Если Жиффара и смутило напоминание о его упущении, недостойном верноподданного, он не показал вида. Не мигая, он прямо взглянул в лицо шерифа и сказал:

— Потому что он всего лишь помощник, милорд. Если бы вы были здесь… Вас назначили на эту должность после осады Шрусбери, и вы сами знаете, каково тогда пришлось вассалам императрицы и какие я понес потери. После этого я принес присягу королю Стефану и верно сдержал данное слово. Но такой молодой человек, как Хербард, недавно сюда приехавший, оказавшись временно в этой ответственной должности и вынужденный утверждать и подчеркивать свои полномочия, — человек, ничего не знающий о прошлых событиях, о том, чего мне все это стоило… Я просто боялся, что меня подвергнут сомнению, примут как скрытого противника и не поверят мне, даже если я правдиво сообщу все, что мне известно. Если помните, мы тогда еще ничего не слыхали о том, что Бэчилер скрывался на юге и его там старались поймать. Его имя мне ровным счетом ничего не говорило. Я просто не придал значения его особе, считая, что его попытки сколотить заговор в поддержку неудавшегося начинания обречены на провал. Поэтому я ничего не предпринимал, несмотря на печать Фиц-Алана. Такой печатью пользовался целый ряд его рыцарей. Будьте же справедливы ко мне! Как только вы публично огласили суть дела, мне стали ясны его опасные происки, и тогда я пришел к вам и рассказал всю правду.

— Допустим, что это так, — сказал Хью. — Я могу понять ваши сомнения, хотя моя должность не предполагает обязанности преследовать людей за былые дела, с которыми давно покончено.

— Зато теперь, милорд! — заторопился Жиффар. Он явно еще не выговорился. Вдохновленный собственным красноречием и миролюбием шерифа, он так загорелся надеждой, что с новым рвением продолжал: — Теперь-то я вижу за этим нечто большее, чем мы с вами думали! Я ведь вам еще не все сказал, потому что сам сразу не сообразил. Подумайте сами! Ведь этот молодой человек, прибывший сюда, пользуясь покровительством отца Эйлиота, на самом деле подло обманывал священника, прикинувшись безобидным малым, который ищет работу. Он ложно называл себя родственником той женщины, что служила у священника домоправительницей. И вот отец Эйлиот, который доверчиво взял его с собой, умер насильственной смертью и скоро будет погребен, не так ли? Кого еще следует подозревать в этом убийстве, как не того, кто, преступно воспользовавшись добротой священника, сделал его невольным пособником изменнических планов?

Ральф Жиффар отлично сознавал, что эти слова прозвучат в ушах его слушателей как гром среди ясного неба. Произнеся их, он даже отступил на шаг назад, чтобы со стороны наблюдать произведенное впечатление. Жиффар готов был сделать все, что угодно, только бы доказать свою нерушимую верность королю и уберечь остатки своего богатства, тогда как остальное, утраченное на службе императрицы, он обречен был вечно оплакивать. Вероятно, он даже радовался в душе, что предаваемый им юноша оказался сейчас далеко и ему не придется держать ответ за свои дела, однако больше всего Ральфа беспокоила собственная безопасность.

— Вы обвиняете его в убийстве священника? — спросил Хью, пристально глядя Ральфу в глаза. — Это очень серьезное заявление. На каком основании вы строите ваше обвинение?

— Одно то, что он сбежал, ставит его под подозрение.

— Это может стать основанием, но, заметьте, только в том случае, если священнику было известно об обмане. Насколько я знаю, между ними не возникало ссоры и никто не слышал ни о какой размолвке. Никакого повода для раздора у них не было, если только священник не узнал о том, что его одурачили.

— Он это знал, — сказал Жиффар.

— Продолжайте! — велел Хью после короткой тягостной паузы. — На этом нельзя остановиться. Откуда вы знаете, что священник обнаружил обман?

— Как не знать! Я сам ему сказал. И более того, я сказал ему то, чего вы еще не знаете. В сочельник я пошел в дом священника и рассказал ему, что человек, которому он оказал помощь, нагло его обманул. Мысль об этом меня очень тревожила и не шла у меня из головы, и вот, не решившись идти к вашему помощнику, я подумал, что надо все же предостеречь отца Эйлиота, который не знает, что приютил у себя в доме врага. Как вам известно, милорд, приверженцам императрицы грозит отлучение от церкви. Обманутый священник по вине обманщика был поставлен в ложное положение, и я открыл ему глаза.

Так вот в чем было дело! Вот куда он так решительно направлялся перед повечерием! И вот почему отец Эйлиот, кипя яростью, помчался на полуночное свидание, чтобы самолично встретиться с юношей, который ввел его в заблуждение! Отдавая должное отцу Эйлиоту, нужно было признать, что он был не трус, он не побежал к помощнику шерифа просить, чтобы ему дали охрану, а сам ринулся на мельницу, чтобы, встретившись с недругом лицом к лицу, в глаза изобличить обманщика. Возможно, он даже хотел сам его скрутить, а коли не так, то наверняка собирался оповестить аббата и шерифа о том, что у них скрывается человек, объявленный вне закона. Однако на деле все вышло иначе: Ниниан явился в церковь, целый и невредимый, а Эйлиот нашел свой конец в пруду, с проломленной головой. Как было не связать теперь эти два события? Любой, кто не провел несколько дней бок о бок с этим веселым и жизнерадостным юношей и не узнал его так же хорошо, как Кадфаэль, сделал бы на его месте это простое заключение.

— И после того, как вы побывали у священника, — сказал Хью, пристально глядя в глаза Жиффару, — он, зная назначенное время и место встречи с Бэчилером, отправился туда вместо вас, тогда как вы отказались от приглашения? Но разве Бэчилер пришел бы туда, не получив от вас подтверждения, что вы согласны?

— Я дал ему ответ, который не содержал прямого отказа. Он просил оказать ему помощь, сообщить новости и раздобыть лошадь. Он должен был прийти. В его положении он не мог поступить иначе.

А придя, встретил бы грозного и разъяренного недруга, решившего предать его в руки закона, человека, который возомнил себя орудием возмездия в деснице божьей! Да, такая встреча легко могла закончиться смертельным исходом!