– Мастером чего ты являешься?

– Я мастер подземелий. Я знаю, по каким дорогам можно обойти города древних. – Говоря про эти загадочные города, о которых я время от времени слышу, Уго вздрогнул, а его взгляд потерял остроту ненависти ко мне, в нём застыл первобытный, идущий из самых далёких глубин разума страх.

– Насколько опасны эти города?

– Однажды листок с ветви древа лорда Вэлейю не послушал своего ничтожного слугу и приблизился к тому городу, над которым раскинулось древо жизни Моррара, на расстояние двух полётов стрелы, – Уго замолчал и вдруг принялся раскачиваться. – Его подхватили тени, возникшие прямо из тропы, и разорвали на части. Лорд Вэлейю не смог погасить своё горе, даже отдав своему родовому мелорну семью ничтожного раба, – я почувствовал тошноту. Его семью скормили отвратительной деревяхе, а он всё ещё преклоняется перед ними.

 Но, надо отдать длинноухим должное, вот это обработка, так обработка. И что-то мне подсказывает, что эльфячий Совет, увидев, как беснуется лордик в попытке унять горе от гибели сына, подумал и решил опробовать этот метод на королях. Ну а что, даже свой лорд с катушек слетел, из-за дебила, который был такой же идиот, как и все остальные подростки, которым обязательно нужно сунуть гвоздь в розетку, чтобы убедиться в том, что это опасно. Он попёрся туда, куда было запрещено ходить, и погиб, очень нехорошо погиб, но он был виноват был сам, вот только крайним сделали Уго.

Не так уж эльфы от людей в этом плане отличаются, надо сказать. А Уго раскачивался всё больше. Похоже, я его передержал наедине с собой, и его крыша, и так слегка дырявая, начала конкретно так подтекать.

– Это я виноват, это из-за меня погиб молодой господин…

Я поднялся, подошёл к нему, и без замаха закатил пощёчину. Голова Уго мотнулась, из разбитого носа брызнула кровь, но он перестал причитать и раскачиваться. Убедившись, что истерика прекратилась, я снова сел на своё место.

– Как ты общался со своими господами, – я говорил ровным голосом, короткими предложениями. Когда отвечаешь на конкретный вопрос, меньше возможностей юлить.

– Когда господам был нужен ничтожный Уго, они присылали вестника с указаниями: где забрать яд, кому его передать и когда.

– В остальное время, что ты делал?

– Исследовал проходы, составлял карты туннелей, чтобы миновать города. Люди по туннелям не ходят, никогда. Боятся. Правильно боятся. Придут мои господа, и все вы пойдёте на корм родовым деревьям! – и тут Уго сделал то, чего я не ожидал от него. Он сильно качнулся и упал вместе со стулом прямо в лужу собственной мочи. Я вскочил и бросился к нему, но этот несчастный ублюдок взвыл. – Очень скоро! Не больше кольца древа пройдёт, как вы все пойдёте на компост! – и он с силой сжал челюсти.

Я прекрасно понимал, что он делает, и даже успел подскочить к нему, пока он был ещё жив. Изо рта Уго хлестала кровь, которая смешивалась на полу с мочой, лицо посинело. Он хрипел и бился в агонии, а я просто стоял и даже не думал ему помогать. Это всё равно бесполезно, тем более что основную информацию я всё же получил. Остаётся надеяться, что простые предатели будут более разговорчивые и менее мотивированные на самоубийство при намёке на предательство.

Когда Уго затих, я вышел из камеры. Проходя мимо Гастингса, стоящего возле стола, вцепившись в крышку так, что пальцы побелели, бросил ему.

– Прикажи прибраться здесь, только так, чтобы это не вышло за пределы посольства.

– Ваше высочество, что произошло? – сквозь зубы спросил капитан.

– Ты видел, что произошло, – мне не хотелось здесь задерживаться. Хотелось пройти в свою спальню и умыться холодной водой. Но Гастингс, меня задержал.

– С этого места было не слишком понятно. Почему он умер? Ведь вроде всё шло хорошо?

– Всё с самого начала было плохо, только я идиот, не сразу это понял. – Я протёр лицо руками и поморщился, потому что размазал пот, который неприятно защипал кожу. – Он упал на пол и сумел откусить себе язык, пока я тормозил, как обдолбыш из притона. Кусок языка перекрыл его дыхательное горло, и он задохнулся. Хотя, может, всё-таки кровью изошёл, я не лекарь, в таких нюансах плохо разбираюсь.

– Что вы делали? – мозг Гастингса зацепился за незнакомые слова, и капитан теперь пытался отвлечься от только что увиденной сцены. Нет, она не потрясла его в плане кровавости, всё-таки он профессионал. Она потрясла его нелепостью самоубийства этого человека. Он не мог этого понять. А я понимаю. Но понимаю, потому что понимал майор. Хотя лучше от этого понимания всё равно не становится.

– Не забивай голову, капитан, я с ворами, похоже, переобщался. У них свой собственный язык, ты же знаешь, – Гастингс медленно кивнул. – Распорядись прибраться здесь и подгоняй карету, я скоро выйду, и мы поедем к канцлеру.

– К чему такая спешка, ваше высочество? Вам же явно нужно отдохнуть, – я уже не в первый раз услышал в голосе капитана нотки уважения.

– У нас очень мало времени, Гастингс. – Я покачал головой. – У нас меньше года до того момента, когда длинноухие вторгнутся в Вигарас. А у нас ничего не готово не то что к превентивному удару, а даже к обороне.

– У Вигараса есть свой король, чтобы организовать оборону, – немного ворчливо ответил Гастингс, – и как вы поняли, что у нас меньше года?

– Уго сказал: прямо перед смертью, – я снова протёр лицо, и резко развернувшись пошёл к выходу. – А насчёт короля я не уверен, капитан. Его величеству сейчас не до войн, войск и обороны, у него сын и наследник погиб.

– Что?! – но я уже вышел из помещения и не слышал того, что хотел мне сказать капитан.

Выбравшись из подвала, я направился прямиком в свою комнату. Если честно, я совсем забыл про то, что в ней сейчас находится принцесса Олия. Опомнился только тогда, когда увидел стоящего возле комнаты Мейна Эриара.

Охранник стоял, привалившись спиной к стене, и тщательно изучал пространство под ногтями. Когда я подошёл поближе, он, не отвлекаясь от своего безусловно важного дела, произнёс:

– Всё тихо, ваше высочество. Её высочество несколько раз порывалась выйти, но была возвращена в комнату. Ей и девчонке Хеллене еда была подана прямо сюда.

– А ты не думал, Эриар, что они могли сбежать через окно? – ядовито поинтересовался я.

– Думал, поэтому тщательно проверил решётки на окнах, прежде чем оставить её высочество в комнатах.

– Да? А вдруг наш новый повар, чью стряпню я ещё не пробовал, но который является родным братом Хеллены, засунул им пилу по металлу в булку? – спросил я с невинным видом. Гастингс молодец, оставил караулить принцессу человека, подверженного профессиональной паранойе. Это же надо – решётки на окнах он проверял. Но я тоже молодец, кто бы ещё так подогрел эту самую паранойю? Зато теперь им точно ничего никто не принесёт ни в булке, ни в бутылке, ни в торте.

Полюбовавшись изменившимся выражением на лице Эриара, мгновенно переставшего разглядывать ногти. Теперь он, наморщив лоб, пытался вспомнить размеры той злополучной булки, и может ли в ней поместиться пилка по металлу.

В комнате практически ничего не изменилось. Олия сидела на кровати, уставившись в одну точку, а вот Хеллены нигде не было видно. Я не стал приставать к принцессе с дурацкими вопросами, а просто прошёл в ванную, где долго держал голову под холодной водой, затем намочил полотенце и прошёл к гардеробной.

– Я бы попросила вас сделать так, чтобы я смогла побыть одна со своим горем, – ровный голос принцессы застал меня врасплох.

– Что-то я не припомню, чтобы слишком сильно вам надоедал.

– Я говорю не про вас. Я говорю про то, что вы настолько испорченный тип, что даже не потрудились убрать свою девку из комнаты невесты, коль уж отдали невесте свои апартаменты.

– Девку? – я остановился и посмотрел на Олию. Да, меня ждёт очень весёлая семейная жизнь. – Хорошо, ваше высочество, вы больше здесь не увидите Хеллену.

Я рывком открыл дверь гардеробной, зашёл в неё и захлопнул дверь за собой. Там я снял перевязь, швырнул камзол и снятую через голову рубаху на пол. Протерев влажную от пота кожу мокрым и приятно холодящим полотенцем, я прошёл мимо сидящей на своём тюфяке, поджав ноги девушки.