- Спасибо! От всей души! Я ведь мог в процессе умереть, а вы меня спасли…

- С моей стороны, Фёдор Андреевич, много работать не пришлось… – покачал головой его сиятельство Моя Дырявая Память. – Когда вас доставили на эвакуационном транспорте, процесс уже завершался. Я лишь чуть подправил структуру энергетических каналов и стабилизировал её. Формально, большая часть работы была проделана до вашего поступления в лекарню. Отчасти её сделали вы сами – продолжая убивать отродьев. Я бы, конечно, подержал вас ещё пару дней, чтобы понаблюдать, так сказать, своими глазами. Боевое Рождение в последние десятилетия было редкостью – всё больше управляемое проращивание. Но… Но Павлик – жмот! И оплатил ваше пребывание у нас только до сегодняшнего вечера.

- Павлик? – переспросил я.

- Боярин Павел Павлович. Тот человек, который сначала помог вам с проращиванием сердца, а затем организовал эвакуацию в тыл, – пояснил лекарь.

- А… Доставили только меня? – под ложечкой как-то нехорошо засосало.

- Нет, что вы! Вывезли всех тяжёлых. Как я понимаю, вас интересует судьба вашего бывшего десятника? Он лежит на втором этаже в отделении протезирования. Денег на выращивание ног у него, к сожалению, нет. Но мы можем приживить ему очень качественные протезы. Это Военный Приказ готов частично оплатить. А частично деньги выделил Павлик из своей будущей премии за ваше обнаружение.

- Премии?

- Да, программа поиска и помощи новым двусердам. Деньги выделяются по линии Тёмного Приказа, – кивнул лекарь. – Что-то там порядка пяти тысяч рублей. Понимаю, вам сейчас многое непонятно, но это нормально. Всё-таки образ жизни обычных людей несколько отличается от образа жизни двусердов... Да и доступ к информации иной. Привыкнете. Так… Может, вы всё-таки хотите пару дней отдохнуть у нас? За свой счёт, конечно. Сутки пребывания обойдутся всего в десять рублей. Я бы вообще провёл ваше лечение через сбережения лекарни… Но, к сожалению, не нашёл оснований.

Десять рублей в сутки?! Десять рублей в сутки!!! Видит Бог, я сделал всё, чтобы моё лицо не вытянулось, как африканская маска. И вообще сумел сохранить покер-фейс, как говорили в моей прежней жизни.

Но вся моя зарплата на границе с Тьмой составляла сто четыре рубля сорок одну копейку в месяц. А тут, значит, возьми двадцатку – и положь её в кассу лекарни, чтобы его сиятельство за мной понаблюдал!

Кучеряво живёт аристократия… При этом я прекрасно понимал, что его сиятельство Как-Его-Там даже не понимает, какая пропасть лежит между моим и его кошельками. Он же, етить его, потомственный! Это же по роже холёной заметно! Он с детства ел не цыплят, а рябчиков!

Вот таким макаром в той Руси, которая из прошлой жизни, и пала монархия. Когда такие вот сиятельства кушали в ресторанах, оставляя там стоимость билета от Москвы до Санкт-Петербурга. То есть тратили по итогам рублей семь. Это, к слову, десятая часть стоимости ломовой лошади. Ну или треть от стоимости «старой клячи на колбасу». И в это же самое время рабочие и младшие служащие получали целых двадцать пять рублей в месяц.

Впрочем, скидывание монархии не помогло. На смену зажравшимся аристократам очень быстро пришли другие элиты. И они тоже перераспределяли народные богатства в свою пользу. А потом всё повторилось. И моё альтер-эго из прошлой жизни сам стал частью новой аристократии.

Но такой разрыв в доходах местных людей был удивителен. Я раньше думал, здесь всё не так плохо. Не сталкивался просто с аристократами…

- Боюсь, пока мне просто нечем заплатить. И я даже не представляю, когда получу выплату за службу… – признался я.

- В самом деле! Вас же без всего привезли! – понимающе, как ему казалось, кивнул лекарь. – Ну что ж, тогда будем вас выписывать. Хотя очень жаль… Но, думаю, с этим нашествием мне ещё выпадет шанс провести такие наблюдения.

Ух, как мне его в этот момент стукнуть-то захотелось… Несёт ведь, скотина, такую дичь! Ну такую дичь, что аж слов не хватает, и кулаки чешутся! И хоть я и понимал, что у него просто профессиональная деформация, но сдерживать эмоции было непросто. Пора было сворачивать общение с этим человеком и приводить нервы в порядок.

- Я распорядился принести вам новую форму. Формально вы ещё являетесь действующим военным и приписаны к сто тринадцатой заставе. Вашу карточку и копию выписки передам в приёмную. Вы сможете получить всё там, на стойке. Также вам выпишут временное удостоверение и… – лекарь на миг замолчал, всё заметнее теряя интерес к разговору, и, наконец, небрежно взмахнул рукой: – Впрочем, лучше спросите на приёмной стойке, как вам дальше действовать!.. Ну а в остальном… Поздравляю вас с успешным Боевым Рождением. И всего вам хорошего, Фёдор Андреевич. Может, ещё когда-нибудь и свидимся...

Встав со стула, он пружинистой походкой направился к выходу. Но в последний момент что-то вспомнил и, остановившись, обернулся ко мне:

- Если хотите навестить вашего командира, то советую сделать это сейчас, пока вы ещё являетесь пациентом. К сожалению, город у нас на военном положении, и просто так попасть даже в частные клиники очень сложно.

- Спасибо! – искренне поблагодарил я этого противного типа. – И ещё раз спасибо за вашу помощь.

Его сиятельство кивнул и молча вышел из палаты. А я остался лежать на кровати, дожидаясь новой формы. В голове был полнейший сумбур. Что и неудивительно.

Для начала я действительно не знал, что мне делать. У меня не было денег. Вообще. То есть я вот-вот выйду из клиники в незнакомый город. И я ведь даже его название забыл спросить, так торопился распрощаться с лекарем!..

И, мало того, мне надо будет куда-то идти, чем-то питаться, где-то ночевать…

Конечно, можно было бы напрячь маму. Но чтобы с ней связаться, тоже потребовались бы какие-то деньги. Оставалось надеяться, что этот вопрос был продуман в программах помощи для свежевылупившихся двусердов.

Открылась дверь, и в палату зашла всё та же медсестра-ведьмочка. В руках у неё был бумажный пакет, в котором, видимо, лежала моя новая форма. А если судить по объёмам пакета, то озаботились даже обувью. Значит, хотя бы об этой проблеме можно было не беспокоиться.

На этот раз девушка издеваться надо мной не стала. Поставила пакет на стул и, с формально-вежливым видом пожелав счастливого пути, прогарцевала на выход.

- Скажите… – смущённо остановил я её.

- Да, Фёдор Андреевич? – очень официально отозвалась она.

- Я как-то забыл спросить… А как называется этот город? – я покосился на двойное стрельчатое окно.

Не удержавшись, девушка вполне искренне прыснула со смеху. Но тут же сделала серьёзное лицо и ответила:

- Покровск-на-Карамысе. Мы почти на самой границе с Тьмой. Отсюда до Ишима где-то вёрст двести.

- Спасибо вам, – поблагодарил я её.

- Одевайтесь, Фёдор Андреевич. Документы будут ждать вас на стойке в приёмной! – девушка снова официально улыбнулась и вышла.

Будь я Федей, я бы сильно удивился, с чего это так резко изменилось её отношение. Но память Рыбакова подсказывала, что медсестра, скорее всего, подслушала разговор под дверью и теперь в курсе, что денег у меня нет. Ни вообще, ни в ближайшей перспективе.

А сколько бы ни ворковали девушки о том, что с любимым рай и в шалаше, но мы, мужчины – существа неглупые. И понимаем, что финансовый вопрос всегда незримо маячит рядом с искренними чувствами. И свой честно заработанный, ну или доставшийся в наследство шалаш, под мой рай медсестричка явно не готова предоставить. Даже на одну ночь.

Хорошо, когда в твои девятнадцать в голове есть пятидесятилетний циник, да? Даже если выданное памятью Рыбакова объяснение не было идеальным, оно хотя бы всё объясняло. А ещё мягко ставило меня на место, намекая, что я пока голь перекатная, а не перспективный самец.

Форму мне выдали в комплектации ЛП-1. Первые буквы говорили о том, что она, эта самая форма, является летней и повседневной. А номер – о том, что ходить в ней стоит по городу, а не по лесу. Симпатичные полуботинки с круглыми носами на пересечённой местности долго не протянут.