— Ничего с тобой не случится, — отрезала сеньора Кастеляр без тени сочувствия. — Если сеньорите суждено стать одной из нас, то чем скорее она узнает о тебе все, тем, безусловно, лучше. У нас не должно быть секретов друг от друга.

Встретившись взглядом с сеньорой Кастеляр, Джессика почувствовала себя очень неуютно. Настолько неуютно, что ощутила нечто вроде благодарности к Рафаэлю, который продолжал обнимать ее за талию. Стараясь обрести уверенность, она сама прижалась к нему и крепко сжала его руку.

— Но Джессика еще не совсем хорошо представляет себе, что такое бразильская семья, — настаивал Рафаэль. — Она не знает наших традиций. И мне не хотелось бы, чтобы вы напугали ее раньше времени.

Сеньора Кастеляр чуть заметно приподняла безупречной линии бровь.

— Я сомневаюсь, что сеньориту Мередит можно легко испугать, мой дорогой, — сказала она. — В противном случае ее бы тут не было. А теперь ступай, принеси нам по бокалу мятного пунша. И не спеши возвращаться!

Рафаэль долго молчал, глядя матери в глаза, потом покорная улыбка тронула его губы. Повернувшись к Джессике, он запечатлел на ее губах легкий поцелуй и сказал:

— Не бойся, любимая. Помни только, что мама любит меня так же сильно, как ты.

Это была довольно недвусмысленная просьба быть осторожной. Джессика подумала об этом, глядя вслед Рафаэлю, который послушно зашагал к дому, то и дело оглядываясь через плечо, чтобы подбодрить ее взглядом. А может быть, он просто напоминал ей о той роли, которую она должна была исполнить. Без него ей сразу стало одиноко и неуютно, и она подумала, что волнуется, пожалуй, гораздо больше, чем предполагала.

— Ты любишь его?

Вопрос, заданный довольно прохладным тоном, был коротким и прямым, как первый пробный выпад фехтовальщика, стремящегося сбить противника с позиции. И своей цели он достиг. Джессика прекрасно его расслышала и поняла — она не знала, как ответить и, чтобы выиграть время, переспросила:

— Простите, что?

— Я спросила, любишь ли ты моего сына, — повторила сеньора Кастеляр, царственным взмахом руки указывая Джессике на кресло рядом с собой.

Кресло, обтянутое пестрым шелком кремово-золотистого цвета, было глубоким и очень мягким. Сидеть в нем было бы и удобно, и приятно, но Джессике казалось, что оно вот-вот проглотит ее. Ей было хорошо известно, как она должна была отвечать и какого ответа ждет от нее мать Рафаэля, поэтому она произнесла чуть слышно:

— Да, разумеется.

— Никаких «разумеется» тут быть не может. Мой сын достаточно хорош собой, он — настоящий мужчина, и в него легко влюбиться. Он также очень богат и влиятелен. Многие девушки, которых я знала, видели только одну сторону…

— Богатство и власть не имеют для меня особенного значения, — ответила Джессика. — Строго говоря, я считаю это скорее недостатком, чем достоинством.

— Ты считаешь это недостатком моего Рафаэля?

— Можно сказать и так. Сеньора Кастеляр кивнула.

— Я тебя понимаю. Богатство и влияние действительно очень важны для него. И все же женщина, которую он любит, всегда будет для него важнее.

— Я… Я думаю, вы правы. — У Джессики в груди появилась какая-то непонятная тяжесть, так что, произнося эту простую фразу, она дважды споткнулась.

— Было время, когда я ни за что бы не выбрала ему в невесты такую, как ты. — Пожилая женщина замолчала, внимательно оглядывая Джессику с ног до головы.

— Я думаю, вы предпочли бы кого-то, кто был бы больше похож на вас, — нашлась Джессика.

— Ты действительно так думаешь? В таком случае ты похожа на меня гораздо больше, чем тебе кажется, Джессика. Рафаэль не рассказывал тебе о предках моей матери? Они были конферадос из города Американа, что на севере Бразилии.

— Кон… конферадос? — произнося незнакомое слово, Джессика слегка запнулась. — Он… он как-то не упоминал об этом.

— Они иммигрировали в Южную Америку сразу после окончания Гражданской войны и привезли с собой все, чем владели. Родители моей матери были родом из Техаса. Она не говорила по-английски и никогда не посещала той

части вашей страны, которую вы зовете Диксилендом , однако и она, и обе мои тетки считали себя коренными южанками. Мне и самой иногда кажется, что я больше американка, чем жительница Бразилии, особенно когда я читаю о том, что происходит у вас. Любопытно, не правда ли?

Да, пожалуй, подумала Джессика. Теперь ей, во всяком случае, стало понятно, почему Рафаэль так свободно чувствовал себя среди ее родственников.

— Может быть, — сказала она осторожно, — мне удастся когда-нибудь посетить Американу.

Сеньора Кастеляр чуть-чуть наклонила голову.

— Конечно, ты просто должна это сделать. Лучше всего побывать там, когда в Американе проходит ежегодный съезд Землячества американских иммигрантов. Кто знает, может быть, среди них ты отыщешь каких-то своих дальних родственников? Но, возвращаясь к нашей теме, я хочу сказать вот что: ты и я близки по нашему североамериканскому происхождению. У нас похожие характеры, и это очень хорошо. Когда-то я думала, что моему Рафаэлю нужна маленькая домашняя кошечка — тихая, ласковая, послушная женщина, для которой он был бы средоточием Вселенной. А он мог бы отдыхать с ней душой, ведь он так много и напряженно работает, да и должность директора компании не самая спокойная. Та молодая особа, на которой он должен был жениться, была именно такой. Он тебе рассказывал?

— Немного, — призналась Джессика и потупилась. Сеньора Кастеляр кивнула.

— Моему сыну не очень везло с женщинами. Когда Рафаэль был моложе, он был очень нежным, открытым парнем, но уже тогда он был сильной личностью. Я не говорю о его внешних данных и общественном положении… В общем, он нравился женщинам. К счастью, ему хватало ума, чтобы видеть, кому из них нужно было только его богатство, а кого интересовала только постель. Увы, он не мог устоять перед теми, которые тянулись к его внутренней силе. Его бывшая невеста была очень слабой, я бы даже сказала — психически неустойчивой особой, а ведь до нее были и другие. И с каждой из них он старался вести себя именно так, как они хотели, но они всегда начинали требовать большего, чем он в состоянии был им дать. И никто из них не видел — или просто не обращал внимания, — что ему самому тоже кое-что нужно…

Мать Рафаэля прикрыла глаза и некоторое время сидела молча, тихонько покачиваясь из стороны в сторону.

— Вы сказали, она была психически неустойчивой… — промолвила Джессика, когда ей показалось, что пауза слишком затянулась. Интересно, подумала она про себя, что сказала бы сеньора Кастеляр о ней, если бы знала ее чуточку лучше?

Пожилая женщина бросила на нее острый взгляд.

— Я вижу, что Рафаэль так и не удосужился разъяснить тебе эти важные вопросы. Что ж, это на него похоже. Разумеется, я понимаю, что Рафаэлю хотелось бы скрыть от тебя все факты, которые могут выставить его не в лучшем свете, но тайна всегда производит неблагоприятное впечатление. Дело, собственно говоря, в том, что молодая женщина, с которой он был помолвлен, принимала наркотики. Рафаэль пытался помочь ей преодолеть эту слабость, но не смог. В конце концов она умерла от передозировки героина, хотя официально — чтобы не бросать тень на репутацию ее семьи,

— было объявлено, что она якобы покончила с собой.

— Понимаю… — Джессика кивнула, изо всех сил стараясь как-то переварить эту неожиданную и важную информацию. Похоже, лучшего шанса у нее все равно не будет, подумала она и продолжила:

— Насколько я понимаю, это было достаточно давно. Но мне известно, что с Рафаэлем примерно год назад снова произошло нечто подобное…

— Совершенно верно, — подтвердила сеньора Кастеляр, и ее голос стал жестче. — Эта девушка была не только слабой, но и глупой. Она знала о том, что случилось с первой невестой Рафаэля, и вообразила, что сможет легко женить его на себе, если инсценирует попытку самоубийства. Но эта маленькая дурочка жестоко просчиталась; во всяком случае, эффект был прямо противоположный. Рафаэль решительно с ней порвал, правда, не сразу, а когда позволили приличия — скандал вышел довольно-таки громким.