- Федя-а-а! – отчаянный крик Миши заставил развернуться на сто восемьдесят градусов.
Прямо на меня летела хищная морда на длинной шее. Про таких тварей я, кстати, вообще ничего не знал. Если они раньше и встречались в пограничье, то в классификатор ещё не попали.
Морда раскрыла полную зубов пасть, а я надавил на спусковой крючок.
Та! Та! Тк!..
Автомат выпустил две пули, заставив морду чуть замедлиться, а вот с третьей пулей вышел конфуз: патроны кончились. И самое неприятное – не убил. Морда по-прежнему надвигалась, и всё, что мне оставалось – пустить в ход штык.
Я ударил из неудобной позы, по неудобной траектории – но прямо в пасть, в верхнее нёбо. Правое плечо полыхнуло болью, а железо штыка жалобно тренькнуло, обламываясь. Я отпрянул, выставив автомат вперёд. Правое плечо снова вспыхнуло болью. Но напавшее на меня существо уже потеряло ко мне интерес.
Пуская пастью дым, оно мотало головой и выло. Хладное железо штыка сделало своё дело. И теперь буквально испарялось внутри этой башки, отравляя кровь чудовища смертельным для него ядом.
Резко затрещал автомат ратника. Пули били в башку, в длинную шею. Правда, не убивали. Похоже, этому выродку Тьмы было плевать на такие раны. А вот мой штык – другое дело. Он убивал монстра медленно, но верно.
- Отходим!!! – ратник заорал мне прямо в ухо, схватив за правое плечо.
Плечо откликнулось болью, и я зашипел, скосив глаза. На форме расплывалось кровавое пятно. Да и круглая дырка в ткани намекала, что один из зубов уродца меня-таки зацепил. А значит, нужно колоть антидот, обезболивающее и обеззараживающее.
Вот только времени не было. В ухе трещал наушник, передавая команду «отход». То же самое орал ратник. Вои покидали позиции, оставляя на площадке бесполезный теперь пулемёт без патронов.
- Давай!!! Вставай! – ратник буквально заставил Мишу подняться.
А я, кривясь от боли, встал сам. Встал – и тут же пришлось снова падать, наплевав и на боль, и на новые ушибы... Просто я успел краем глаза заметить, как преодолел защитный купол какой-то огненный болид, летевший прямо к нам. Я даже успел прокричать Мише и ратнику, чьего имени не знал:
- Атака кудесника!.. Атака!..
Они не услышали.
Они сами орали, чтобы докричаться друг до друга.
Да и вокруг стоял постоянный грохот. А мой голос неудачно выдал петуха…
И, лёжа на настиле стены, укрытый парапетом, я выжил. Снаряд ударил совсем близко, расплёскивая смертельный огонь во все стороны. Я – выжил. А вот Миша и ратник – нет.
И мне оставалось надеяться, что в те недолгие шесть секунд, пока они прогорали до костей, им было не слишком больно. А на седьмой секунде рядом упал автомат Миши, четыре ноги и груда пепла с костями.
Я перевернулся на спину, сбивая вспыхнувшие на ней язычки пламени. А потом вцепился в Мишин автомат и пополз прочь.
- От-щ-щ-щ-им! Сед-щ-щ-щй щ-щ-щ-щток! – шипел поломанный наушник.
С настила для стрелков я буквально скатился. Сил идти почти не осталось. Кровь текла по руке тёплым ручейком и капала с пальцев, сжимавших оставшийся без штыка автомат. Второй автомат я держал левой, стараясь уберечь такой полезный штык из хладного железа. Ломкие они, заразы!..
Пока пересекал открытое пространство внутреннего двора, огибая туши убитых монстров и людей – сверху строчил пулемёт, выпуская остатки ленты. Я боялся, что не дойду. Но меня подхватили чьи-то руки и потащили к воротам в центральную часть крепости.
За спиной с грохотом взрывались мины, мешая трупы и землю в отвратительную кашу. Так надо! Солдаты тьмы едят и лечатся. Но есть вперемешку с землёй они не станут.
- Седов, едрить тебя! Живой? – Степан Порфирьевич выскочил из ворот, помогая затащить меня внутрь.
- Миша мёртв, гын дес! – экономя дыхание, отозвался я.
И даже попытался выпрямиться.
Седов – моя фамилия в этом мире. А странное обращение к десятнику – дань боевой обстановке. В моей прошлой жизни шутили, что чем короче речь в боевых условиях, тем эффективнее работает армия. В принципе, оно и здесь так же. Поэтому и не пытались в бою выговаривать «господин десятник», а сокращали до «гын дес».
- Да как?! – взвыл Степан Порфирьевич. – Вы же рядом были!
- Кудесник… Огнём… – пояснил я. – Мишу и ратника…
- Что с плечом? – десятник увидел рану, и трупы его резко перестали волновать.
- Зубом проткнула какая-то дрянь… Неизвестная… Нужно…
- Тащите его в лекарню! – коротко приказал он кому-то.
И меня потащили. Сил шевелить ногами-то уже не осталось. Я, конечно, пытался – хотя бы из чистого упрямства и гордости. Но это так, если честно, больше для виду.
- Федя! Федя, ты как? – подбежал Егор и занял место по правую руку, заменив бойца из другого десятка. – В лекарню?
Это он у второго моего «носильщика» спрашивал. Тот, видимо, ответил кивком, потому что слов я не услышал.
- Пошли, брат! Пошли! – подбодрил меня Егор. – Дыра в плече – это фигня. Главное, что голова цела! Будет, куда есть!
- Ага! – я невольно улыбнулся дурацкой шутке.
- Вот! Я всегда знал, что ты любишь поесть! – тут же нашёлся Егор, раскрывая дверь лекарни и помогая втащить туда мою тушку.
Внутри меня усадили на стул. Подскочил санитар, осмотрел и ощупал плечо, пока я морщился и пытался сдержать слёзы боли.
- Давайте его на кушетку! И форму режьте! – приказал санитар. – Надо плечо обработать.
Форму Егор срезал армейским ножом. И зло выругался, когда моё плечо, наконец, оголилось. Я скосил глаза и понял: есть веские причины. На коже вокруг дырки проступала тёмная сеточка вен. Очень нехорошего вида.
- Это ничего, брат… – ободрил меня Егор. – Ща вколют тебе что-нибудь убойное, и пойдёшь на поправку!
- Что тут? – подошёл лекарь, глянул на плечо. – Вены проступили – плохо. Ванька, антидот тащи! И обеззараживающее! И… Противовоспалительное! Витамин! Обезбол! Сшиватель! И стимулятор!
- А стимулятор-то зачем? – удивился Егор.
- Господин сотник сказал всех раненых обратно на ноги ставить, – пожал плечами лекарь. – А больше ничего не знаю.
- Федь, ты держись! Сейчас тебе хорошо сделают! – бросил мне Егор, прижимая руку к уху с динамиком.
В моей поломанной таблетке тоже что-то шипело голосом сотника. Вот только ни единого слова разобрать не удалось.
- Чего там? – спросил я, когда шипение утихло.
- Сказал, что будем отходить, – Егор нахмурился. – Вроде как лучи подорвут сейчас. Останемся в центре и попробуем прорваться на сто двенадцатую заставу.
- А толку-то? – нашёл я в себе силы удивиться.
- Говорят, там ещё боеприпаса полно. Им буквально за день до этого склады под завязку набили, – пояснил Егор.
- Мишку сожгло… – нашёл я момент, чтобы сообщить другу. – Только ноги остались и автомат, вот… А мне бы патронов.
- Я сейчас на склад сбегаю, возьму тебе и себе. И сдам автомат без штыка, – согласился Егор.
- Лучше штык переставь, я к своему привык, а мне… – попросил я, чувствуя, что ворочать языком всё тяжелее.
Но в этот момент появились лекарь с санитаром и взяли меня в оборот, не дав договорить. Уложили на кушетку, вкололи антидот, анестезию, обезбол и ещё что-то. Плечо занемело быстро. И когда, стягивая края раны, заработали сшивателем – я хоть и чувствовал боль, но хотя бы не так остро.
А потом мне в задницу вкололи стимулятор, и в голове резко прояснилось. Я, наконец, начал осознавать себя не безвольным телом, а вполне даже человеком. Просто немного побитым. И слегка покусанным.
- Всё, Седов, свободен! – лекарь указал на дверь, куда как раз втаскивали ратника, истекающего кровью. – Так, что тут у нас?..
Про меня сразу же забыли. Лекарь метался от больного к больному, как наскипидаренный. Да я и сам понимал, что не стоит лишние секунды койку занимать. Встал, подхватив остатки одежды, и переместился на один из стульчиков у стены.
Через несколько минут вошёл Егор: с новой формой, броником, таблеткой наушника и сумкой с патронами.
