спинку откидываешься.

Она вспомнила, что он говорил. Сюрпризик. Для сестры Карлотты. Чтобы Боб пожалел, что остался жив.

— Сестра Карлотта тебя на улицах Роттердама подобрала, — сказала Петра. — Ты ей всем обязан. Вылеченной ногой. Направлением в Боевую школу.

— Ничем я ей не обязан, — ответил Ахилл. — Она выбрала Боба. И послала его. А меня выбросила. Это я принес на улицы цивилизацию. Это я сохранил жизнь ее драгоценному Бобу. Но его она послала в космос, а меня бросила в грязи.

— Бедный мальчик, — вздохнула Петра. Он с размаху ударил ее ногой в ребра. Петра ахнула, у нее перехватило дыхание.

— А насчет этой Вирломи, — сказал Ахилл, — я думаю на ее примере преподать тебе урок, как меня предавать.

— Тоже способ привести меня в твой шатер.

Он ударил снова. Петра попыталась не застонать, но не смогла сдержаться. Стратегия пассивного сопротивления себя не оправдывала.

А он вел себя, будто ничего не случилось.

— Послушай, чего это ты там лежишь? Вставай.

— Да убей ты меня, и покончим с этим, — выговорила Петра. — Вирломи просто попыталась быть порядочным человеком.

— Ее предупредили, чем это чревато.

— Тебе на нее наплевать. Это ты мне хочешь сделать больно.

— Ты переоцениваешь свое значение. А если я захочу тебе сделать больно, то знаю как.

Он замахнулся ногой. Петра сжалась в ожидании удара, но удара не было.

Вместо этого Ахилл протянул руку:

— Вставай, деточка. На полу не спят.

Она протянула руку ему навстречу. Почти весь вес она перенесла на эту руку, так что Ахиллу пришлось тянуть всерьез.