- В имени Василенко, – ответил я.

- Ага… Значит, точно заинтересовал… Васильки всегда очень маленькие. Зато отделения почти в любом крупном городе есть! И учат там на совесть! – одобрил Павел. – Так вот, держи совет… Я, видишь ли, считаю, что раз уж встретил второй раз отрока, которого сам и нашёл – значит, судьба. И заслужил он этот полезный совет. И вообще, я всегда этот совет даю!.. Только не слушает никто. Молодые думаю, что чушь несу… А ведь я со всей серьёзностью.

Павел замолчал, а потом обвёл тяжёлым взглядом двери кабинетов:

- Знаешь, что они все ценят?

- Они? Чиновники? Дворяне? – уточнил я.

- Двусердые, кем бы они ни были! – пояснил Павел. – Всё двусердые, включая царскую семью! Деньги? С этим сложностей нет. Умный человек найдёт, как заработать. А уж у старых родов и подавно денег много. Связи? Они и есть те связи, которые все стараются завести. Они ценят только силу, Федь! Личную силу! Как в десятом веке: можешь всех отоварить – будут уважать. Не можешь – иди лесом.

- Ну вот чего нет, того нет… – вздохнул я.

- Есть у тебя всё. Боевое Рождение прошло почти идеально. Я у Клима спросил, он говорит, что у тебя всё прямо по учебнику сформировалось! Избыток энергии сказался. А ещё тебе нет и двадцати. Понимаешь? Обычно в таком возрасте двусердыми не становятся. Если, конечно, не аристократы. Те-то стараются у своих отпрысков сердце к двадцати прорастить. А ты его, считай, в подарок получил. И не проращиванием, а в бою.

- Я его, кстати, не чувствую, – признался я в расчёте на ещё один бесплатный совет.

- А это потому, что прижилось как родное, – успокоил меня боярин. – Те, у кого криво пошло, чувствуют сразу. Ты, Федь, можешь стать очень сильным! Вас в училище обучать будут некоторым приёмам для тренировки… Так вот… Если филонить не будешь и станешь тренироваться каждую свободную минутку – быстро станешь настолько сильным, что ещё на приём к царю попадешь, и он тебе руку будет жать.

С этими словами Павел очень внимательно глянул мне в глаза. Как будто хотел удостовериться, что я его слышу и понимаю.

А затем продолжил, склонившись ближе к моему уху:

- Но сейчас, на ближайшие месяцы или даже пару-тройку лет, забудь, что ты молодой парень! Забудь, что тебе хочется веселиться и отдыхать! Слышишь? Тренируйся так, будто от этого зависит твоя жизнь! Как будто весь мир без твоих тренировок рухнет! Бабы? Забудь про баб. Тусовки? Танцы? Пьянки? Забудь. Будут и у тебя бабы, танцы, тусовки и пьянки. Когда эти все… – Павел снова обвёл мрачным взглядом двери кабинетов. – …начнут тебя уважать. День сейчас – год потом. Запомни это, Федь! Хоть ты наверняка и не согласен...

Я кивнул. Федя был не согласен. Федя хотел медсестру из лекарни. А вот Андрей готов был подписаться под каждой фразой. Сам так же думал.

И если бы я был обычным девятнадцатилетним молодым человеком, то забыл бы о совете боярина уже к вечеру. Но я знал, что не забуду. И ещё не раз буду Павлу благодарен.

- Спасибо за совет.

- Спасибо скажешь, если последуешь ему! – вдруг неожиданно весело, как будто у него тумблер переключили, подмигнул мне боярин, едва в бухгалтерии открылась дверь. – Ну всё, бывай… Пошёл я.

- Куда без очереди? – возмутилась дама, уже собиравшаяся войти, когда Павел сунулся вперёд неё.

Но боярин быстро показал ей какой-то документ. И, пока она щурилась на бланк, хлопая густо накрашенными ресницами, захлопнул дверь перед её носом.

Когда я вышел из здания Тёмного приказа, на улице ещё светило летнее солнце, но стало заметно темнее. Тучи Тьмы наползали на город, погружая его в полумрак и грозя пролиться на землю ливнем. А судя по грозовому валу – и вовсе серьёзной бурей.

Надо было спешить в гостиницу: заказывать ужин, договариваться о раннем завтраке... Завтра с утра меня ждали в училище, прозванном среди меченых «Васильком». Как сказали в Тёмном приказе, там меня поселят в общежитии. Училище было закрытым учреждением, и покидать его территорию в учебные дни было запрещено.

И я подумал, что так даже лучше. Не будут моё молодое тело одолевать соблазны красивой жизни. Буду сидеть, как бирюк, в общаге и учиться. Вот как Павел сказал, каждую минуту. И стану сильным-сильным! Чтобы уважали.

В кармане завибрировал мобильник. Я достал трубку, грустно прочитал: «Мама» – и понял, что сейчас будет тяжело.

- Здравствуй! – первой холодно поздоровалась мама, едва я поднёс трубку к уху. – Я посоветовалась по твоей проблеме с Персефоной Владимировной… Она рекомендовала обратиться к одному знахарю. Говорит, он может откатить рождение и убрать чёрное сердце. Стоит дорого: почти десять тысяч за курс лечения. И не всегда помогает сразу. Но за три-четыре курса всё получится.

- Ма-а-ам! – взмолился я.

- Нет, ты послушай! У меня есть сбережения! Если справимся за пару курсов, мне денег хватит! Феденька, ты что, маму совсем не любишь? Ну давай хотя бы попробуем! Бери билеты в Ишим, Персефона Владимировна сведёт нас с знахарем. Только никому не говори! Могут вмешаться, ты же знаешь…

- Мама! – прервал я словоизлияния родительницы, устав от них больше, чем от бюрократии в двух Приказах. – Никто не может откатить Боевое Рождение. Никто, никогда, за всю историю, не смог избавиться от чёрного сердца! А тебя просто хотят на деньги развести, как лохушку…

- Что это за слово такое «лохушка»? Федя, откуда ты этого всего набираешься?! – возмутилась мама. – А Персефона Владимировна врать не будет! Она никогда не врёт!

- Да она-то, может, и не врёт! Это ей постоянно врут, а она верит! Забыла уже, как у неё машину отжали? Забыла, как она омолодилась так, что потом все деньги на лечение кожного заболевания отдала?

- Федя!..

- Что «Федя»?! Ты мне предлагаешь в самоволку отправиться? Это, кстати, дело посудное само по себе! А потом ещё и довериться какому-то прохиндею, которому ты отдашь сбережения семьи. А он что потом? Когда ничего не получится? Что? Разведёт руками и скажет: «Ну не шмогла я, не шмогла»? Серьёзно?

В трубке раздался тяжёлый вздох. И связь тут же прервалась. Я закатил глаза к грозовому небу и взмолился всемогущему Боженьке, чтобы уберёг мою маму от эпохальных глупостей, которые она готова совершить во имя своих идеалов.

Семья – это, конечно, хорошо, но как же утомительно! Особенно, когда мама удила закусит. Такая вот упрямая у меня мама.

Ко входу подкатила автобричка. Я сверил регистрационный номер с приложением в мобильном и, убедившись, что это за мной, поспешил на заднее сиденье. Дел было много, а времени мало, так что не стоило тормозить.

Надеюсь, маме в ближайшие дни ни одна из её странных знакомых с заковыристым именем – типа Наяда, Пенелопа и т.п. – больше ничего по моему случаю не предложит. А она рано или поздно смирится с тем, что её сын стал меченым, и закончит сходить с ума.

Когда бричка доехала до гостиницы, хляби небесные, наконец, разверзлись. И на землю сплошной стеной хлынул ливень. Пока я бежал от машины до двери в гостиницу – успел намокнуть, несмотря на поднятый над головой китель.

Сверкали молнии, гремел гром, а далеко на юге множество людей пытались сдержать наступающую орду Тьмы. Так что я решил не жаловаться на дождь. Даже себе и даже потихоньку. Не такая уж великая беда.

«Байкальский еженедельник»

Из интервью следователя по особо важным делам Тьмы в отставке Булатова Димитрия Алексеевича (Д.А.) от 7 июня 2011 года.

Димитрий Алексеевич, большое спасибо, что согласились ответить на наши вопросы. Не каждый день удаётся пообщаться с человеком, который стоит на страже покоя подданных Его величества даже там, где, казалось бы, нет и намёка на Тьму.

Пожалуйста! Но вы сильно ошибаетесь, если думаете, что где-то в нашем мире может не быть Тьмы.

А вы сможете нам об этом рассказать? Это не к слову пришлось. Просто, насколько я знаю, многое из того, чем вы занимались, до сих пор находится под меткой «совершенно секретно». Но, уверен, наши читатели хотели бы знать больше о влиянии Тьмы на тылы, даже, казалось бы, такие безопасные, как Владимирский городской округ.