Вовчик походил перед закрытыми ставнями и осторожно постучал в запертую дверь. Начальник показал сюда, значит, можно стучать. За дверью ни звука. Постучал сильнее – ничего. Пожал плечами и заколотил что есть силы. Из-за двери раздался возмущенный окрик, Вовчик прекратил стук. Спустя не меньше минуты дверь открылась. В проеме стоял всклоченный пожилой человек в мятой зеленой тунике, с красными заспанными глазами.
– Как смеешь ты, наглый раб, тревожить мой сон! – Стефанию спросонок бросилась в глаза рабская печать на лбу посетителя, и только потом обратил внимание на странную одежду раба. – Почему не одет, дарковский выкидыш?
Вовчик переминался с ноги на ногу. Начальство. Ругается, непонятно на что. Нет, понятно – разбудил, но что делать? Он выполнял приказ.
До кастеляна наконец дошло, кто перед ним. Присмотрелся к печати, убедился – раб Верховной.
– Заходи, – пробурчал, зевая, отойдя в сторону. Закрыл за рабом дверь и прибавил фитиля в лампе. В комнате, где из мебели стоял один длинный стол, стало светлее. – Жди здесь, я скоро. – Для верности показал пальцем на земляной пол и скрылся в одной из комнат.
Вернулся с двумя тюками и водрузил их на стол:
– Это твоя нынешняя форма, – пододвинул Вовчику малый тюк, – твоя, – повторил, тыкая пальцем в его грудь, – одежда, – показал руками, как будто одевается.
Тот в ответ кивнул и потянулся за тюком, но получил по рукам.
– Подойди сюда, – поманил ко второму свертку. Развернул, а там оказались земные шмотки.
– Это тоже мне? – удивился Вовчик, протягивая руки, и снова получил по ним.
– Ты мне здесь дарков не призывай! – прикрикнул на него Стефаний и хлопнул раба по губам. – Ишь, руки к чужому добру тянешь!
У Вовчика и тени обиды не промелькнуло. Служение! Вот главное, что хочет от него богиня. Начальник, имеет право. Он помнил, что раньше, если бы кто посмел ударить его, то… но как это глупо! Как раньше жил, не зная Служения? Столько времени в бессмысленной суете… впрочем, сейчас это неважно.
Из всей одежды Стефаний выбрал кожанку. Неловко совместил молнию и потянул бегунок. Застежка медленно, с характерным жужжанием, закрылась. Потянул обратно – открылась. Сколько восторга отразилось на лице кастеляна!
– Объясни, варвар, как?! – обратился к Вовчику с надеждой.
Он пожал плечами, но, подумав, осторожно взял две половинки молнии. Начальник позволил. Выгнул по одному звену с каждой стороны, поднес их к глазам кастеляна и медленно совместил, тщательно попадая в шарики-ямочки, и разъял. Так несколько раз, пока тот не вырвал куртку из рук раба.
– Я понял! – восторженно крикнул он, но сразу погрустнел. – Какие же у вас кузнецы! Где бы у нас таких найти… к ювелирам обратиться? Продам я идею, продам… Ты чего встал? – заорал на Вовчика. – Бегом в казарму переодеваться! – Для верности показал на дверь.
Когда раб уже выбежал, пришла запоздалая мысль: «Забыл его о деньгах спросить! Какой необычный металл. Ну и дарки с ним! Тому же ювелиру покажу… – Была у Вовчика мелочь в кармане. – Дарк! Прости, Гелион[5], имя забыл спросить! Как я его теперь запишу? Придется наведаться в казарму к баранам, Трифон ни за что не скажет, на смех поднимет. Даркова застежка!»
В казарме царила веселая суета. К Вовчику сразу подлетел Архип, он сегодня был за десятника.
– Ты где шляешься? А, одежду получал? Одевайся быстрее, скоро на завтрак. Жрать охота!
– Слушай, – смело обратился к нему Вовчик, мгновенно угадав ровню себе. Почти. Тот все-таки не был рабом в прямом смысле. – Как это надевать, объясни! – Слова сопровождал поясняющими жестами.
– Так ты что, одеваться не умеешь? Так ты точно варвар? – Темно-карие глаза худого нескладно-длинного парня выражали восторженно-опасливо-любопытное удивление. – Нет, я, конечно, поверил Трифону – он с нами шутить не любит, но как-то… Да! Я буду учить тебя говорить по-гелински. Смотри и учись, – Архип развернул сверток, – это нижняя туника, оборачивается через чресла, это верхняя, это пояс…
Только на подходе к столовой – открытому навесу, учуяв запах горячей похлебки, хлеба и жареной рыбы, Вовчик почувствовал дикий голод. Совсем забыл о том, что не ел двое суток! «Спасибо, Госпожа, что не мучила голодом!» – взмолился он. А вы как думали? Для него теперь один бог, вернее, богиня – Флорина, и она во всем права. Вот так вот.
Съел новый раб две порции. Архип, увидев голодные глаза подопечного, подсказал, что можно подходить за добавкой. Еды не жалели.
Яркое, совсем земное солнце поднялось над горизонтом на два своих роста. День обещался быть жарким. Да, за едой он получил имя – Чик. Очень простое варварское имя.
– Владимир, можно Вовчик, – сказал он Архипу.
– Как-как? – переспросил тот. – Чик? Ничего не понял в твоем бормотании. Прожуй сначала!
– Вовчик, – сглотнув, повторил наш герой, но первый слог снова проглотил вместе с рыбой, или Архип посчитал его приставкой.
– Чик! Нормальное имя для варвара и по числу подходит! Ты – четвертый раб в десятке, а «чик» сокращенное от «четырех» и есть (в гелийском языке). Как удачно! Боги тебя отметили, поверь мне. Ты кому поклоняешься? А, без разницы, лишь бы не Тартару. А то ходят про вас слухи. Это правда? Ничего, ты у меня скоро заговоришь, как Даримед, слышал о таком? Бог красноречия, узнаешь – я много мифов знаю.
– Балабол ты, Архип, – встрял в монолог всегда молчаливый угрюмый парень Саргил, – не иначе твоя бабка согрешила с тем Даримедом. Если хочешь знать, он полубог словоблудия, прям как ты!
– Да что ты знаешь!..
Вовчик понял, что теперь надо откликаться на имя Чик. «Ну и ладно, Служению это неважно».
Не стоит удивляться лояльному отношению «свободных» новобранцев к храмовым рабам. Они сами, крестьянские дети, с рождения имели метки принадлежности своему архею – владельцу земли, благородному аристократу. Аналогично нашим крепостным, но не являлись его полной собственностью – метка заменяла «прописку». После решения родовых общин об уплате подушной подати храму Лоос «призывники» «переписывались» ордену Родящих, о чем в метке появлялась соответствующая запись. Не убежишь, найдут где угодно.
Для четвертого раба учебного десятка под руководством наставника Трифона началась нелегкая жизнь «барана» – так полуофициально называли курсантов. Изнуряющие тренировки со знакомыми по армии марш-бросками, занятия незнакомыми гимнастическими упражнениями с необычными растяжками, тренировки с оружием и без. Все это каждый день от рассвета до заката. Учили владеть коротким мечом вместе с небольшим круглым щитом, стрелять из короткого «лесного» лука. Взаимодействовать в четверках, пятерках, тройках в борьбе против невооруженного противника. Спарринги устраивали редко. Их готовили к лесу, где главные враги с когтями и зубами.
Архип не отступал ни на шаг, стал почти что приятелем. В той степени, насколько это возможно для раба, и учил, и учил. Надо сказать, дельно. Действительно говорливый, да к тому же сообразительный. Показывал, комментировал, разъяснял значения. Вовчик ловил каждое слово – приказ Госпожи! И делал успехи.
Дневные трудности для рабов по сравнению с ночными страданиями – просто забава. Мстительные бабы знали, куда бить.
Организм требовал отдыха, и все бараны, едва коснувшись соломенного тюфяка, проваливались в сон. В том числе и рабы. Ночью к ним являлись жрицы…
Флорина презрительно смеялась над своим рабом, она была недовольна! Вовчик выл, метался, но не мог сделать так, чтобы Госпожа его похвалила. Он рассказывал о своих успехах, валялся в ногах, но даже прикоснуться к ним, таким желанным, не мог. Она еще и дразнила его. Протягивала ногу, приказывала целовать, а он не в силах пошевелиться! Как она прекрасна! Он готов на все, готов умереть, но богиня укоризненно качала пальчиком, за прикосновение которого отдал бы все на свете! Но нет, не заслужил. Иногда она являлась обнаженной, и это оказывалось худшей пыткой. Вожделение, какого не испытывал никогда в жизни, и оно не могло разрешиться даже во сне, даже в мыслях! Утром наступало облегчение. Рвение к Служению поднималось на невиданную высоту, а казалось, куда уж больше! Наверное, так было и у остальных троих рабов. Между собой они почти не общались, а сны не обсуждались совсем. Никогда. Ночные наряды в караул могли бы стать спасением, но после них все равно следовал короткий сон, и его хватало.
